Тайные наслаждения - Хейер Джорджетт
Карлайон торжественно поклонился в ответ и, когда в комнату вошел дворецкий, передал ему просьбу своего гостя.
– И попросите, пожалуйста, мистера Джона зайти ко мне, – добавил он.
Джон не заставил себя долго ждать. Тяжелой поступью войдя в комнату, он коротко кивнул Френсису, а на Карлайона взглянул исподлобья.
– Карлайон, – сказал Джон, – ты хотел поговорить со мной?
– Да, мне нужен твой совет, – отозвался лорд. – Я вполне удовлетворен тем, что мы с Шевиотом едины в желании вернуть меморандум на место, избежав скандала с участием обеих наших семей. Он полагает, что если я не доверю окончательное решение этого вопроса ему, то ты можешь уладить его самостоятельно ради всех нас.
– Вернуть бумаги втайне, ты хочешь сказать? – осведомился Джон. – Нет-нет, разумеется, я не желаю иметь с этим ничего общего! Это было бы крайне неуместно с моей стороны, даже если бы я знал, как это сделать, но я не имею об этом ни малейшего представления, о чем счастлив сообщить вам!
– Джон, вы – образчик чиновника! – пробормотал Френсис.
Карлайон слабо улыбнулся, достал из кармана меморандум и протянул его Френсису.
– В таком случае, забирайте, – сказал он.
– Нед!
– Джон, чего ты от меня хочешь? Я не могу лично вручить его Батхерсту, не рассказав о роли Бедлингтона в краже, а если тебе нужен подобный скандал, то я ответственно заявляю, что мне – нет.
Джон умолк, и на лице его читалось беспокойство. Френсис сунул сложенные листы бумаги в карман.
– Я не стану благодарить вас, – сказал он. – Вряд ли можно благодарить кого-либо за то, что он вручает вам раскаленный уголек. Думаю, покончив наконец с этим делом, я отправлюсь на воды в Челтенхем. Тамошний климат всегда действовал на меня благотворно.
– Если об этом когда-либо станет известно… – воскликнул Джон.
Френсис, красноречиво пожав плечами, ответил:
– Джон, моим нервам и без того пришлось вынести больше, чем они в состоянии выдержать. Прошу вас, не пророчествуйте на ночь глядя! Боюсь, сегодня я и так не сомкну глаз!
– Что ж, – прямо заявил Джон, – я не намерен оскорблять вас, Шевиот, но от всей души надеюсь, что Нед поступил правильно, передав вам меморандум!
– Вы знаете, я тоже очень на это надеюсь! – любезно отозвался Френсис. – Если завтра по пути в Лондон меня, например, остановят грабители, представляете, как это будет выглядеть?
– Вольно вам шутить, но вот я лично не знаю, кому вы поручите тайком вернуть меморандум на место!
– Полагаю, вам будет куда спокойнее, если я не скажу этого, дорогой Джон. Поверьте, устроить это будет не слишком трудно. Собственно говоря, теперь мне остается лишь решить, кто мне более всего несимпатичен в Конной гвардии. Признаю́, сделать выбор будет нелегко, но я не отчаиваюсь и уверен, что найду именно того человека, которому срочно требуется выволочка.
На лице Джона отразился ужас.
– Я предпочитаю ничего не знать о том, что вы задумали! – поспешно сказал он.
– Настоящий идеал чиновника! – улыбнулся Френсис и поднялся на ноги. – А теперь, мой дорогой Карлайон, могу ли я откланяться? У меня был крайне утомительный день, а мой доктор особо предостерегал меня от этих метаний по окрестностям. Быть может, я все-таки ошибаюсь, предпочитая Челтенхем Бату? Бог ты мой, проблемам ни конца ни края не видно, вы не находите?
Глава 20
После того как Карлайон, проводив своего гостя наверх в уже теплую спальню и передав заботе камердинера, вернулся в гостиную, он обнаружил, что Никки громогласно дает выход своему негодованию по поводу столь неподобающего завершения всей истории. Юноша заявил, что ничего не может быть скучнее в своей банальности, а что же касается дальнейшего присутствия Френсиса Шевиота в доме, то единственным обстоятельством, примирявшим его с ним, была надежда на то, что Баунсер все-таки покусает этого типа. Верный пес, освобожденный из заточения и простершийся перед камином, с готовностью, но устало завилял хвостом, испустив тяжкий вздох собаки, недурно проведшей удачный, однако невероятно утомительный день.
