Невеста вождя драконов - Милена Вин
— Не смей смотреть на меня так, — прошипел он, обжигая нежную кожу горячим едким дыханием. — Не хочется уродовать эту мордашку.
— Да будь ты проклят! — выдохнула злобно, мотнув головой. От железной хватки избавиться не получилось — с этими словами она стала гораздо крепче. — Я никогда не посмотрю на тебя иначе, гнусный выродок! — Девушка подалась вперед, оставляя жалкое расстояние между своим и его лицом, и процедила: — Гнить тебе в Хельхейме вечно.
Такое поведение окончательно затуманило рассудок мужчины. Лицо с волевыми грубыми чертами исказилось бессильной яростью, брови сшиблись на переносице, а ноздри раздулись, как у взбешенного быка. Мике даже показалось, что его синие глаза блеснули в темноте холодным сиянием.
В подобных ситуациях она совершенно не контролировала себя. Слова срывались с языка, и только после приходило осознание.
Неожиданно грубые пальцы разжались, оставив на щеках красные следы, но Мика не успела облегченно выдохнуть, как в следующую секунду они сомкнулись на шее — судорожно и крепко. Рагнар придвинул ее к себе, и холодные страшные глаза встретились с ее — испуганными, растерянными, но совершенно не умоляющими.
Гнев заклокотал внутри него, впился когтями в чернильное сердце, и он одним резким движением впечатал в стену подрагивающее женское тело.
Перед глазами Микаэллы заискрились и запрыгали мириады цветных искр. Она зажмурилась и тихо застонала, чувствуя, как спина начинает ныть от удара. Тело била дрожь, боль слилась с сырым воздухом, и дышать стало невыносимо. До ушей доносились слабые рыдания женщин, но вскоре их затмили торопливое биение сердца и тяжелое злое дыхание правителя, взгляд которого она чувствовала всем нутром, даже с закрытыми глазами.
— Мерзопакостная гарпия, — прошипел в самое ухо, надавливая большим пальцем на сонную артерию.
Мика чувствовала, как мир уходит у нее из-под ног. Боль упорно утягивала в омут бессознательности.
— Рука не дрогнет — сломает твою шейку как веточку. Но пока ты нужна мне живой...
Мужчина милостиво ослабил хватку. Пока Мика жадно хватала ртом воздух, он достал из-за пояса короткий нож с резной рукоятью и нарочито медленно приложил лезвие к ее щеке. Лицо овеяло холодом, кожу обжег гладкий металл, и она взглянула на душегуба с нескрываемым ужасом.
— А наказания все же не избежать, — хмыкнул он и чуть сильнее надавил лезвием на кожу. — Какой узор оставить тебе на память?
Микаэлла тут же ощутила, как по щеке побежали тонкие горячие струйки крови. Она до боли закусила губу, закрыла глаза, признавая свое поражение. Глядеть на довольное лицо было выше ее сил.
— А может, нарисовать тебе сокола? — хриплый голос приобрел металлические нотки иронии. — Будет довольно символично...
Смрадное дыхание резануло по носу, но Мика, чувствуя, как острый металл медленно, с легким нажимом двигается вдоль щеки, продолжила стоять неподвижно, с плотно зажмуренными глазами.
Единственным спасением оказались топот и низкий голос, разрезавший наступившую тишину:
— Господин! — В дверях замер стражник. — Там Рейнард, господин...
— И что с того?! Скажи ему, что я занят! Что снова нужно этому треклятому змею?!
— Но, господин... Он сказал, что у него к вам дело крайней важности. Говорит, не уйдет...
— Мерзкий ящер. Постоянно вмешивается, когда не нужно, — шикнул Рагнар, разжав пальцы и опустив руку с ножом, а затем оттолкнул от себя девушку и быстрым шагом вышел из клетки. — Закрой ее.
Откашлявшись, Микаэлла отползла к дальней стене и, дрожа всем телом, сжалась, словно загнанный в угол маленький зверек. Она следила за стражником до последнего, пока он не вышел из темницы.
Дверь с противным скрежетом закрылась, лишая пленниц света и вновь погружая их в слепящую тьму, и Мика не сдержалась — расплакалась, думая о том, что случилось бы, если бы вождя не отвлекли и он закончил начатое.
Возможно, это клеймо — кровавый сокол — навсегда осталось бы с ней.
Глава 8. Испытывая судьбу
Слезы обжигали глаза снова и снова, словно, накопленные с годами, решили вылиться полностью и превратить девичье сердце в камень, а дух закалить до такой степени, что она перестанет чувствовать угрызения совести, пронзая врагов мечом и наблюдая за кровавыми бойнями викингов.
Рыдания прекратились так же внезапно, как и начались. Стоило только подумать о брате, которому гораздо сложнее выносить унизительное отношение со стороны приютских мальчишек и злых настоятельниц. Пять долгих лет Мика винила себя в том, что оставила его, но этой мрачной мысли приходила на смену другая: поступить иначе она не могла.
Но правильно ли было доверить его суровым, бесчувственным теткам, которые по жестокости могли сравниться с викингами или даже с самим вождем Вальгарда? Мика не раз подумывала о том, чтобы выкрасть брата и сбежать, но тогда бедному Генри пришлось бы чувствовать себя в большой опасности, постоянно быть начеку, ведь портрет его сестры — наглой преступницы, посмевшей скрыться с приютским ребенком, — разлетелся бы по всему северному королевству.
Возможно, только в Архане — на южном континенте — их оставили бы в покое. Однако путь до Арханы лежал через моря, бушующие и мрачные, как грозовое небо, и Микаэлла не верила, что туда возможно добраться живым.
Она была так близка к Генри, так близка к тому, чтобы заплатить приюту и забрать брата навсегда и без проблем. Если бы только не этот проклятый ящер, посмевший встать у нее на пути.
О, Мика возненавидела его всей душой! Так сильно, что кровь стыла в жилах. Так же сильно, как и Рагнара Бурерожденного, возомнившего себя одним из богов, посмевшего ударить ее, заточить в клетку, как дикого зверя. Эти мужчины, лишенные милосердия и сострадания, не заслуживали уважения. Не заслуживали прощения.
Мика могла бы поклясться отомстить им обоим, убить безжалостно, без единой эмоции на лице, так, что и рука не дрогнет, вонзая в их сердца клинок. Но сейчас ее единственной целью было спасение брата, который наверняка изводит себя ожиданием, и она укротила желание мстить, усмирила ненависть. Пусть ненадолго, но месть не ослепит ее, не собьет с пути, и девушка не поддастся своим чувствам, пока не заберет Генри и не убедится, что ему ничего не угрожает.
Погруженная в мысли, крепко сжимая руками колени, она не сразу уловила какую-то возню за дверью, но настойчивый голос уже знакомого ей стражника, повторяющий одну и ту же фразу, «Вам туда нельзя!», заставил напрячься и вновь оставить думы о брате. Послышался
