Маргарита Полякова - Алхимик

Когда мне сказали, что Шерман собрался сражаться на рыцарском турнире, да еще и заявив меня своей дамой сердца, я не поверила. В конце концов, норлок был слишком разумен, чтобы так глупо рисковать своей жизнью. Ну и потом. Разве не он постоянно твердил на каждом углу, что рыцарские турниры — это полный идиотизм? И что означали эти странные взгляды, которым окидывали меня придворные леди Алисы? Впрочем, это я скоро выяснила. Оказалось, что Шерман теперь носил подаренный мной шнурок не на камзоле, как раньше, а на шее. Ну и что тут такого? Да хоть бантиком на гребне! Хотя… постойте‑ка… помнится, когда я только вплела этот шнурок в волосы, мне рассказывали, что мужчина может носить полученное из рук женщины украшение на шее. Вот только случалось это, мягко говоря, не часто. А Мимел так вообще был уверен в том, что это сказки, ибо носить шнурок на шее для любого уважающего себя мужчины было ниже его достоинства. Так почему же Шерман одел? С ума я сойду с этим норлоком! Может он хоть раз в жизни, по — человечески, со мной объясниться?! Не ходить вокруг да около, а сказать, наконец, чего он хочет! Потому что его фразы типа «я буду с тобой рядом» или «я останусь с тобой» лично мне вообще ни о чем не говорят, кроме того, что я норлоку нравлюсь. Так я и без всяких фраз об этом знаю! А дальше‑то что? Зачем Шерман нацепил на шею шнурок? Какого черта потащился на рыцарский турнир? Чего он хочет доказать этим? Свои чувства? А обычным способом их выразить никак нельзя? Поговорить там… объясниться в конце концов! Ну, попадись ты мне только навстречу, рыцарь несчастный! Я тебе устрою турнир!

— Шерман! Ты меня в гроб вгонишь своими выходками! — всплеснула я руками, глядя на помятого норлока. — Ну чего тебя на этот турнир потащило? Чего ты забыл там? Жить надоело?

— Я сделал это ради тебя, — тут же набычился Шерман.

— А ты меня спросил, надо мне это или нет? — возмутилась я.

— А чего тебе надо, Брин? — с отчаяньем спросил Шерман. — Я не понимаю тебя! Я сказал тебе, что я буду с тобой рядом, а ты это даже всерьез не восприняла!

— А что было в этой фразе такого, чтобы ее воспринимать всерьез? — удивилась я. — Что означает твое «буду рядом»? Рядом где? В качестве кого?

— Разумеется, в качестве мужа! — вспыхнул норлок.

— Разумеется? — поразилась я. — Для кого разумеется? Ты мне сказал, что ты меня любишь? Ты мне предложение нормальное сделал? Ты вообще хоть что‑нибудь сказал? Господи, Шерман, да мне вовсе не нужно, чтобы ты сражался ради меня на рыцарских турнирах. Или носил шнурки на шее. Мне нужен ты, живой и здоровый!

— Я тебя люблю, Брин, — выдохнул норлок. — Ты станешь моей женой?

Господи! Наконец‑то! Ну конечно стану! Синеглазое чудовище… Шерман… единственный мужчина, с которым я считалась, которого не могла игнорировать, через которого не смогла преступить, от которого не смогла отказаться. Единственный мужчина, который мне нужен! Однако… от меня ждут ответа…

— А как же титул принца — бастарда и земли норлоков? — закинула удочку я, желая прояснить свое будущее.

— Да к гоблинам их всех! — нетерпеливо отмахнулся Шерман. — Не хочу я там жить! Мы останемся в Артлете. Ну так что, Брин? Я жду ответа. Ты станешь моей женой?

— Да. Я тоже тебя люблю.

Нет, ну что за народ, а? Поцеловаться спокойно не дадут, сразу с поздравлениями лезут. Да успеете вы нас поздравить, успеете еще! Отстаньте! Не судьба… вот что значит, дворец градоправителя. Обязательные условности и непременный этикет. А какие у леди Алисы глазки любопытные… наверняка, только и ждет момента, чтобы расспросить меня в уютной обстановке, как мне удалось настолько очаровать Шермана. И что мне рассказывать? Отделаться общими фразами? Романтичная Алиса таким ответом вряд ли удовлетвориться. Как пить дать начнет расспрашивать историю наших с Шерманом романтических взаимоотношений. Типа где познакомились и как он за мной ухаживал. Как, как… обычно… для норлока. Шантажировал, угрожал и целовал до беспамятства.

— Думаю, нам нужно сбежать из дворца, пока они не задушили нас своим вниманием, — озвучил мою мысль Шерман.

— Боишься? — невольно фыркнула я.

