Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya
— Но все тоже самое касается и вас, леди Розмайн, не так ли? — спросил гиб Лейзеганг, поглаживая пальцами свой подбородок. — Ты проявила таланты, необходимые для того, чтобы заставить окружающих забыть о том, что ты выросла в храме. А также посвятила себя служению Эренфесту в качестве Верховного епископа. Полная сострадания, ты открыла свое сердце даже сиротам.
Ну, когда кто-то так описывает мои действия, то это действительно звучит так, словно я Святая.
Я могла только в оцепенении слушать его слова, изо всех сил пытаясь принять то, что все эти восхваления действительно описывают именно меня. Наверное именно такими речами пользовался Хартмут когда распространял легенды о моей святости. Но если честно, мне совсем не хочется думать об этом.
— Гиб Лейзеганг… есть одна черта, которая сильно отличает меня от Вилфрида, — в конце концов решила сказать я. — И с моей точки зрения одна эта черта является доказательством того, что я не подхожу для того, чтобы стать аубом.
— И что это? — спросил гиб, немного наклоняясь вперед. Я чувствовала, как взгляды всех в комнате направлены на меня, но стараясь не нервничать я приложила руку к груди и улыбнулась.
— Все моя жизнь посвящена книгам и их созданию. Делать новую бумагу как можно дешевле, открывать как можно больше печатных мастерских… Все что я делаю — ради одной только цели. Да, мои усилия на данный момент полезны для герцогства, но я могу заверить вас, что все мои действия продиктованы одним только эгоизмом. Мною, в отличие от Вилфрида, движут только мои собственные желания. Я хочу творить книги, читать их и окружать себя ими.
— Я… Я понимаю, — ответил гиб Лейзеганг. На его лице лишь на пару мгновений мелькнуло удивление, но этих мгновений мне было достаточно для того, чтобы понять его мысли. Новости о моей одержимости книгами, наверняка доходили до него, но только сейчас он смог осознать насколько велика эта одержимость.
Тяжелая атмосфера в комнате, казалось чуть сгладилась, и Вилфрид смог слегка улыбнуться.
— Каким бы стал Эренфест при правлении Розмайн, которая всегда ставит свои собственные желания превыше всего остального? — спросил он. — Думаю судьба герцогства была бы не самой завидной. И мой долг, как будущего эрцгерцога состоит именно в том, чтобы сделать все возможное, чтобы не допустить этого. Мне еще нужно многому научиться, но я намерен вложить все свои силы в свое развитие. Гиб Лейзеганг, вы ярый сторонник Розмайн, а это значит, что вы можете помочь ей воплотить в жизнь некоторые ее идеи, и при этом удержать ее от других. Я прошу Вас использовать это для того, чтобы направить Эренфест в более светлое будущее. Это было бы замечательно, встань родственники моей будущей жены на мою сторону.
Вилфрид… разве ты только что не сказал, что я буду правителем-тираном, и что Лейзеганги могут пытаться посадить меня на трон только при условии, что они научатся сдерживать мои порывы?!
Я не была уверена, что в этой короткой речи было его настоящими мыслями, а что он намеренно преувеличил, но похоже гиб Лейзеганг ранее не знал о моих… буйных наклонностях. И Вилфрид нанес критический удар по его уверенности.
— Я принимаю ваши позиции, — сказал мужчина. — Однако в любом случае, наши земли находятся на приличном удалении от столицы герцогства. И помощь, которую мы можем оказать довольно ограничена, но если нам дадут такую возможность, то мы сделаем все, что в наших силах. Просто, эм… Сначала нужно будет сломить нерушимую волю дедушки, — гиб посмотрел в сторону комнаты, которая, предположительно, принадлежала моему прадеду. — Его фактически заставляли есть грязь в то время, когда леди Габриэль вышла замуж в Эренфест. И после он продолжал страдать от холодного обращения Вероники. Он жил в окружении этой ненависти, и его сердце ожесточилось. Я понимаю, что он чувствует, ведь я пережил эти мрачные для нашей провинции дни вместе с ним, но…
Гиб Лейзеганг повернулся к нам, вздохнул, а после с полуулыбкой оглядел собравшихся в комнате вассалов.
— Сейчас среди вассалов кандидатов в эрцгерцоги много Лейзегангов, но всего пять лет назад подобного не было и в помине. Зимы в Эренфесте длинные, и север герцогства замерзает, так что урожай таких южных провинций, как наша, имеет большое значение. Мы используем нашу ману для расширения наших сельскохозяйственных угодий. Мы делаем это на протяжении многих поколений и начали это даже до того, как Эренфест стал тем герцогством, которым является сейчас. Мы защищаем наши поля, связывая себя с аубами нашей верностью или через браки. Мы остаемся верными аубу, чтобы защитить нашу землю. Мы делали так в прошлом и будем делать впредь. По правде говоря, после смерти дедушки, я собирался предложить свою верность Веронике.
Вилфрид недоверчиво уставился на гиба.
— Но мне говорили, что Лейзеганги ненавидят бабушку…
— Очень немногие люди смогли бы иначе относиться к тому, кто обращается с ними столь жестоко. Однако Вероника по прежнему являлась членом эрцгецогской семьи. А верность защите нашей собственной земли — это кредо Лейзегангов. И в наших интересах делать все ради этого, даже если это значит игнорирование зова сердца.
В отличие от своего деда, который был одним из ключевых фигур Эренфеста до того, как его столкнули вниз и подвергли жестокому обращению, после того как кандидатка в эрцгерцоги из Аренсбаха вошла в Эренфест в качестве невесты, нынешний гиб Лейзеганг подвергался такому жестокому обращению с рождения. Он чувствовал себя совершенно нормально, когда сталкивался с ударами судьбы, раз за разом демонстрировал свою лояльность и тяжело работал ради продвижения по карьерной лестнице. Его план состоял в том, чтобы улучшить свое положение через брак. Возможно, заставить Сильвестра взять кого то из Лейзегангов в качестве второй жены. Или же устроить подобный брак с будущим эрцгерцогом.
— А потом все изменилось, — продолжил свой рассказ мужчина. — Леди Вероника лишилась своей власти еще до смерти дедушки, и
