Старшина Империи. Часть вторая - Александр Четвертнов
Иллирика, прости, что свои амбиции я поставил выше твоего счастья. Мне нет оправдания. Я забыл, заветы твоей матери, и дорого за это поплатился, обрекая тебя на страдания.
Лира, доченька, солнышко, звёздочка моя, я скучаю по тебе и очень сильно тебя люблю. Прости меня.
Твой отец, Данакт.
* * *
Душа моя тихо плакала. По её щекам катились слезы, оставляя после себя тоненькие, мокрые дорожки. Любимая прижалась ко мне, дрожа всем телом, ища тепла и поддержки. Я гладил её, целовал в макушку, пытался успокоить объятиями, но понимал, что через потерю близких людей надо пройти, и это теперь надолго, и всё, что я мог, это быть рядом, молча.
А сказать мне было что. Я, хоть и сам чуть не прослезился в конце письма, но не испытывал никакого пиетета перед смертью графа Юдина. Он меня убить хотел, и пусть он просил за это прощение у дочери (не у меня, вот же ж), оправдывался, что поддался чувствам, и был сам не свой от гнева, но это не отменяет того, что я пережил из-за его волеизъявления. Да одна только прогулка по джунглям стоила жизни многим хорошим ребятам. Ох, как я хотел съязвить во время прочтения письма, ввернуть что-нибудь эдакое, но держался. Ради Лиры держался, я не обязан уважать Данакта Родомировича, но я люблю его дочь, она моя семья, моя душа, а значит, буду молчать, и переживать эту потерю вместе с ней. И никак иначе.
Минут пять, как Гривасов закончил чтение письма, мы сидели в полной тишине. Авнер Световидович был сам не свой, он не знал, куда себя деть, убрал бумагу обратно в конверт, и то и дело открывал, и закрывал рот, дёргая рукой с посланием. Видимо пытался подгадать момент, когда отдать письмо. Выглядело комично, но настолько чужеродно в данных обстоятельствах, что я протянул руку за конвертом, а потом положил его любимой на колени. Капитан благодарно кивнул и тут же успокоился, а Лира в этот же момент встала с дивана, прижав послание к груди.
— Пойду к Вареньке. — тихо произнесла она. — А вам надо пообщаться.
— Госпожа, — Гривасов тут же вскочил на ноги, и склонил голову в поклоне. — Но нам надо обсудить Вашу дальнейшую судьбу, Вам грозит опасность от людей Раксы, война ещё не окончена.
— Я свою судьбу нашла. — Иллирика нежно провела по моей щеке тыльной стороной ладони, — вот мой мужчина, мой господин, как он скажет, так и будет, так что с ним и обсуждайте. — она нагнулась ко мне и поцеловала в щеку. — Любимый, будь сдержан, помни, здесь не поле боя, доченька спит за стеной.
— Я его не трону, госпожа. — пообещал Гривасов. — Не переживайте.
— Я не за Ростика сейчас опасаюсь, Авнер Световидович. — Лира посмотрела на меня с любовью и уверенностью в моих силах, а затем гордо, и величественно покинула комнату.
— Повезло тебе, Ростислав, — капитан с какой-то странной улыбкой проводил взглядом Иллирику, — когда твоя возлюбленная умна, и так в тебе уверена, даже тем, кто сильнее меня стоит к ней прислушаться.
— А я знаю. — Кивнул я, испытывая воодушевление и решимость. Казалось, я могу стереть капитана в порошок, будто во мне собрались силы всех, кого он погубил.
Да, я понимал, что это обманчивое ощущение, но и моё смятение от начала этой встречи уже прошло, так что перед капитаном сидел уже не робкий и недоумевающий, что происходит, парень. У меня было время оклематься от неожиданного, крутого коленца судьбы.
— Сделаешь ставку на Ерастова и казака? — поинтересовался Гривасов. — Они в столовой сейчас обедают.
— Нет, — покачал я головой, — Лира права, здесь не поле боя.
— Вот и славно, тем более я нужен вам для выживания, скоро здесь будут люди Раксы, не думаю, что у нас есть время больше пары недель, максимум месяц. — я внимательно посмотрел на капитана, и он продолжил. — Крылов, хоть и бестолковый был, но сослужил нам хорошую службу, слуги Раксы раскрыли себя, когда охотились на унтер-лейтенанта, думая, что он человек Юдиных. Мне оставалось только подсекать и ликвидировать.
Опа.
— Так это Вы на планете….
— Да, — кивнул Гривасов, прерывая меня. — Жаль шальной снаряд прилетел, и меня тоже накрыло.
— Бывает. — согласился я с ним, недовольный тем, что он меня перебил. — Тем более у Вас осечка вышла, один точно остался, я его только сегодня видел, и кормил его дезинформацией, выигрывая время….
— Мне, конечно, интересно было бы послушать подробности, но, не думаю, что в этом есть смысл, потому что он твоё сообщение никому не доставит. — и снова Авнер Световидович вызвал у меня удивление. — Капитан, и отряд из двенадцати человек, базировались на фабрике мучных изделий, которая взорвалась — объяснил он. — Не скажу, что было легко, но могу уверенно заявить, что сейчас наших врагов нет на Владивостоке, по их линии связи я отправил шифровку, так что две недели у нас точно есть, до момента нового сеанса. — Гривасов достал из кармана маленький накопитель памяти. — Здесь вся информация по Раксам и их альянсу, которую мы смогли собрать, имеется список слуг, вооружённых сил, предприятий. Гарантий, что это все, кто есть, я не дам, но процентов семьдесят точно, так что работы ещё очень много, а потому безопасность госпожи и вашей дочери надо обеспечивать по-иному, тем более, у нас и людских ресурсов нет.
— Не думаю, что….
— Ростислав, у них есть люди, которые могут сюда внедриться, и я один не смогу их быстро отлавливать, здесь нужна хорошая команда прикрытия, которой у нас нет, и взять её негде. Не поверишь, я бы с удовольствием обменял руку или ногу на отряд хороших вояк, — он на мгновение замолчал, прикрыв глаза, — но это, увы, невозможно. Поэтому варианта всего два, выдать Иллирику Данактовну замуж в сильный род, который просто побоятся атаковать, и война закончится, либо, раз уж госпожа выбрала тебя, мезальянс, и прятать её и ребёнка на территории твоей семьи под верной охраной, и чтобы они оттуда ни ногой. Тогда Раксы, как говорил Данакт Родомирович, не посмеют тронуть госпожу, это будет расцениваться как вторжение на территорию рода простолюдинов, то есть, попытка очень сильного обидеть очень слабого, им этого никто
