Тень уходит последней (СИ) - Иван Валентинович Цуприков
- Федор Викторович, так он живет совсем рядом, три дома пройдем и поднимемся к нему, поговорите, - попытался остановить Дятлова Синцов.
- Нет, Коленька, нет, мне сейчас только не хватало забивать свои мозги новыми делами. Дай, это мне закончить. А сама суть в том, мой дорогой, что моя первая версия, правильная. Я почему тебе не отвечал на твой звонок, а потому что уговаривал одного коллегу, вспомнить, что написано у Вертилова в завещании.
- И что?
- Не признался. Но сказал, что Вертилов три месяца назад хотел его переписать.
- вы думаете, что дочке этого не хочется? Он может в нем чего-то ее лишить?
- Осторожней! - ухватил Синцова за рукав Дятлов. - Машина!
- Ой! - воскликнул Николай и, пропустив серебристый легковой "Форд", начал переходить дорогу.
- Так вот. Дочка, скорее всего, знала, что ее отец напишет завещание и, может, даже, уговорила его это сделать.
- Ну...
- Вот тебе и "ну". А Александр, ее брат, скорее всего о завещании отца не знает или узнал и начал пытаться на него давить, или на сестру. Ну, отец и решил от него избавиться.
- Что-то не сходится, - попытался возразить Синцов. - Если логически рассуждать, то старший Вертилов уже не тот человек. Он же постоянно просит дочку, чтобы она ходила в церковь с поминальными листами. Вертилов, Федор Викторович, уже находится в том возрасте, когда задумываешься о своем последнем дне пребывания в нашем мире. Он боится Ада, поэтому старается, пусть и заочно, но вымолить грехи у душ, погибших на химкомбинате, в какой-то степени, по его вине. У нынешних родственников погибших - тоже.
- Мне кажется, что он все-таки играет и нами, и дочкой. Я не верю, что Вертилов обо всем, что происходит с ним, забывает. Все, Коля, все, давай, пока отложим этот разговор и отдохнем, а то я чувствую, что у меня мозги сейчас вот-вот закипят. Я буду зеленый чай, - Дятлов указал подбородком в сторону многоэтажного здания, на первом этаже которого, под пристроем из белых пластмассовых тумб, держащих на себе ажурный тентовый потолок, стояло около семи-восьми столиков. - Меня что-то с утра морозит сегодня, зайдем внутрь кафе, - предложил следователь.
- А я бы не отказался от кофе с молоком, - поддержал Дятлова Синцов.
- 2 -
Нужно отдать должное хозяину кафе, человек он был добрый и не скупой. Внутри помещения все сделано под каштан, от столиков на двух, четырех человек, до стульев с мягкими сиденьями. Они на вид, как и столы, тяжеловаты и, поэтому не распаляешься желанием их сдвигать с места, чтобы удобнее усесться. Но, как оказалось, это не так, каждое кресло было выставлено на таком расстоянии от столика, что каждому человеку, независимо от его полноты, было удобно садиться в него, и стол его животу совсем бы не мешал. Так, и Федору Викторовичу. Он, немножко развернувшись лицом к Николаю, с разбегу угромоздился за столом и, опершись о него локтями, улыбнувшись, сказал:
- Нет, пока снимать куртку не буду, нужно согреться.
Николай сел напротив него и посмотрел на бар, у которого сидело несколько, как на подбор, худощавых парней.
В кафе было темновато, и это как-то по-своему располагало к отдыху. Посетителей было немного, заняты несколько столиков и, что еще больше располагало к отдыху, это была не молодежь, а пожилые люди. Рассматривать их было неудобно, и поэтому Николай стал рассматривать убранство кафе. Проходы между столиками были не широкие и, в то же время, не узкие. На каждом столике стояла песочного цвета вазочка с узким горлышком, и в ней стоял цветочек. За их столом - искусственная ромашка, за соседним - мак, дальше - веточка цветущей сирени. И если бы за окном был не ноябрь, то можно было подумать, что это - живые цветы.
- вам опустить абажур? - поинтересовался подошедший к ним официант.
- Мы не против, только свет слабенький, включите, - попросил Дятлов.
Желтый свет вспыхнул над ними, он был не ярким, располагающим к спокойной беседе.
Синцов приподнял глаза, рассматривая диодные лампочки, крапинками разбросанные под светло-коричневой чашкой абажура. И, поджав губы, закивал подбородком, мол, приятно поражен красотой.
Окно было в полуметре от их стола. Тюль-сеточка, по размеру напоминающую тетрадную клеточку, не мешала рассматривать улицу. Все предметы за окном, независимо, какой они величины, можно было хорошо рассмотреть.
- Так, что будешь? - отвлек Синцова от рассматривания кафе Дятлов.
- А-а, извините, - улыбнулся официанту Синцов, - кофе со сгущенным молоком, большую чашку.
- У нас есть домашние сливки, - легонько поклонился парень Синцову.
- Тогда с чайной ложечкой сахара.
- Что еще? - Дятлов показал подбородком на брошюру с меню, лежавшую около Синцова. - Попробуй пончики медовые, потом спасибо мне скажешь, - и, посмотрев на официанта, сказал, - и ему тоже принесите три пончика, как и мне.
- Хорошо, - молодой человек, сделав полупоклон гостям, с легкостью развернулся и пошел в сторону бара.
- Что мне здесь нравится - это цены, - смотря в глаза Синцова, улыбаясь, сказал Дятлов. - Второе, убранство, и третье - обслуживание. Ведь посмотри только, как одеты официанты. Все в тройках без пиджака, костюмы черные, рубашки белые, у всех от девушек до парней галстучки тонкие, черные. В нашей молодости они считались модными, я даже завидовал тем, у кого они были.
