Джейн Остин - Эмма
Such another small basin of thin gruel as his own was all that he could, with thorough self-approbation, recommend; though he might constrain himself, while the ladies were comfortably clearing the nicer things, to say:
Единственное, что он мог бы рекомендовать им со спокойной совестью, — это мисочку жидкой овсяной каши, вроде той, которая стояла перед ним самим, однако, глядя, как его гостьи преспокойно уплетают более лакомые яства, он довольствовался замечаниями, вроде:
"Mrs. Bates, let me propose your venturing on one of these eggs.
— Мисс Бейтс, я рекомендовал бы вам отведать яичко.
An egg boiled very soft is not unwholesome.
От яйца всмятку не может быть большого вреда.
Serle understands boiling an egg better than any body. I would not recommend an egg boiled by any body else; but you need not be afraid, they are very small, you see—one of our small eggs will not hurt you.
Никто так не умеет сварить яйцо, как наш Сэрли, я никогда не предложил бы вам яйцо, сваренное не им... Да вы не бойтесь — видите, какие они мелкие, — одно маленькое яичко, это не беда.
Miss Bates, let Emma help you to a little bit of tart—a very little bit.
Мисс Бейтс, если позволите, Эмма отрежет вам кусочек сладкого пирожка — совсем крошечный.
Ours are all apple-tarts.
У нас пекут пироги только со свежими яблоками, можете не опасаться.
You need not be afraid of unwholesome preserves here.
Все, что заготовлено впрок, нездорово.
I do not advise the custard.
Крем?Не советую.
Mrs. Goddard, what say you to half a glass of wine?
Миссис Годдард, полрюмочки вина — что вы скажете?
A small half-glass, put into a tumbler of water?
Меньше половины, а остальное дольем водой?
I do not think it could disagree with you."
Я полагаю, от такой малости здоровье ваше не пострадает.
Emma allowed her father to talk—but supplied her visitors in a much more satisfactory style, and on the present evening had particular pleasure in sending them away happy.
Эмма не мешала отцу говорить, а сама тем временем подкладывала и подливала гостям щедрой рукою; в этот вечер ей было как никогда приятно доставить им удовольствие.
The happiness of Miss Smith was quite equal to her intentions.
В отношении мисс Смит это вполне ей удалось.
Miss Woodhouse was so great a personage in Highbury, that the prospect of the introduction had given as much panic as pleasure; but the humble, grateful little girl went off with highly gratified feelings, delighted with the affability with which Miss Woodhouse had treated her all the evening, and actually shaken hands with her at last!
Мисс Вудхаус была в Хайбери такою важной персоной, что перспектива быть представленной ей вызвала в душе мисс Смит столько же смятения, сколько радости, — но, покидая ее дом, маленькая смиренница была наверху блаженства, исполненная благодарности к мисс Вудхаус, которая так обласкала ее в этот вечер и даже пожала ей руку на прощанье!
CHAPTER IV
Глава 4
Harriet Smith's intimacy at Hartfield was soon a settled thing.
В скором времени Гарриет Смит сделалась в Хартфилде своим человеком.
Quick and decided in her ways, Emma lost no time in inviting, encouraging, and telling her to come very often; and as their acquaintance increased, so did their satisfaction in each other.
Эмма, быстрая и решительная по природе, без отлагательства начала приглашать ее и приваживать, поощряя ее приходить чаще, и, по мере того как укреплялось их знакомство, возрастала и обоюдная приязнь.
As a walking companion, Emma had very early foreseen how useful she might find her.
Сколь полезной может оказаться мисс Смит как спутница во время прогулок, Эмма предвидела с самого начала.
In that respect Mrs. Weston's loss had been important.
В этом отношении утрата миссис Уэстон весьма была заметна.
Her father never went beyond the shrubbery, where two divisions of the ground sufficed him for his long walk, or his short, as the year varied; and since Mrs. Weston's marriage her exercise had been too much confined.
Родитель Эммы никогда не захаживал далее аллеи парка, которого ближняя или дальняя половина, смотря по времени года, служила ему границею прогулки, и Эмме после замужества мисс Тейлор очень недоставало моциона.
She had ventured once alone to Randalls, but it was not pleasant; and a Harriet Smith, therefore, one whom she could summon at any time to a walk, would be a valuable addition to her privileges.
Она отважилась как-то предпринять одну вылазку в Рэндалс, но нашла это неприятным, и в такой подруге, как Гарриет Смит, которую в любое время можно позвать на прогулку, видела ценное для себя приобретение.
But in every respect, as she saw more of her, she approved her, and was confirmed in all her kind designs.
Впрочем, и во всех других отношениях чем ближе она узнавала ее, тем более одобряла и тем прочнее утверждалась в своих добродетельных замыслах.
Harriet certainly was not clever, but she had a sweet, docile, grateful disposition, was totally free from conceit, and only desiring to be guided by any one she looked up to.
Гарриет определенно не отличалась большим умом, но зато обладала легким, покладистым, благодарным нравом, не знала, что такое тщеславие, и с готовностью подчинялась руководительству того, которого почитала выше себя.
Her early attachment to herself was very amiable; and her inclination for good company, and power of appreciating what was elegant and clever, shewed that there was no want of taste, though strength of understanding must not be expected.
Привязанность ее к Эмме с первых же дней внушала умиление, а ее склонность к хорошему обществу, уменье достойно оценить изящество и изощренность в других выдавали хороший вкус, хотя напрасно было бы ждать глубины и тонкости от нее самой.