— Ради тебя я готов вытерпеть даже это, — вздохнул Шерман. — Я действительно люблю тебя, Брин. Понимаю, что слышать это от меня несколько дико, но это правда. И я готов доказать тебе это. Что ты хочешь? Луну? Звезды? Голову дракона? Что тебе подарить, что сделать, чтобы ты поверила? Хочешь, я дам клятву своей любви и верности у Черных Камней? Хочешь, я псом у ног твоих лягу?

— Не надо псом. Просто будь рядом, — прижалась я к норлоку. — И клятв твоих мне тоже не надо. Я хочу, чтобы ты был со мной по собственной воле, а не потому, что тебя держат какие‑то Камни.

Шерман обнял любимую женщину и прикрыл глаза. Он был счастлив. Безумно счастлив. Настолько, что даже боялся в это поверить. Напрягало норлока только одно — он очень боялся, что несмотря на все заверения Лавра, Властитель Таштен все‑таки сможет его найти. И отомстить. И что месть эта вполне может коснуться Брин. Норлок невольно вздрогнул и до боли стиснул Брин в своих объятиях. Он будет сражаться за эту женщину. Отчаянно. До конца. До последней капли крови. И если Властителю вздумается ее отнять… тем хуже для Властителя.

Если бы Таштен знал, о чем думает Шерман, он смог бы только горько усмехнуться. Какая месть? Лишившись своего накопителя, Властитель был практически бессилен. И как бы он не хотел примерно наказать норлока, который обвел его вокруг пальца, сейчас Таштену было явно не до этого. И в ближайшую пару сотен лет положение вряд ли измениться. Боги, ну кто же мог знать, что этот Лавр сможет воспользоваться медальоном, чтобы совершить перенос в другой мир? Да еще и прихватить с собой накопитель? Последнее, впрочем, вряд ли было идеей эльфа. Сработал обычный закон подлости. Медальон, которым воспользовались, как магом — вещью, взял себе в качестве платы возможность самому выбрать интересный для него мир. Тьфу! Сколько раз Таштен зарекался пользоваться изделиями Высших рас? Вечно они ведут себя не так, как следует! Интересно, куда же теперь переместился накопитель? Вряд ли решил вернуться в мир Шермана, там бы его Таштен быстро учуял. И вернул себе. Скорее всего, последовал за Лавром. И, как пить дать, «прицепится» теперь к какому‑нибудь сильному магу. И угораздило же эльфов создать магическую вещь с характером! Впрочем… то, что накопитель не достался Панеку, было уже хорошо. А силы… ну, что ж. Таштен их накопит. В конце концов, это с ним случается не в первый раз. В крайнем случае, продаст выигранный у Панека мир кому‑нибудь еще. Все равно на то, чтобы контролировать его, у Таштена пока не хватало сил. Так что всё, что оставалось делать Властителю — это погрузиться в изучение рукописей, постепенно копить магическую энергию и ждать своего часа.

Осень была теплой. Ласковой, золотистой и светлой. Мы с Шерманом лениво лежали прямо на ковре, подоткнув под бока мягкие подушки, и любовались кружившими в воздухе хрупкими разноцветными листьями. Они влетали в открытые окна, с мягким хрустом опускались на пол и, подхваченные порывом теплого ветра, вновь уносились прочь. Шерман собственнически положил лапу на мой округлившийся животик и шептал мне на ухо какие‑то нежные глупости. Было уютно, тепло и тихо… подозрительно тихо.

— Что‑то Корина не слышно, — напряглась я.

И действительно. Из соседней комнаты не доносилось ни шума, ни стука, ни даже возни. Ну что за ребенок? На минуту нельзя оставить! И куда, спрашивается, смотрит няня? Зачем мы вообще ее наняли, если мне все равно всё приходится делать самой?

— Пойду, посмотрю, что там…

Шерман с неохотой выпустил меня из объятий и тоже решил посмотреть, в чем дело. Не напрасно. Потому что увиденная картинка того стоила.

— Шерман, по — моему, у нас неприятности… — замерла на пороге я, не в силах поверить собственным глазам.

— И еще какие, — выдохнул стоявший у меня за спиной норлок.

Нанятая следить за ребенком няня дрыхла самым бессовестным образом, а наш трехлетний сын Корин не ходил на голове (что было его обычным времяпровождением) только по одной причине. Он был занят. С огромным интересом и терпением, достойным лучшего применения, Корин пытался согнуть зубцы у королевской короны, невесть как оказавшейся в его комнате. Занятие было настолько увлекательным, что сын высунул язык и усердно пыхтел. Однако корона, сделанная из светлого металла и украшенная драгоценными камнями, его усилиям не поддавалась.

— Это то, что я думаю? — сложила я руки на груди, вспомнив «милый» обычай норлоков доверять короне выбор наследника престола. — Хрен они угадали! Я им своего сына не отдам!

— Вообще‑то, Корин и мой сын тоже, — напомнил мне Шерман. — И я отдавать его во дворец тоже не имею никакого желания. Вопрос только в том, как нам это объяснить норлокам.