Мичман Империи. Часть первая (СИ) - Четвертнов Александр

Мичман Империи. Часть первая.

Глава 1

Лето на Святогоре нежаркое. По крайней мере, там, где живут люди. Но очень пыльное. Особенно на открытом пространстве военного космодрома.

Подать транспорт никто не догадался. Мы прятали лица за воротниками плащей всю дорогу, пока двигались через взлетную площадку, оставив за спиной орбитальный шаттл. Пятнадцать взрослых и кроха младенец, которому было уютнее всех в закрытой от ветра ручной люльке, к тому же защищенной моей внутренней силой.

— Почему я не могу поставфить… тьфу, щит? — рассерженно шипел Серафим. — Всем было бы легче.

— Нельзя, — одёргивал его Ерастов. — Мы прибыли инкогнито, и так из-за ребенка палимся. Пусть наблюдатели думают, что мы обычная пехота, недоразвитая в индексе.

— Может, и нет никого, к чему эта секретность? — не успокаивался Апостолов.

— Ты издеваешься, подполковник? — возмущался Александр Ярославович.

Эти двое собачились всю дорогу. Всю неделю, что мы провели в пути к Святогору. Достали всех, даже Варенька начала морщиться, когда слышала их голоса.

— Какими силами располагают Раксы? Сколько у них агентов в городе? Как осуществляются связь и снабжение? Где расположены основные силы и ударные части? — вмешался в перепалку Абаимов, верный союзник и помощник премьер-майора. — Мы идем без разведки и поддержки. Наше преимущество в скорости, и незаметности.

— Скорость — это хорошо, — в который раз завел старую пластинку казак. — Но эта ваша секретность, толку от нее….

Серафим всё понимал. Ворчал, скорее из принципа, чем из-за не согласия. Оказался на вторых ролях, и никакие отговорки, что он здесь по собственному желанию и просьбе матушки настоятельницы не помогали. Младше по званию? Подчиняйся. Не важно, что представление к новому чину уже лежит на столе. Звезды не вручены? На погонах отсутствуют? Значит всё ещё подполковник. Нет, он не вредничал, просто, ревность — она такая.

Со стороны всё это смотрелось бы забавно, если бы не было так утомительно.

Наконец взлетная площадка кончилась. Разошлись створки дверей, и мы прошли внутрь бетонной коробки космопрота. В коридоре уже стояли встречающие — местный военный комиссар с подпоручиком.

Ерастов сразу же вышел вперед и немного распахнул плащ.

— А где…? Господин премьер….

— Спокойно, штабс-капитан, — Александр Ярославович прервал вялую попытку военкома взять под козырек и сориентироваться в происходящем.— –Секретная миссия. Где ближайший кабинет?

Комната отдыха оказалась в двух шагах. Камер наблюдения не было и мы с радостью поскидывали рюкзаки прямо на пол, да избавились от накидок, отряхивая их от пыли.

— Я не понимаю… — бормотал прямой, словно шпагу проглотивший комиссар. — Что происходит?

Он таращил глазища то на одного офицера, то на другого, а когда узнал меня, и увидел планку «Георгия», враз поперхнулся, и захлебнулся своей речью. Его же помощник слился со стеной, и боялся даже шелохнуться. Бедняги — они прибыли встречать призывников, для местного гарнизона.

— За пополнением, на чём приехал? — Ерастов не собирался ослаблять лихой напор. — Давай ключи!

— На антиграве… — штабс-капитан вспотел, а дрожащий подпоручик уронил брелок на пол.

— Военный или гражданский?

— Микроавтобус….

— Абаимов, скотч и стяжки.

Военком начал приходить в себя, но протестовал всё ещё слабо.

— Господин премьер-майор, зачем? — вопрошал он со стянутыми запястьями.

— Секретная миссия, без обид, — Ерастов заклеил рот комиссара клейкой лентой, и похлопал того по плечу. — Тебе медаль дадут, обещаю.

Подскочивший Гусаров тут же вколол штабс-капитану, а затем и его помощнику снотворное.

Уложив бедняг спать, и получив команду воздеть плащи, мы покинули комнату отдыха. Остались позади несколько поворотов по коридору, лифт спустил нас на пару уровней, и, провожаемые недоуменными взглядами двух унтер-офицеров от авиации, мы оказались на крытой, служебной парковке.

