Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен - Отшельник Извращённый
— Если это моя жизнь, то она определённо странная, — пробормотал я.
— Простите, Казума-сама?
— Ничего, Харуно. Спасибо за помощь. И за, кхм, все остальные процедуры.
Она снова слегка поклонилась, будто это была самая естественная часть её жизни:
— Казума-сама, Изаму-сама ожидает вас на завтрак. Пожалуйста, следуйте за мной.
Завтрак с дедом, который, судя по всему, обладает бо́льшим влиянием, чем премьер-министр. Почему бы и нет. После утренней чистки зубов меня уже сложно чем-то напугать. Так что спокойно кивнул ей.
Мы вышли из комнаты, и ступни тут же утонули в мягкости татами. Дом был огромным, но странно тихим, будто специально созданным для того, чтобы в нём можно было слышать даже звук падающего листка с дерева.
Харуно шла впереди едва слышно. Она хоть касается пола? Или парит? Я же чувствовал себя куда менее элегантным, стараясь не споткнуться о подол длинного кимоно.
Мы проходили через длинный коридор, окна которого выходили в ухоженный внутренний сад. Там журчал ручей, через него перекидывался мостик из красного дерева, и даже несколько карпов лениво плавали у поверхности, точь позируя.
— Вы тоже живёте здесь, Харуно? — спросил я, чтобы хоть как-то заполнить тишину.
— Нет, Казума-сама. Прислуга живёт в отдельном крыле.
— Ясно.
Интересно, есть ли у неё карта? Или GPS-навигатор по особняку?
Мы дошли до двойных дверей, украшенных резьбой по дереву с изображением цветущих веток сливы. Не удивлюсь, если их вырезал лично Будда в минуты творческого вдохновения. Харуно элегантно открыла их, и мы прошли в просторную комнату.
В центре находился низкий столик, вокруг которого лежали подушки для сидения. На столе уже издавали аромат блюда: миски с рисом, тарелки с рыбой, маринованные овощи и чай.
Изаму-сама сидел в позе сэйдза, как если бы провёл в ней всю жизнь и даже не почувствовал дискомфорта. Я же заранее начал мысленно прощаться с коленями.
Его взгляд мгновенно упал на меня, и я почувствовал, как весь его авторитет буквально накрыл меня с головы до ног, точь тяжёлое одеяло.
— Присаживайся, Казума, — произнёс он ровным, но требовательным тоном.
Я кивнул и сел напротив.
Тишина.
Мы просто молчали.
В воздухе только аромат зелёного чая и жареной рыбы. Ничего больше.
— Как ты спал? — наконец спросил старик Изаму, не поднимая глаз от чашки с чаем.
— Скажем так, проснуться было интереснее, чем уснуть, — усмехнулся я, беря палочки для еды и молясь, чтобы не уронить ими что-нибудь. Станет точно неловко.
Изаму поднял на меня взгляд, в котором читалось что-то большее, чем просто любопытство.
— Интереснее?
— Да, — я решил рискнуть пошутить. — Знаете, это странное чувство, когда просыпаешься и не можешь понять, это твой дом или ты просто гость.
Изаму сделал небольшой глоток чая, затем спокойно ответил:
— Возможно, со временем ты поймёшь, что это место всегда было твоим домом. Просто ты не знал об этом.
Ну да, загадочные речи и философский завтрак. Кажется, я влип во что-то большее, чем просто семейные разборки. Старик Изаму бегло рассказывал о моей биографии, мол родители развелись, и всё такое, а я типа из-за нападения теперь живу у него. Такая вот судьба у Ямагути Казумы — наследника семьи Кобаяси.
Изаму поставил чашку чая на столик, взгляд неотрывно изучал меня.
— Как твоё самочувствие? — спросил он осторожно, проверяя, готов ли я к какому-то, по-видимому, серьёзному разговору.
— Если честно, так себе, — признался я, пожимая плечами. — Не могу вспомнить ничего, что связано с моей личной жизнью. Всё, хм-м, просто стёрто.
Изаму кивнул, взгляд на мгновение устремился к миске с рисом, но я чувствовал, что его мысли где-то далеко отсюда.
— Память — странная штука, — задумчиво произнёс он. — Она может стать как самым ценным сокровищем, так и тяжким бременем.
— Вы говорите так, будто сами через это прошли. Что, тоже просыпались без памяти, ещё с армией слуг наготове?
Думал он чуток выйдет из себя из-за шутки, но, к удивлению, уголки его губ слегка дрогнули в намёке на улыбку:
— В определённой степени. Но сейчас не обо мне. Я хочу, чтобы ты знал, Казума, в этом доме тебе не нужно ни о чём беспокоиться. Здесь ты можешь найти покой и, возможно, ответы.
— Спасибо, — сказал я, чувствуя, что это действительно нужно произнести. Хотя бы потому, что этот человек явно потратил целое состояние на мой унитаз с подогревом. Боги, и почему у меня такой дурной мозг.
— И ещё, Казума, — его голос стал мягче, почти тёплым. — Ты можешь называть меня дедом.
Я замер с палочками в воздухе, встретив его взгляд. Эти слова, такие простые, но почему-то ударили сильнее, чем все утренние сюрпризы вместе взятые.
— Дедом? — переспросил я, пытаясь привыкнуть к этому слову.
— Да, — кивнул он. — Ты же мой внук.
Мой дед… Честно говоря, звучит не так уж и плохо. Ещё и странное чувство тепла, которое я никак не мог объяснить. Кажется, он и правда мой реальный дедушка.
— Хорошо… дед.
Он снова кивнул, явно довольный, и сделал ещё один глоток чая.
— Ты всегда любил задавать вопросы, — неожиданно добавил он с улыбкой.
— Да? — Я поднял бровь.
— Очень много вопросов. Иногда настолько много, что люди начинали искать укрытие.
Я усмехнулся.
— Звучит как я.
Мы продолжили завтрак, который теперь казался уютным.
Я подцепил кусок рыбы палочками, но так и не донёс до рта. Вопрос возник сам собой, даже неожиданно для меня.
— Дед, расскажи что-нибудь из нашего совместного прошлого.
Изаму замер на мгновение, рука с чашкой чая остановилась на полпути к губам. Лёгкая пауза, едва заметная, но какая-то значимая.
— Из совместного прошлого? — переспросил он, будто уточняя.
— Ну да, — я пожал плечами. — Ты говоришь, что мы — семья. Но я тебя не помню. Может, есть какая-то история, которая поможет мне, ну, почувствовать связь?
Изаму усмехнулся, его губы изогнулись в лёгкой улыбке.
— Знаешь, Казума, иногда мне казалось, что ты мог бы задавать слишком умные вопросы даже младенцем.
— Это был простой вопрос, дед, — парировал я, склонив голову.
— Хорошо, — сказал он, взвешивая слова. — Когда ты был младше, совсем мальчишкой, ты участвовал в школьном турнире по дебатам. Мне рассказали
