Тень уходит последней (СИ) - Иван Валентинович Цуприков
- А я завидовал тем, у кого были джинсовые брюки, рубашки. Они в наше время были очень дорогими, две зарплаты отца, три зарплаты моей матери.
- А в моем юношестве в моде был клеш на брюках, и в наше время джинсов не было, их называли техасы. Мне мамин брат с плаванья привез брюки-техасы, так я в них по городу ходил и представлял, как мне все завидуют. А когда постарше стал, заказал себе клешеные брюки. Моя мама, узнав об этом, привела меня в швейный цех того ателье, где мне их сшили, и попросила клеш сделать в три раза меньше. А знаешь, какие они у меня были? Туфли скрывали.
- Простите, - официант, незаметно подошедший к их столику, заменил на столе две сахарницы с серым сахаром и с белым рафинадом.
- Да, да, - кивнул ему подбородком Дятлов. - А потом в моду вошли узкие брюки. Я, как раз, в юридический поступил. А-а, еще в моде были длинные волосы. Тех, кто их носил, называли хиппи или битлами. Была такая английская группа...
Николай, увидев на улице медленно идущего, опирающегося на тросточку Кораблева, невольно вздрогнул. Почему? Одет он был не в старое, длинное пальто, а в новое драповое пальто светло-серого цвета. Трость, как перчатки, и кожаная бейсболка у него были черными.
- Так вот, Коля, - повысил голос Дятлов, - Коля?
- Федор Викторович, перед вами сам Кораблев, посмотрите, - указал подбородком в сторону окна Синцов. - Вот о нем я вам говорил.
- Да, - глубоко вздохнул следователь, - а он уж и не совсем болен.
- Но это - он.
Кораблев, как будто специально, словно зная, что его кто-то рассматривает, остановился и, повернувшись лицом к кафе, стал рассматривать свое отражение в окне.
- Он нас видит? - поинтересовался Синцов.
- Не-а.
- вас познакомить с ним?
- Коля, ты, кажется, не понял, о чем я с тобой пятнадцать минут назад говорил?
- Да, да, - поднял ладонь Синцов.
- Он же фанат-сталинец. Ну, что я получу от знакомства с ним? Буду выслушивать о том, что когда-то кто-то был вором, да сейчас их еще больше стало, Коля.
- Он - материалист.
- Да, что вы говорите?!
- Мне кажется, что он до сих пор что-то делает. К нему приходит тот же Вертилов, та же Вертилова. А как вы думаете, зачем? - Синцов исподлобья посмотрел на следователя.
- Ну, видно, старик доводит его.
- Я же вам говорю, что он - материалист. Он знает, что Вертилов работал в той системе, которая стояла над простым людом, и ему было все равно, как они живут. У него главная задача состояла в том, чтобы самому хорошо жить. И, как они ему говорили, так и жил. Ему было все равно, хватает ли у людей спецодежды, исправны ли у них электрические и механические приборы, есть ли у монтажников-высотников страховые пояса. Все равно. Главное, чтобы в отчетах все красиво написать.
- О-о! - воскликнул Дятлов.
Николай глянул в окно и сам чуть не присвистнул. Напротив Кораблева, рассматривающего себя в окне, остановился черный джип и такого же цвета шестисотый "Мерседес". Два парня, вышедших из джипа и шедших в сторону Кораблева, были ему знакомы. Это они его как-то провожали, да, да, когда он встречался с мэром города, звавшим его работать к себе в должности пресс-секретаря.
Они подошли к Кораблеву, что-то сказали ему, но старик к ним не повернулся, а продолжал рассматривать себя в окне.
Один из парней, что-то сказав в гарнитуру, подвешенную у него на ухе, посмотрел в сторону "Мерседеса". Из него вышел мужчина.
- Опа! - невольно воскликнул Синцов. - Это - Паша Мысенко, пресс-секретарь губернатора, мой бывший однокурсник.
- Неожиданный поворот событий, - присвистнул Дятлов. - И какой у них интерес друг к другу?
- Знать бы, - прошептал в ответ Синцов.
- Погоди-ка, погоди-ка, а это не тот Кораблев, который в девяностых хотел организовать партию "За справедливость"?
- Стоп, стоп, - задумался Синцов. - Что за партия?
- Ее главная задача была в том, чтобы наказывать бывших и нынешних воров-администраторов, мошенников разных из администрации города, комбината.
- Как это понять?
- Да очень просто, таких как Вертилов, Киреев, и других. Да, да, наконец-то, - Дятлов принял из рук официанта блюдце с чашкой.
Мысенко подошел вплотную к Кораблеву и начал с ним о чем-то говорить. Парни, стоявшие рядом, осматривались по сторонам. Через несколько минут, Александр Иванович, приподняв свою трость, развернулся к кафе спиной и пошел к "Мерседесу". Машины уехали вместе с Кораблевым.
- Так неохота растягивать эту историю, Николай Иванович... - сощурившись, прошептал следователь.
- Вот и я о том же. Только никак не пойму, причем же здесь Мысенко? - отпив кофе, спросил Синцов.
- Вот и я о том же. Не с приближающимися ли выборами это связано? Может старик кого-то начинает запугивать, требуя мзду?
- Федор Викторович, так ноябрь на календаре.
- О-о, сударь, так до сентября почти ничего не осталось. Особенно для тех, у кого не только руки, а и рожа хорошо запачкана, - вздохнул