Нельзя было ожидать, что и Джон легко смирится с таким непоследовательным поведением старшего брата. Его одолевали дурные предчувствия, и не последними среди них были сомнения в искренности Френсиса. Но Карлайон опроверг аргументы брата с невозмутимым спокойствием. Джон, окончательно так и не успокоившись, все-таки признал, что не видит иного выхода, и в очередной раз возблагодарил судьбу за то, что был избавлен от необходимости улаживать это дело по собственному усмотрению.
Элинор, выслушав краткий отчет о похождениях Френсиса, заявила: она очень рада тому, что не знала, сколь отчаянную личность принимала у себя в гостях в Хайнунз.
– Да, только представьте, что было бы, если б он держал в руке свою шпагу-трость в тот момент, когда обнаружил, что вы возитесь с каминными часами! – воскликнул Никки. – Смею предположить, он без колебаний проткнул бы вас насквозь! Ведь если человек готов безжалостно зарезать своего лучшего друга, кто может знать, что он натворит в следующий раз!
– Именно об этом я и подумала, – согласилась Элинор. – Я, конечно, очень рада, что не знала всей правды, хотя и признаю́: это было бы весьма волнительным приключением. Теперь жизнь в Хайнунз наверняка покажется вам скучной и унылой!
– Клянусь Юпитером, в самую точку! Скука смертная. Знаешь, Нед, еще никогда в жизни я не получал такого удовольствия! Ну, если не считать, разумеется, того, как в самом конце вы с Джоном все испортили!
– Ради бога, Ник, только не говори, что я имею к этому какое-либо отношение! – взмолился Джон. – Нед знает, я отнюдь не одобряю его поведения.
Вдова явно растерялась и выглядела ошеломленной.
– Это действительно так? – спросила она. – Верно ли я вас поняла, мистер Карлайон?
Его светлость улыбнулся, а вот Джон, смутившись, искренно ответил:
– Я никогда не делал секрета из того, как отношусь к этой истории, мадам. Но таков уж мой брат! Он всегда поступает по-своему, пусть даже таким безумным образом, как сегодня!
– Ох, Джон, перестань нудить! – взмолился Никки. – Нед – славный малый, он поступил абсолютно правильно!
– Да, все это очень хорошо, и я нисколько не сомневаюсь в том, что его мотивы вполне тебя устраивают, но я-то – совсем другое дело! Это было ошибкой. Вы – разумная женщина, сударыня: и я взываю к вам! Вы-то должны отдавать себе отчет в том, что его поведение во всей истории было исключительно эксцентричным!
– Я, – заверила Джона Элинор, – согласна с вами целиком и полностью! А более всего мне не нравится в нем то, что, совершая возмутительные поступки, он ухитряется представлять их самым обычным делом! Раньше я об этом не упоминала, но теперь могу без стеснения заявить вам, мистер Карлайон, что его погубила чрезмерная любовь членов семьи, и он превратился в тирана и деспота, безжалостного и не признающего никаких законов, тщеславного и бесчувственного…
– Кузина Элинор, а я-то полагал, что он вам нравится! – вскричал шокированный Никки.
– Не понимаю, как тебе могло прийти в голову что-либо подобное, – решительно заявила Элинор. – С какой стати мне должен нравиться тип, подвергший меня всем злоключениям, которые обрушились на мою голову? Моя репутация безнадежно погублена, шансы получить место в респектабельном семействе ничтожны, и вдобавок я на себе испытала все опасности, с коими сопряжена государственная измена.
– Честное слово, вы совершенно правы! – поддержал ее Джон. – Нед, на мой взгляд, ты дурно обошелся с миссис Шевиот.
– Не могу с вами согласиться, – возразил Карлайон. – Я взял себе за правило стараться как можно осторожнее ступать по тонкому льду, а вы ведь не станете возражать, что мы с самого начала этой истории ступили на очень тонкий лед. Но теперь все неприятности остались позади, и мы отделались сущими пустяками в виде дыры в плече у Никки да шишки на голове у миссис Шевиот.
