Дима - o f2ea2a4db566d77d
спектакль, бля, пластические операции, ты думаешь, я полный идиот?!
170
-
Жак…
- Не зови меня так! Вообще заткнись! Кто ты сама? Виржини? Жюли? Где начало?!
-
Успокойся, прошу тебя…
-
Зачем?! Нет, я не понимаю, ну как ты можешь?!
-
Никакой пластики, надо заметить, я не делала, - спокойно заявила Виржини, сидя на
кровати и закинув ногу на ногу. – Всего-то перекрасилась в блондинку, набрала десяток
килограммов, макияж другой, родинку свела, чтобы ты меня не узнал раньше времени, на
каблуках перестала ходить – вас, мужчин, легко обвести вокруг пальца.
- Круто! Круто, ты сама признаёшься, что хотела меня обдурить!
-
Даже не собиралась. Успокойся и послушай меня, я больше не занимаюсь прежними
делами…
-
Ага, вот прям сразу поверил, - Яша топтался на месте, пару раз порывался выбежать из
номера, но возвращался и разъярённо тыкал пальцем в девушку, обсыпая её новыми
обвинениями. – Прямо в ангела превратилась, завязала. Конечно!
-
Именно так. Я перешла на другую сторону. И я, действительно, хотела тебе помочь.
- В чём?! Ты не следила за незаконными поставками бобрового мускуса из России, ты
этим сама занималась! Ты следила за мной, чтобы я не вышел на правильный след. А теперь
что? Убьёшь меня? И Ивана ты убрала?
-
Жак… Яков, не устраивай мелодраму…
-
Заткнись, стерва. Ты реально рискуешь, у меня руки чешутся.
- Понимаю. Но говорю честно – я следила за незаконными поставками, я знала, что след
ведёт из России через Финляндию и во Францию. Мы вычислили, кто организовал это с
французской стороны, оставалось только узнать источник здесь. И ты мне помог. Я хотела,
чтобы ты сам всё раскрыл. Только так я смогла бы загладить свою вину.
-
Ой-ой-ой, вот так была преступницей и вдруг решила работать на закон.
-
Я не работаю на закон, я выше закона. Но знаешь, артистизм, ловкость, хитрость,
авантюризм – это то, что можно использовать и на благо общества, и во вред ему. Я
поработала на плохих, теперь работаю на хороших – мне всё равно.
-
Господи… какая же ты искусственная. Красиво говоришь, но меня уже тошнит от
твоей неискренности. Помочь она мне решила. Чтобы я сам дело раскрыл. Вину загладить.
На хороших работает. От тебя, как от говна, воняет уже.
-
Можешь не верить, но ты до сих пор мне не безразличен…
Яша театрально расхохотался.
- Ну конечно! Скажи ещё, что любишь. Чёрт, да просто признайся, что ты опять мной
попользовалась! Если бы ты меня любила, реально хотела загладить вину, ты могла бы
просто попросить прощения, а не устраивать весь этот спектакль. Потому что теперь я тебе
доверяю ещё меньше!
- Не обманывай сам себя, Яша. Если бы я пришла к тебе просто так, ты бы меня никогда
не простил. С твоими жёсткими представлениями о справедливости. Ты в заложниках у
своих принципов. А я пытаюсь взорвать эту систему, расшатать тебя. Ты такой… как будто
навечно остаёшься в зачатке. Хотя потенциал большой!
-
Слушай, давай ты не будешь учить меня жить. Уже дерьмо из ушей сыпется. Ты
скажи, ты знала, что Иван убивает бобров? Не ври, просто скажи.
-
Знала.
-
И кто его крышевал в городской администрации тоже в курсе?
-
Да.
-
Ну тогда на хуя я тебе понадобился?! – завопил Яша и, схватив со стола стеклянную
пепельницу, засадил ею в стену.
- Я уже сказала, - прошептала Виржини.
-
Не слышу!
171
-
Я хотела быть с тобой. Хотела тебе помочь. Чтобы ты снова в себя поверил. И поверил
мне.
- Поздравляю! Тебе в театре надо играть!
- Яша, ты меня не слышишь. У тебя всё чётко: что добро, а что – зло, что правда, а что –
ложь. Но это относительные понятия. Всё относительно – истина, история, сам мир. Если не
быть гибким, ты попадаешь в ловушку своих принципов. Тогда в Париже ты не пошёл из-за
этого до конца. Ты не сдал меня полиции, потому что любил меня, но не смог противостоять
чувству долга и рассказал всю правду дяде. Но надо было делать окончательный выбор.
Либо верить своему сердцу, и тогда спасти меня и уберечь Ониша от правды. Либо же
выполнить свой долг – арестовать меня и хотя бы так загладить свою вину перед дядей. А ты
не сделал ни того, ни другого, и в результате потерял всё.
