Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава
— Опознанный Дагон стал бы таким поводом? — вкрадчиво поинтересовался наш испанский мент.
— Смотря кем опознанный. И смотря при каких обстоятельствах. Если бы вы убили его в схватке — его опознанный труп был бы хорошим поводом. А просто узнать его в числе прохожих — ну и что с того? Он гражданин Гадеса, а быть похожим на какого-то разыскиваемого вами бандита — не преступление. Ну, узнал его ваш раб — и что дальше? Слова раба в суде весят меньше слов свободных, а вы сами — ещё даже не граждане города. Против вас же будет свидетельство Митонидов — граждан влиятельных и уважаемых в Гадесе. Митон — основатель их клана — путешествовал с самим Ганноном Мореплавателем, и слово Ратаба, его прямого потомка — не пустой звук.
— То есть Дагон должен быть пойман с поличным? — уточнил Васкес.
— Да, другого способа я не вижу.
— Его видели почтенная Криула и её дети, досточтимый, — заметил я, — Разве их слово не будет достаточно весомым?
— Я не пошлю семью собственного сына опознавать бандита! — отрезал наш наниматель, — Это слишком опасно, и я не намерен рисковать ими! Довольно с них рискованных приключений!
— А если бы в этом не было риска?
— Тогда — другое дело. Но как это сделать?
— Ну, если бы, допустим, труп Дагона или его голова попались на глаза Велтуру… Трупы ведь не опасны, досточтимый? — осклабился я.
— Да, трупы не опасны, — согласился старый этруск, — Но это Дагон, а не какой-нибудь забулдыга. Внутри городских стен его трогать нельзя, это будет явное преступление, а вне города он настороже, и он вам не по зубам. Я наслышан о твоих успехах, Максим, но это один из лучших бойцов, каких только рождала земля. Я ещё два года назад хотел перекупить его, но он предан Митонидам. Ты хороший солдат и надёжный человек, умён и многое знаешь, и я не хочу лишиться тебя в результате глупого поединка с непревзойдённым мастером боя. Да и кое-кто из моей родни был бы опечален таким исходом, — старик подмигнул мне, давая понять, что ему известно всё о наших отношениях с его внучкой.
— Есть и другой способ, досточтимый, — вмешался Васкес, — Митониды зашли уже слишком далеко в борьбе с твоим кланом. Если бы им вдруг представился случай покончить с тобой самим где-нибудь вне города — упустили бы они такой шанс?
— Ты предлагаешь рискнуть мне самому? — усмехнулся Волний, — Было время, когда и я всласть помахал мечом, но теперь я давно уже староват для таких подвигов.
— Ты не понял, досточтимый. Нужно, чтобы Митониды были УВЕРЕНЫ в том, что в их засаде окажешься именно ты. Разве нельзя на какое-то время придать сходство с тобой кому-то другому? Ты открыто выедешь из города по каким-то делам, затем тайно вернёшься а вместо тебя поедет ряженый двойник, которого издали никто не отличит от тебя. Думаю, ты достаточно заманчивая цель для Дагона…
— Так никто ещё в Гадесе никогда не делал. Но пожалуй, я подумаю над этим, — решил наш наниматель.
— И долго он будет думать? — почти риторически поинтересовался испанец, когда мы вышли на улицу и неторопливо вышли из квартала элитных особняков.
— А хрен его знает, — пожал плечами я, — Начальство есть начальство. Оно должно прикинуть хрен к носу, всё взвесить, добавить в твой план свои собственные ценнейшие идеи, которые полностью выхолостят всю его суть — как всегда и везде…
Васькин расхохотался от моего пояснения, но не слишком весело, поскольку и сам опасался примерно того же.
Пока мы перемывали кости руководству, город жил своей жизнью. В отличие от материкового предместья, финикийский Остров застроен в основном капитальными многоэтажками. Три этажа — обычное дело, но нередко встречались и четырёхэтажные дома. В верхних этажах располагалось жильё для многочисленной бедноты, в нижних — элитное для гадесского «среднего класса» или лавки крупных купцов, торгующих не ширпотребом, и клиенты там были всё больше с того же первого этажа, реже со второго. Праздношатающихся же на улицах финикийской части города обычно немного — народ это деловой и занятой, в отличие от всяких там греков с римлянами, взвалиающих все дела на рабов и мающихся от безделья. Сами же улицы для столь плотно застроенного города достаточно широки, и заторов на них практически не бывает.
— А, вот вы уже куда добрались! — окликнул нас задержавшийся у своего высокопоставленного родственника и теперь нагнавший нас Фуфлунс, — С завтрашнего дня все четверо усильте тренировки в стрельбе, фехтовании и верховой езде!
— Инициатива наказуема исполнением! — просветил я Хренио в отношении старой российской истины.
— Кажется, начальство что-то задумало, — отозвался тот.
— И не болтайте об этом! — оборвал нас босс, окончательно убедив нас в нашей догадливости.
