Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya
Когда я дала массовое благословение во время моего крещения, и ауб удочерил меня, дедушка Лейзеганг был крайне взволнован тем, что былая слава возвращается его роду. Мое удочерение означало, что я могу стать следующим аубом, и из-за споров вокруг Вилфрида многие дворяне полагали, что Сильвестр действительно передаст эту должность мне, сделав Вилфрида моим мужем, чтобы сохранить кровную линию наследования.
Масштабные перестановки в замке заметили даже гибы из дальних провинций. Они включали в себя массовую замену чиновников, работающих в замке, аналогичный процесс среди вассалов Вилфрида, полностью реорганизованную детскую игровую комнату, а так же лорда Фердинанда и меня, которые наблюдали за продажей новых книг и игрушек.
— Если вы, леди Розмайн, станете следующим аубом, то это ознаменует рождение эрцгерцогини из рода Лейзегангов, в которой не будет ни капли аренсбахской крови Габриэль. Как только дедушка позвал, все дворяне Лейзеганга, ранее презираемые Вероникой, собрались и сплотились, чтобы поддержать вас.
Однако вскоре после этого случился инцидент с похищением Шарлотты, и следующие два года я провела в юреве. А без ключевой фигуры у Лейзегангов не было возможности восстановить свой прежний статус. Прадедушка закричал: «Где Боги этого мира?!» и упал в обморок. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы снова прийти в сознание.
— Но даже пока вы спали, Эренфест продолжал меняться, — сказал гиб. Фракция Вероники была отстранена от власти, дворяне Лейзеганга назначались на все более важные посты, а витающие в воздухе настроения намекали на борьбу между Вилфридом и Шарлоттой. Лейзеганги объединились ради того, чтобы сделать меня следующим аубом, но так как не было никаких намеков на то, когда я наконец приду в себя, им не оставалось ничего другого, кроме как снова рассеяться.
— Но стоило нам потерять надежду, как пришла новость о вашем пробуждении, и вы посетили зимнее общение.
Услышав эту новость, прадед закричал:
— Боги вернулись! Я сделаю леди Розмайн следующим аубом!» — но слова единственное, на что его хватило. После этого его здоровье снова подвело его, и он оказался прикованным к постели. Тем не менее, никто не был против идеи помочь кровному родственнику стать следующим аубом, и во время зимнего общения гиб Лейзеганг снова взялся за организацию своих родственников.
— Но мечты дедушки казалось были напрасными, ведь пошла новость о вашей помолвке с лордом Вилфридом, — продолжил гиб. — И казалось, что история снова повторяется, ведь одна из Лейзегангов должна была стать женой ауба.
С каждым годом Эренфест поднимался в рейтинге все выше, и теперь герцогства, которые раньше даже не смотрели в нашу сторону, стали уделять нам свое внимание. Из за этого прадедушка считал, что скоро на сцене появится еще один кандидат в эрцгерцоги из великого герцогства, который заставит меня отказаться от моего положения в качестве будущей первой жены. И в конечном итоге я буду страдать, не смотря на то, что сделала так много ради того чтобы улучшить и обогатить жизнь Эренфеста. Его выводы сделаны на основе его личного опыта и вся злость, которую он испытывал по отношению к леди Габриэль, была перенаправлена на Сильвестра и Вилфрида.
Чтобы избежать повторения великой трагедии, прадедушка был твердо намерен сделать меня следующим аубом, несмотря ни на что. Некоторые говорят, что с возрастом люди становятся все более упрямыми, но в добавок ко всему, из-за своего здоровья, большую часть времени он был прикован к постели, застряв в своей личной тюрьме, совершенно слепой к изменению мира вокруг. Мне казалось, что он слишком увлекся своими фантазиями, но многие из старшего поколения Лейзегангов, кажется, все еще сочувстововали ему.
— Очередной обморок дедушки из-за радости — следствие того, что его ненависть к Аренсбаху слишком глубока, — объяснил гиб Лейзеганг. — Можете ли вы с лордом Вилфридом очистить его от этих темных чувств?
Гиб с вызовом посмотрел на Вилфрида, но тот просто пожал плечами, не выглядя особо обеспокоенным такой просьбой.
— Самое большее, что я могу сделать, это встретиться с ним и поговорить. Я ничего не знаю об очищении темных чувств. Но уверяю вас, я не намерен допустить повторения трагической истории.
— Спасибо.
Это мило и все такое, но…. “очистить” его ненависть…? Это звучит так, словно прадедушка одержим каким то злым духом или что-то вроде того.
Но в конце концов, мы назначили дату встречи с прадедушкой. Было решено, что мы навестим его до того, как займемся вопросами Весеннего Молебна, и после того как мы договорились, Гиб Лейзеганг попросил одного из своих вассалов передать эту информацию служителям прадедушки.
— К слову о Весеннем молебне, — сказала я. — Проводит ли Лейзеганг такую же церемонию, как и Хальдензель? — я знала, что многие гибы хотели воссоздать чудо Хальдензеля на своих территориях.
Но Гиб Лейзеганг покачал головой.
— Мы потеряли свою сцену, поэтому мы не можем следовать примеру Хальдензеля.
— Значит ли это, что Лейзеганг — это одна из тех провинций, которые уничтожили свои сцены? — нахмурившись спросила я, это тема заставила меня вспомнить множество проблем, которые возникли после того, как я пыталась найти информацию о создании сцен в Писании.
— Нет, — с кривой усмешкой ответил гиб — Мы не уничтожали свою сцену. Мы действительно потеряли ее в какой то момент нашей долгой истории.
Лейзеганг часто менял расположение своих летних и зимних домов, когда разбивали новые поля, увеличивая посевные территории. У них не сохранилось записей о далеком прошлом, поэтому они не могли сказать, где жили раньше. Из-за этого они не могли найти свою сцену или подтвердить ее уничтожение.
— И вас устраивает это? — спросила я.
— Скорость таяния снегов может быть вопросом жизни и смерти для северных провинций, таких как Хальдензель. Вот почему северные гибы в таком отчаянии из-за уничтожения своих сцен. Однако Лейзеганг расположен на юге, и снег мало влияет на наш урожай.
Похоже, что круг для призыва весны был не сильно актуален в этих местах. В лучшем случае ранее таяние снега будет просто приятным бонусом, который немного
