Заблудившийся звездолёт. Семь дней чудес. - Анатолий Иванович Мошковский
Или он, Боря, в чём-то виноват?
Глава 29
Немедленно!
Боря вернулся к брату и неожиданно для себя бросился на колени, нырнул под кровать и вытащил из дальнего угла две покрытые пылью коробки.
— Ты знаешь, что в них? — спросил Боря.
— Знаю.
— И знаешь, как они мне достались?
— Не совсем, но…
— Так вот что… Я должен их сегодня… сейчас… немедленно отнести Геннадию. — А в голове пронеслось: «Что ты делаешь, опомнись!» Но Боря продолжал ещё более уверенно: — И отнесу, а Глебу — фигу с маслом!
— И не жалко? — спросил Костик. — Совсем не жалко?
— Но ведь они же его! Как я могу держать их у себя? Я не знаю даже, как они работают… — И только сказал это Боря, как жечь его стало чуть поменьше.
Он принялся вытаскивать из коробок лодку и лайнер.
— Ух какие! — Глаза у Костика разгорелись, прямо-таки раскалились. — Давай оставим их у себя? Ну давай!
— Нельзя…
И Боря подумал: к Геннадию надо пойти не одному, а с Костиком. Легче так. Они ведь вроде сдружились… Только с ним!
— Поможешь мне отнести? — спросил Боря.
— Ну, если ты так решил… — По лицу Костика скользнула довольная улыбка. — Ты ещё подумай…
— Сейчас Гена дома? — спросил Боря.
— А ты позвони.
Геннадий оказался дома, и скоро они с двумя коробками под мышкой вышли из квартиры.
— Ну иди, иди вперёд, а я за тобой, — сказал у Вовиного подъезда Боря, которого вдруг охватила робость: отдавать было очень трудно — надо было что-то говорить, оправдываться…
— Нет, ты иди вперёд.
— Нет, ты! — проговорил Боря.
— Но ты ведь старший, а старшие идут впереди, — упрямился Костик, отставая от Бори. И тут уж с ним ничего нельзя было поделать.
Не станешь же ему объяснять, что идти вторым чуточку легче: можно успеть кое-что обдумать и проще решиться сказать всё, что надо. А если ты идёшь первый, можно не найти нужных слов и напутать.
Дрожащей рукой дотянулся Боря до кнопки звонка и нажал.
И замер — что будет? И не дышал — как встретит? И язык прилип к нёбу — сбежать?
Открыла мать Гены, и опять в нос ударил резкий запах водорослей и птичьего помёта.
— Здравствуйте, — уверенно пискнул Костик из-за Бориной спины. — Пожалуйста, Геннадия.
К ним вышел Гена, волшебник в знакомом рабочем халате с закатанными выше локтя рукавами. Сквозь квадратные стёкла остро смотрели карие глаза. Боря сразу забыл длинную речь, которую приготовил за дорогу, глотнул слюну, поперхнулся, покраснел и протянул ему сразу обе коробки.
Но руки Гены и не двинулись к ним.
— Узнаю, — сказал Гена, — моё производство… Зачем приволок?
— Они ведь ваши.
— Наши? — удивлённо и даже сердито спросил Гена. — Были наши! Разве ты даром взял лайнер? Да и тот парень… Как его?
— Глеб, — произнёс Боря.
— Ну точно, Глеб… Вовка мне говорил… Он разве даром? Братец захотел… Пусть сам всё и расхлёбывает, я тут ни при чём. И я бы на твоём месте не отдавал ничего… Эй, Вовка, встречай приятелей! — И Гена необидно щёлкнул Борю по носу, а Костику улыбнулся.
И ушёл.
А Боря стоял у двери, неловко подхватив руками коробки, и не мог даже вытереть носа, из которого вдруг сильно побежало. Он громко шмыгнул им. Всё начиналось не так. Не так, как он думал. Он думал, Гена обрадуется, схватит обеими руками свои чудо-лайнер и чудо-лодку, а они ему вроде и не нужны. И даже советует не отдавать! Ничего нельзя понять.
— Заходи! — долетел из комнаты Вовин голос, и Боря шепнул Костику:
— Ну давай двигайся.
— Нет, ты первый…
Эх, Костик, раньше он был расторопней!
Боря первый вошёл в комнату, в мир аквариумов, клеток, лая, щебета и рыбьих всплесков. Вова не выбежал к ним сразу, потому что стоял на стуле и чистил подвешенную к стене клетку с какой-то крохотной серенькой птичкой.
Увидев Борю с коробками, он сделал большие глаза и спрыгнул на пол:
— Ты что это?
— И не обижайся, пожалуйста, за то, что я…
— Потащишь обратно, — предупредил Вова и стал поглаживать щенка, который минуту назад с ликующим визгом носился по комнате.
Тогда Боря положил коробки на пол, подвинул к стене, и, странное дело, расставаясь с ними, не ощутил никакой жалости. И только сказал:
— Всё… Теперь полный порядок.
— Ну что же, если так, — ответил Вова и выкатил из-под кровати синий мяч с синтетической, в бугорках, покрышкой, который дал ему за лайнер Боря, и достал из письменного столика трёхцветную ручку: — Забирай.
— Не надо, — отрезал Боря и сам удивился своей резкости и тому, что не берёт то, что теперь по праву принадлежит ему. — Я не возьму… Спасибо.
— Но это ж ведь твоё! — вскричал Вова, так вскричал, что рыбки в аквариуме стремительно шарахнулись в тёмный гротик.
— Не возьму…
Ему в самом деле не очень нужны были этот мяч и эта ручка, пусть останутся у Вовы: ведь он необычный мальчишка — стал бы другой возиться с этими увечными щенками и птахами?..
Вова громко позвал Гену, и тот явился с отвёрткой в руке.
— Ну чего тут?
— Он ничего не берёт, — сказал Вова. — Даже своего не желает брать!..
— Безобразие! — Гена блеснул очками.
— Нет, — сказал Боря.
— Что «нет»? — Гена, крутнув, подкинул и лихо поймал отвёртку.
— Никакого безобразия… Пусть Вова играет.
— Но ручку ты можешь взять?
— А вам не пригодится? Для каких-нибудь чертежей, где нужны разные цвета…
Геннадий внимательно посмотрел на него, и Боре захотелось смеяться. От глаз ли Геннадия, от этих ли рыбок и птиц, оттого ли, что он вот так запросто взял и принёс лайнер с лодкой.
— Ведь пригодится ручка? — умоляюще спросил Боря.
И Гена кивнул в знак согласия.
Глаза у Бори загорелись.
— А можно когда-нибудь помочь вам? Подержать деталь, когда вы паяете, завинтить какой-нибудь шуруп, очистить провод, просверлить дырочки…
— Почему ж