Пока же оставшуюся часть дня мы могли позволить себе побездельничать. Ну, с точки зрения начальства. А лично я, если с точки зрения «почтенной» Криулы рассматривать, так и вовсе намеревался заняться весьма злокозненной деятельностью. Велия как раз собиралась выскользнуть из дому под предлогом посещения подружек — впрочем, вполне правдивым. Вне официальной версии оставались лишь некоторые подробности вроде той, где именно она собирается общаться с означенными подружками. Впрочем, и тут всё было надёжно залегендировано. Ну куда, спрашивается, тянет любых нормальных баб? На рынок, естественно, да не туда, где овощами всяческими торгуют, а туда, где тряпками, да побрякушками. Если не купить — так хотя бы поглазеть, да прицениться. А то, что именно сегодня, именно в это время и именно в этой части рынка околачиваюсь и я — ну разумеется же, чистая случайность, гы-гы!
Зато встреча наша, с учётом означенных обстоятельств, оказалась неизбежной, что нас как-то не расстроило. Подружки Велии со смехом встали так, чтобы хоть как-то прикрыть её от глаз сопровождавшей её Алтеи, а та героически отвлекалась на всё, на что только могла, дабы с чистой совестью «не заметить», как мои руки жадно ощупывают соблазнительные выпуклости её юной хозяйки, а главное — полное отсутствие возмущения самой хозяйки по этому поводу. Да и «бригадир» наш тоже старательно и с подчёркнутым вниманием пялился по сторонам, дабы не увидеть ненароком чего-нибудь лишнего прямо перед носом. Погуляли, поболтали. Девчата, кокетничая с нами, не забывали глазеть на ткани и безделушки, а затем выяснилась ещё одна вполне предсказуемая женская особенность — страсть ко всему мягкому и пушистому.
Мы как раз добрались до ряда, где торговали мелкой живностью, и пока мы с Васкесом прикалывались над ругающимся по-финикийски африканским попугаем, девки столпились стайкой возле прилавка с какими-то пушными зверьками. Я сперва подумал, не разглядев толком, что это какие-то местные соболя или куницы, и несколько удивился интересу юных дам к меху, совершенно ненужному в тёплом климате Гадеса. Но оказалось, что это обыкновенные хорьки, и нужны они вовсе не ради меха. Собственно, я и в деревне Астурды наблюдал в некоторых домах хорьков, которых там держали для защиты амбаров от мышей и крыс. Но Велия просветила меня, что с хорьками ещё и охотятся на кроликов. Собственно, это одна из главных причин того, что иберы не очень-то уважают слабый самодельный охотничий лук. Попасть-то из него в того же кролика куда легче, чем из пращи, но зачем, когда есть охотничьи хорьки? Вот для любителей охоты на кроликов они тут в основном и продавались. Недорого, как звери обычные, но сам факт… В деревне-то ихним приплодом как-то даром друг с другом делились, а тут целый бизнес развёрнут. Оказалось — не зря. Это ведь не простые хорьки, а специально выдрессированные на кроличью охоту. Купил, приучил к себе — и не беспокойся больше ни о чём, зверёк своё дело знает. То-то нам и везло с длинноухой добычей в первые дни после нашего попадания в этот мир — непуганые тут кролики! В смысле — людьми непуганые. Не самих людей они приучены бояться, а их охотничьих хорьков.
Попутно, раз уж зашла речь о кроликах, Велия пожаловалась на деда, размечтавшегося вдруг на старости лет тряхнуть стариной и поохотиться. И ладно бы на что-то стоящее — так нет же, на этих самых кроликов.
— С хорьками? — спросил я, вызвав этим невинным на мой взгляд вопросом взрыв хохота и у девчонок, и у Фуфлунса.
— С хорьками на кроликов охотятся простолюдины, а уважаемые люди держат для этой цели тартесских охотничьих котов, — просветили они меня, когда отсмеялись. И показали мне этих котов — вполне обычных с виду, разве только несколько крупнее наших обычных серых мурок, если рассматривать матёрых и раскормленных, да и окраса в основном того же. Цена же — до трёх десятков шекелей за лучших — повергла меня в ступор. Охренели, что ли?! За какого-то кошака запрашивать цену не самого плохого раба?!
Оказалось, что и тут я попал пальцем в небо. Кошки в этом мире куда дефицитнее, чем в нашем — по крайней мере, в нынешней доримской ещё Испании. А это, вдобавок, ещё и очень непростые мурки — вовсе не «какие-то», а самые настоящие тартесские коты, специально выведенная охотничья порода. Во времена Тартесса только царь был вправе держать их, сколько захочет, вельможи — только определённое количество, зависящее от их ранга, а простолюдинам они были запрещены вообще. Теперь уже не тартесские времена, и с этими ограничениями стало свободнее, но хорошие охотничьи коты по прежнему редки и дороги, далеко не всякому по кошельку. Прикинув хрен к носу, я сообразил, что в ещё не лишившейся своих лесов и не опустыненной Испании охота на кроликов с котами — естественная, более компактная применительно к местности, замена классической охоте на антилоп, косуль или тех же ланей с гепардами. Примитивнее, но престижному гепарду на склонах и среди зарослей не развернуться, а азарт получается примерно тот же. Велия полностью подтвердила мой вывод — ей уже доводилось бывать на паре таких охот, и она заверила меня, что это увлекательнейшее занятие. Того же мнения были и её подружки, страшно завидовавшие ей в том, что это именно её дед задумал поразвлечься, а не их вечно занятые скучной торговой рутиной родственники. В том, что «досточтимый» прихватит в развлекательную поездку и родню, ни одна из них не сомневалась, и только сама Велия как-то не слишком радовалась.