— Обязательно было, вот это вот всё? — ворчал Серафим. — Зачем скотч и снотворное? А если бы аристократы оказались?

— Без разницы, — отмахнулся Александр Ярославович. — Я его не знаю, а, следовательно, не доверяю.

— Это понятно, но какой толк от стяжек и ленты? Бесполезно же.

— Для антуража. Чтоб поверил в важность и секретность, — премьер-майор оглянулся, — по местам. Пруха, за штурвал, едем в дворянскую палату.

Прохор водил отлично. Всё же пилот-механик первого класса. Мы даже не почувствовали, как микроавтобус тронулся и покинул территорию космопорта, влился в уличный поток транспорта, и помчал к намеченной цели. Движение отмечалось лишь краем глаза, по мельканию в окнах высотных зданий и встречных антигравов.

Мы же были заняты. Сослуживцы отца вместе с Серафимом, по команде капитана Жичкина доставали из своих рюкзаков и готовили к бою оружие. В основном автоматические винтовки и карабины, но нашлось и несколько пистолет-пулемётов, которые были вручены моим бойцам.

Нет, никто не разрешил выдать нам из арсеналов служебное вооружение. Каждый гражданин империи, обладая индексом развития более двадцати пунктов, мог приобрести личное оружие. Чем больше единиц внутренней силы было у человека, тем шире и мощнее ассортимент разрешенных пушек и боевой техники.

Например: мне не хватает шести разрядов силы до тридцати четырех, чтобы купить метелицу; а Ерастов, или Серафим могут позволить себе танк. Правда, в отношении бывших и действующих военнослужащих, а также аристократов, действовало множество исключений, и я, как мичман морской пехоты, все же мог бы обладать личной снайперской винтовкой, но это не важно — приобрести её мне было некогда, как и остальным парням из моего отделения. Поэтому они доставали из рюкзаков различное оборудование: очки с тактической системой, портативные наборы диверсантов, личные аптечки, несколько десятков гранат, дополнительные бронежилеты. И много чего ещё, что неугомонный Александр Ярославович не только успел купить буквально за несколько часов до вылета с Владивостока, но и провести все это на Святогор, миновав досмотр багажа.

Эх, как же я хочу себе чин, хотя бы, секунд-майора.

— Мало мощи! — заворчал Серафим, оглядывая салон антиграва. — Чем отстреливаться в воздухе будем, решительно не понимаю!

— Вот ты сварливый, как вахтерша в общаге, — сплюнул Ерастов. — Вот! — он извлек из своего рюкзака два ручных гранатомета. — Главное, защиту транспорта обеспечь!

— За это не сомневайся, — махнул рукой Апостолов и недовольно добавил, — всё равно мало.

— Остальным у Драгомира на ферме разживёмся.

— Подъезжаем, — вмешался в перебранку Пруха, и уточнил уже сто раз оговоренное, — наверх или вниз?

— На крышу. Приготовиться! — Ерастов окинул всех взглядом и удовлетворённо кивнул. — Напоминаю, Турова с графиней сопровождают жеребята и Апостол, остальные ждём в автобусе. Как дочка? — он повернулся к Лире.

— Спит, — улыбнулась она, перебирая в руках чётки.

— Отлично. Абаимов на тебе Варя, головой отвечаешь.

— Есть.

Пруха влетел на верхнюю парковку дома дворянского собрания, величественного, тридцатиэтажного здания в центре Великого Новгорода, и приземлился недалеко от створок лифта.

— Вперёд! — скомандовал премьер-майор, и мы покинули салон антиграва.

— Мертвецы мы, мертвецы, — бубнил себе под нос Феймахер, топая следом за мной. — Как это достало! Ну, какие, на фиг, жеребята? Тот же Пруха, мерин старый, а не…

— Поэтому он за штурвалом и остался, — перебил его раздражённый голос премьер-майора. — И одёр, а не мерин, которым ты станешь, если не прекратишь засорять эфир!

Хирш замолчал, и влетел в кабинку лифта. По его недовольно поджатым губам всем стало ясно, сегодня разум возобладал над словоблудием. Инстинкт самосохранения — он такой.