Altogether she was quite convinced of Harriet Smith's being exactly the young friend she wanted—exactly the something which her home required.
Словом, Эмма не сомневалась, что Гарриет Смит и есть та наперсница, которая ей надобна, — то самое, чего недостает ей в доме.
Such a friend as Mrs. Weston was out of the question.
Не миссис Уэстон, разумеется, — об этом не могло быть и речи.
Two such could never be granted.
Второй такой было не найти.
Two such she did not want.
Второй такой Эмма и не желала.
It was quite a different sort of thing, a sentiment distinct and independent.
То стояло особняком — то было чувство неповторимое, единственное.
Mrs. Weston was the object of a regard which had its basis in gratitude and esteem.
Миссис Уэстон была предметом любви, взращенной благодарностью и уважением.
Harriet would be loved as one to whom she could be useful.
Г арриет будет дорога тем, что ей можно принести пользу.
For Mrs. Weston there was nothing to be done; for Harriet every thing.
Для миссис Уэстон ничего нельзя было сделать; для Гарриет можно было сделать все.
Her first attempts at usefulness were in an endeavour to find out who were the parents, but Harriet could not tell.
Первые усилия Эммы принести пользу состояли в попытке установить, кто родители Г арриет, однако ей не удалось добиться толку.
She was ready to tell every thing in her power, but on this subject questions were vain.
Г арриет рада была бы сообщить все, что может, но расспросы в этом случае оказались тщетны.
Emma was obliged to fancy what she liked—but she could never believe that in the same situation she should not have discovered the truth.
Эмме оставалось воображать что угодно — она только не могла не думать, что сама в подобных обстоятельствах непременно выведала бы правду.
Harriet had no penetration.
Гарриет не отличалась пытливостью.
She had been satisfied to hear and believe just what Mrs. Goddard chose to tell her; and looked no farther.
Она довольствовалась тем, что почитала нужным сказать ей миссис Г оддард — она слушала, верила и не задавалась вопросами.
Mrs.Goddard, and the teachers, and the girls and the affairs of the school in general, formed naturally a great part of the conversation—and but for her acquaintance with the Martins of Abbey-Mill Farm, it must have been the whole.
Миссис Годдард, учительницы, пансионерки, вообще школьные дела занимали, естественно, большое место в ее разговоре — и заполнили бы его без остатка, когда бы не знакомое ей семейство Мартинов с фермы Эбби-Милл.
But the Martins occupied her thoughts a good deal; she had spent two very happy months with them, and now loved to talk of the pleasures of her visit, and describe the many comforts and wonders of the place.
К Мартинам мысли ее обращались постоянно; она провела у них два безоблачных месяца и любила рассказывать, какие удовольствия получила за это время и каких прелестей и чудес насмотрелась на ферме.
Emma encouraged her talkativeness—amused by such a picture of another set of beings, and enjoying the youthful simplicity which could speak with so much exultation of Mrs. Martin's having "two parlours, two very good parlours, indeed; one of them quite as large as Mrs. Goddard's drawing-room; and of her having an upper maid who had lived five-and-twenty years with her; and of their having eight cows, two of them Alderneys, and one a little Welch cow, a very pretty little Welch cow indeed; and of Mrs. Martin's saying as she was so fond of it, it should be called her cow; and of their having a very handsome summer-house in their garden, where some day next year they were all to drink tea:—a very handsome summer-house, large enough to hold a dozen people."
Эмма поощряла ее словоохотливость — ее развлекали эти картинки иной жизни и занимала юная простота, способная с таким жаром рассказывать, что у миссис Мартин в доме «две залы, отличнейшие залы — одна, право же, не уступает величиною гостиной миссис Годдард, и она держит экономку, которая живет у нее целых двадцать пять лет, а коров у них восемь, среди них две олдернейской породы и одна валлийской, прехорошенькая коровка, и миссис Мартин сказала, что раз ей так приглянулась эта коровушка, то ее следует называть отныне ее коровушкою, а в саду у них красивая беседка, и в будущем году все они как-нибудь пойдут туда пить чай, ужасно красивенькая беседка, и в ней без труда могут поместиться десять человек».
For some time she was amused, without thinking beyond the immediate cause; but as she came to understand the family better, other feelings arose.
Некоторое время Эмма предавалась своему развлечению, не задумываясь о том, что стоит за каждою фразой, то, получая все более полное представление о семействе Мартинов, мало-помалу прониклась новым чувством.
She had taken up a wrong idea, fancying it was a mother and daughter, a son and son's wife, who all lived together; but when it appeared that the Mr. Martin, who bore a part in the narrative, and was always mentioned with approbation for his great good-nature in doing something or other, was a single man; that there was no young Mrs. Martin, no wife in the case; she did suspect danger to her poor little friend from all this hospitality and kindness, and that, if she were not taken care of, she might be required to sink herself forever.
Ей казалось, что на ферме живут мать с дочерью, сын и его жена, но когда выяснилось, что мистер Мартин, который непременно присутствовал в рассказах и упоминался всякий раз с похвалою за добродетель, явленную в том или ином поступке, — что этот мистер Мартин холост и что молодой миссис Мартин, жены его, не существует, тогда заподозрила Эмма, чем угрожает бедняжке Гарриет все это гостеприимство и радушие, — и поняла, что если не взять ее под свою защиту, то ей не миновать уронить себя невозвратно.
