Джо Р. Лансдейл. Повести и рассказы. - Джо Р. Лансдейл
Двинув коленом со всех сил, Гарри попал Джорджу прямо в пах. Джордж крякнул и отшатнулся, согнувшись пополам.
Зрители как с ума сошли.
Гарри обрушил сложенные руки на шею Джорджа, уронив его на колени. Воспользовался возможностью и выбил здоровяку зуб носком ботинка.
Он хотел пнуть еще раз, но Джордж схватил Гарри за пах, сдавливая яйца в джинсах.
— Взял тебя за яйца, — проревел Джордж.
Гарри взвыл и начал бешено колотить Джорджа по макушке обоими кулаками. С ужасом осознал, что Джордж тянет его к себе. Ей-богу, Джордж собирался укусить его за яйца.
Вскинув колено, он попал Джорджу в нос и вырвался из хватки. Освободившись, заскакал с подвыванием по яме, как индеец в танце дождя.
Проскакал и подвывал мимо Проповедника. Гремучка перестала дергаться, она безвольно болталась в сжатом кулаке. Глаза у нее вылезли, как задранные спины личинок. Пасть закрылась, и из нее вяло свесился раздвоенный язык.
Медянка все еще наблюдала за представлением из безопасности кармана Проповедника, ее язык время от времени стрекал воздух, чтобы попробовать его на вкус. У маленькой змейки словно не было никаких забот.
Джордж снова был на ногах, и Гарри видел, что ему уже лучше. Настолько лучше, что Гарри стало хуже.
Проповедник вдруг резко осознал, что его гремучка затихла.
— Нет, боже, нет! — вскрикнул он. Растянул большую змею в руках. — Детка, детка, — баюкал он, — дыши, Сапфир, дыши, моя хорошая. — Проповедник свирепо тряхнул змею, пытаясь вернуть к жизни, но та не двигалась.
Боль в паху Гарри унялась, он снова мог мыслить. Джордж пер на него, и смысла убегать не было: догонит. А когда догонит, будет еще хуже, потому что Гарри устанет от бега. Некуда деваться. Брачные танцы кончены, остались только жестокие сношения.
Черный кулак превратил мясо и хрящ в носу Гарри в тлеющий пластилин. Гарри опустил голову и поймал еще удар, в подбородок. Звезды, которых он не мог разглядеть над собой из-за света, он теперь видел под собой — кружащимися на дне ямы.
В голову снова пришла та же мысль — он сдохнет прямо здесь, без единой хорошей мысли напоследок. Но, может, одна все-таки была. Он представил жену — какая она толстая, угрюмая и не дает. Джордж стал ею, а она — Джорджем, и Гарри сделал то, о чем давно мечтал, — врезал ей по зубам. Не раз, а два, три. Разбил ей нос и мял ребра. И, ей-богу, она могла дать сдачи. Он почувствовал, как что-то хрустнуло в середине груди, как провалилась внутрь левая скула. Но Гарри не перестал дубасить. Он уворачивался, бил и размазывал ее одутловатое лицо, пока оно не стало черным лицом Джорджа, а черное лицо Джорджа не стало опять ее лицом. Теперь Гарри представлял ее в постели, голой, на спине, избитой. И сам он был голый, и оседлал ее, и удары кулаками стали сексуальным натиском хуя, и он ее дрючил, пока…
Джордж закричал. Упал на колени. Его правый глаз повис на жилах: один из прямых хуков Гарри справа пришелся Джорджу по скуле с такой силой, что та треснула и выдавила глаз из орбиты.
По костяшкам Гарри бежала кровь. Отчасти — Джорджа, в основном — его. Костяшки проглядывали через разорванную плоть, но не болели. Боль осталась позади.
Джордж, покачиваясь, поднялся на ноги. Они встали лицом к лицу и не двигались. Толпа затихла. Единственным звуком в яме было хриплое дыхание бойцов — и Проповедника, который растянул на земле Сапфир, лежащую на спине, и пытался вдохнуть воздух в пасть. Время от времени он поднимал ей голову и слезно умолял: «Дыши, Сапфир, дыши, моя хорошая».
Каждый раз, когда Проповедник выдыхал в змею, ее белое брюшко раздувалось и опадало, как шарик с дыркой, который не держит воздух.
Джордж и Гарри сошлись. Медленно. Закинули руки друг другу на плечи и оперлись, дышали воздухом друг друга.
Наверху молчание зрителей прервал какой-то шутник, крикнув:
— Заводите музыку, ублюдки хотят потанцевать.
— Ничего личного, — сказал Джордж.
— Какой там, — сказал Гарри.
Они смогли расцепиться, нехотя, как два любовника, только что достигшие величайшего оргазма в жизни.
Джордж слегка согнулся и поднял руки. Глаз, болтавшийся на щеке, выглядел как некое существо с щупальцами, пытавшееся заползти в глазницу. Гарри знал, что ему надо работать над этим глазом.
Проповедник закричал. Гарри позволил себе искоса бросить взгляд. Сапфир очнулась и теперь болталась на лице Проповедника. Прокусила ему верхнюю губу и повисла там на клыках. Проповедник говорил что-то о силе наступать на змей и ковылял по яме. Наконец он ударился спиной в стенку, сполз на жопу и так и остался сидеть, вытянув перед собой ноги, пока Сапфир болталась на губе, как злокачественная опухоль. Постепенно, набирая силу, змея начала трепыхаться.
Гарри и Джордж снова встретились в центре ямы. Их омыло второе дыхание, и они были готовы. Гарри чувствовал великолепную боль. Он больше не боялся. Оба улыбались, обнажив оставшиеся зубы. И начали бить друг друга.
Гарри целил в глаз. Два раза почувствовал его под кулаками — что-то вроде виноградины, смягчавшей и смачивавшей костяшки. Все тело Гарри будто горело в двойном огне, экстаза и боли.
Джордж и Гарри рухнули друг на друга, вцепились, вальсировали по яме.
— Ты молодец, — сказал Джордж, — сделай это быстро.
Ноги черного подогнулись, и он