Она видела, какой эффект производят её слова на Якова, как постепенно кровь приливала к
его лицу, а кулаки сжимались и дрожали, но всё-таки договорила до конца. И тут Яша изо
всех сил ударил Виржини по лицу, из-за чего она рухнула на кровать и, прикрыв голову
руками, как будто боясь следующего удара, замерла.
-
Не смей говорить про Ониша, - зашипел он. – Это ты его убила.
После этого Яша ушёл из номера, хлопнув напоследок дверью, да так сильно, что от неё
при ударе что-то отскочило и со свистом улетело в коридор.
На следующий день, в воскресенье рано утром, Илья и Вика пришли домой к Яше. Вика
тут же потребовала, чтобы он собирался в дорогу. По её словам, им предстояло путешествие
в лес. Узнав, что неожиданно возникшая в Анонниеми мать Ильи точно знает, где надо
искать ответы на их вопросы, Яша замотал головой и с безразличием сказал:
-
Ничем не могу вам помочь. Я не могу допустить, чтобы вы шли в лес, а официального
разрешения на подобную операцию от своего начальства я никогда не получу. У меня
недостаточно оснований для поднятия официальных сил. Ну что я им скажу? Сошлюсь,
прости, Илья, на бредовые слова твоей мамы? Подмогу они не пришлют.
-
А нам не нужна подмога! - взорвалась Вика. – Ты обещал! Скажи, Илья.
Илья кивнул, забито глядя на Якова.
- Это наше личное дело, - добавила девушка. – И твоё тоже. Ты же видел этих уродов в
Париже! Да что с тобой такое? Не хочешь с нами идти – не надо. Сами справимся.
-
Да погоди ты, - одёрнул её Яков. – Что ещё сказала твоя мама?
- Ничего конкретного, - залепетал Илья. – Тут какое-то странное дело. Мама
утверждает, что ей подали сигнал… Ну кое-что прислали с намёком. И нам с Викой тоже
прислали… Я знаю, всё это глупо звучит. Но у мамы даже карта есть.
-
Какая карта?
-
Карта местности – куда идти, где искать…
- Ты с нами или нет? – встряла Вика. – Нам уже пора выходить. Объясни мне только
одно. Чего ты всё за своё начальство хватаешься? Из тебя ведь участковый, как из меня
балерина. Ты им не нужен, разве не понимаешь? Бросай это всё.
Яков смотрел в пол и молчал.
-
Пошли, Илья…
-
Подождите, - остановил их Яша. – Дайте хотя бы одеться.
Участковый изучил карту, протянутую интеллигентной старушкой в резиновых сапогах и
лёгком дождевике. Погода в тот день испортилась – дождь моросил с самой ночи. Вика тоже
надела сапоги, взяла с собой только самое необходимое, чтобы двигаться налегке, а Илье
пришлось позаимствовать пару сапог у Яши – они были на размер больше нужного и очень
скоро натёрли ему ноги.
Яков сообщил, что удобнее всего стартовать с лесопилки. Оттуда через лес, вдоль финской
границы и до самого посёлка Вяртсиля шла одноколейная железная дорога. Если на
172
лесопилке сохранилась дрезина, они смогут заметно сократить путь. До Пиенисуо компания
поехала на автобусе. Яша делал попытки разговорить Карину Эдуардовну, не скрывая ни
любопытства, ни раздражения, но та его мягко осаживала. Только просила довериться ей.
Ещё на остановке в Анонниеми она долго и будто бы призывно смотрела в сторону въезда
на территорию дома отдыха «Янисъярви». Заметив это, Илья даже спросил:
-
Ты кого-то ждёшь?
Карина Эдуардовна только отрицательно мотнула головой. Но до прибытия автобуса по-
прежнему смотрела в ту же сторону.
Их компании повезло, на лесопилке, действительно, оказалась дрезина, и она была на ходу.
Лебедев с удивлением выслушал участкового, говорившего чётко и внушительно, но при
этом умудрившегося не сказать ничего, неодобрительно оглядел его знакомых и сказал с
холодком в голосе:
-
Плохо это вы придумали. Там гиблые места.
-
Это ещё что за история? – поинтересовался Яша.
- Рабочие, которые гоняли дрезину в Вяртсиля, у них глюки были. Это началось за год
до того, как лесопилку закрыли, в начале 80-х.
-
Что за глюки?
- Может они ради эффекта рассказывали всякое, но потом у одного из рабочих опухоль
мозга случилась. Говорили, что на участке возле границы у всех сильная головная боль
начиналась. Видели какие-то картинки непонятные.
-
Например?
-
Помню что-то такое, вроде как деревья кровью истекали. Не надо туда женщинам
ездить. А местные дальше ближнего леса никогда не заходили. Тут ещё дикий зверь бродит,
