Гибель миссии «Инкассация» - Александр Зубенко
- А что он собой представляет?
Андрей Степанович немного задумался, выкладывая на сосновые ветки банки тушёнки. Костёр уже горел, обдавая теплом двоих путников.
- Если брать гипотетически, Лёша, то это некая воронка тоннеля в пространстве, с помощью которого параллельные миры могут пересекаться в том и другом направлении.
Он усмехнулся, заметив озадаченность на лице своего младшего товарища.
- Что? Заумно высказался? То-то и оно. Сам ни черта в этой бесовой физике не смыслю. Вроде как антимир какой-то.
- Тоннель?
- Да.
Алексей аж подпрыгнул:
- Точно! Именно из такой воронки ваш громадный самолёт и вынырнул. Помните разноцветную тучу? Там ещё молнии зигзагами шпарили, прошив мой «ишачок» насквозь! Тога-то я вас и заметил. Сразу услышал переговоры вашего экипажа, что вас швырнуло в какие-то северные широты.
- Вот-вот, - печально ответил Андрей Степанович, вспомнив своих похороненных друзей. – Тогда-то, по всей видимости, нас и всосало в этот тоннель моста Эйнштейна – Розена. В наши времена эти воронки спиралей принято называть либо «кротовыми норами», либо «червоточинами».
- Спираль… - повторил задумчиво Руднев. – А ведь и она там была.
- Где?
- В небе. Раскрутилась против часовой стрелки, поглотила мою машину и швырнула к земле. Последнее, что помню, это как отвалилось крыло, вводя машину в штопор. Потом – парашют, бескрайний лес, огромные очаги пожара, и вы, прислонившись без сознания к уцелевшей сосне.
- Вот это, видимо, и был тот самый мост червоточины.
Беседуя таким образом, усталые путники сами того не заметили, как сгустились сумерки. Солнце давно зашло. Лес окутался таинственным сиянием луны, затихли белки и птицы. Наступил тот всепоглощающий покой, который предшествует наступлению ночи. Скоро на охотничьи тропы выйдут ночные хищники. Пора было подкинуть веток в костёр. Шалаш, изготовленный ими, был на редкость уютным. Внутри тепло, снаружи большой костёр. Гарь катастрофы сюда не достигала. За день они прошли почти пятнадцать километров. Могли бы и больше, но мешал рыхлый снег, в котором их самодельные снегоступы увязали едва ли не по колена.
- Дежурить будем по очереди, - предложил Андрей Степанович. – Если не против, то я буду первым. Через четыре часа разбужу, а ты уже до утра. По рукам? Нам необходимо хотя бы четыре часа отдыха. Оставь мне пистолет.
- На случай, если появится медведь?
- И медведь тоже, - загадочно ответил Андрей Степанович.
- А кто ещё может быть опаснее медведя? – удивился Алексей. – Немцев-то здесь нет. Волки?
Командир экипажа вздохнул.
- Люди, Лёша. – Он поворошил веткой костёр. – Люди. И не обязательно немцы.
Спустя несколько минут Алексей уже спал. Андрей Степанович смотрел в морозное звёздное небо и под убаюкивающий треск костра думал о чём-то, о своём.
Потом его сменил Руднев, удостоверившись, что за время дежурства Андрея Степановича ничего необычного не произошло. Ночь была тихой.
Половина пятого утра, вот-вот должен начаться едва заметный рассвет. Алексей сидел и вспоминал рассказанное ему накануне. Голова шла кругом от полученной информации. За такое короткое время мир изменился гораздо больше, чем Алексей мог предполагать. Он отстал в истории развития цивилизации настолько, что захватывало дух. Позади была победа над нацизмом. Полёт в космос. Высадка на Луну. Мирная жизнь к концу двадцатого столетия. Но это не самое главное. Громадная держава, по словам Ефимова, распалась и перестала существовать. Андрей Степанович сказал, что это случилось в начале девяностых годов.
Слишком много новостей, слишком много грандиозного и потрясающего, что могло сотворить человечество за какие-то полсотни лет. Вот хотя бы ручка командира экипажа, которую он назвал диковинным словом «фломастер». Или часы со встроенным компасом и прочими приспособлениями. Сколько появилось ещё новинок?
Он ещё долго сидел у костра, не решаясь будить старшего товарища.
…Там и застал его рассвет.
******** (пауза) ********
Рано утром Алексей разбудил Ефимова и, наскоро позавтракав, они двинулись в путь, сами не зная, к какой точке географических координат приведёт их судьба. Сверяясь с военной картой из офицерского планшета, оба до сих пор не представляли, где, по их мнению, они находятся. Ни одного знакомого ориентира. Этого могучего лесного массива просто не существовало. Не должно было существовать. Как назло взбесились и компасы. У Руднева он был прикреплён к планшету, а у Андрея Степановича был встроен в массивные наручные часы, разглядывая которые вечером у костра, Алексей дивился их незнакомой и совершенной технологией.
- Впервые такие вижу! – с восхищением произнёс он тогда. – Оно и немудрено, каким прогрессом шагнула наша цивилизация за полсотни лет!
Сейчас оба компаса бешено вращались, показывая непонятную аномалию, словно оба путника находились в центре мощных магнитных полей.
- Очевидно, портал перемещения занимает здесь гораздо крупнее территорию, нежели мы предполагали, - констатировал Ефимов. - Такой, своеобразный себе купол, накрывающий участок нашей выброски.
- Полагаете, что мы находимся под каким-то магнитным давлением?
- Давление, гравитация, антимир, параллельное пространство, иное измерение… - махнул он рукой. - Как хочешь это называй, Лёша. Тут я бессилен.
Капитан уже было хотел задать следующий вопрос, как вдруг внезапно что-то изменилось.
Вначале они не поняли, в чём дело, продолжая увязать в снегу, неся на себе рюкзаки и скрученные в скатку одеяла. Затем прислушались. Тишина леса, казалось, отступила куда-то в сторону.
- Слышишь? – остановившись и подняв палец, прошептал Ефимов.
Алексей встал как вкопанный и с напряжением прислушался. Где-то далеко за соснами раздавались едва различимые, но до боли знакомые звуки.
- Вроде, как собаки лают. И петухи слышны.
Ефимов кивнул:
- Мы выходим к какому-то селению. Как там у тебя по карте?
- А чёрт его знает! Компасы-то не работают. Я потерял ориентировку ещё при выброске с парашютом. Ни одного знакомого ориентира, чтоб их черти съели! Когда последовал за вашим транспортом, вынырнувшим из непонятной тучи, мой
