Адвокат империи - Сергей Витальевич Карелин
Благо ждать пришлось не так уж и долго.
Где-то минут через десять в зал вышел князь. Чёрные брюки с начищенными до блеска туфлями. Неизменная белая сорочка с закатанными до локтей руками и чёрный жилет. В зубах тлела тонкая коричневая сигарета, а длинные чёрные волосы зачёсаны назад. На пальцах разнообразные кольца и массивный золотой браслет на левом запястье. Некоторые говорили, что эти штуки артефактные, но лично я не верил. По крайней мере не видел, чтобы князь хоть когда-то использовал что-то подобное.
— О, у нас гости, — без особого удивления заметил он меня и тут же переключился на сидящую за стойкой Марию. — Ты закончила с бумагами?
— Почти, — не отвлекаясь от журнала, отозвалась она. — Мне ещё полчаса надо.
Окинув цепким взглядом зал, князь зашёл за стойку и, достав недавно помытый мною же рожок кофе-машины, принялся варить кофе для себя.
— Зачем пожаловал, Александр?
— Да вот, дело к тебе есть. Хотел бы попросить об услуге.
— Мои услуги дорого стоят, — отозвался Князь, стряхнув сигаретный пепел прямо в раковину, не отвлекаясь от процесса приготовления кофе. — Уверен, что сможешь себе их позволить?
— Ну я планирую хотя бы попытаться.
— Ну попытайся. — Аппарат шипел с полминуты, продавливая кипяток под давлением через заполненный молотым кофе рожок в чашку.
Сколько себя помнил, он всегда пил двойной эспрессо. Без сахара. Вот и сейчас, положив рожок в раковину, повернулся ко мне с небольшой чашечкой в руках.
А ещё я с какой-то обидой заметил, что Мария даже внимания не обратила на немытый рожок. Ну, у всех свои права. Некоторые равнее, как говорится.
— Итак, я тебя слушаю.
— Мне нужно всё, что ты можешь нарыть на барона Григория Алексеевича фон Штайнберга.
— С какой целью?
— А это имеет значение?
— В моём деле всё имеет значение, — философским тоном произнёс князь, делая небольшой глоток кофе. — Незначительных деталей, как и неважных мелочей, не бывает…
— А те, кто об этом забывают, очень быстро оказываются там, где оказаться совсем не хотели, — закончил я за него фразу, которую слышал, наверное, раз двести.
— Рад, что ты помнишь мои советы, — хмыкнул он. — Итак, спрошу ещё раз. С какой целью тебе нужна эта информация?
— Ты ведь в курсе, чем я сейчас занимаюсь?
— Работаешь в адвокатской конторе, — кивнул он, что меня нисколько не удивило. Порой казалось, что этот сорокалетний с небольшим франт с мутным прошлым вообще знает всё и обо всех.
— В точку. Мы сейчас работаем над одним делом…
— Баронесса Димитрова.
Я снова кивнул. Удивляться смысла нет.
— Она самая. Штайнберг каким-то образом оказался в числе присяжных, и нам надо его оттуда выпнуть.
— Хм-м-м… а другим способом вы этого сделать не можете. Или же не хотите… Нет, скорее всего, именно что не можете, — сделал он резонный вывод. — А поскольку ты вряд ли за последнюю пару месяцев успел стать известным адвокатом, сделаю вывод, что это в первую очередь нужно тому, кто тебя в эту фирму притащил. Что? Штайнберг прошёлся ботинками по чьей-то гордости?
— Вроде того, — признал я. Скрывать толку нет. Мой собеседник ложь за версту чует. — Поэтому мне нужен способ надавить на него. Нас поджимает время, а сами мы ничего на него не накопали.
Князь задумчиво посмотрел на меня, затянулся сигаретой и одним глотком допил свой эспрессо.
— Какой у тебя бюджет? — спросил он в лоб.
— Что?
— Ты знаешь, сколько я беру за торговлю информацией. У тебя таких денег нет и никогда не было. Значит, их тебе даст твоё высокородное начальство. Сколько?
Я едва не застонал. А ведь хотел поторговаться. Так он сразу в лоб спросил. И? Что теперь делать? Врать ему без толку. Он читал ложь так же, как я читал эмоции.
— Миллион, — неохотно признался я, и всё ещё сидевшая рядом Мария едва не подавилась своим чёрным кофе, услышав сумму.
А вот Князь даже не впечатлился.
— Наличка? Хотя нет. Скорее всего, тебе дали вексель на предъявителя.
— Верно.
— Хотел со мной поторговаться?
— Ну была такая мысль…
— Перебьешься. — Князь посмотрел на меня несколько секунд, словно раздумывая, а затем спросил: — Срок?
— Чем раньше — тем лучше. В идеале вчера.
— Ладно. Я позвоню тебе послезавтра. Возьму двести тысяч вперёд и ещё триста, если что-то найду. Но двести остаются при мне в любом случае.
Не допей я к тому моменту кофе, то сам бы им и подавился. Вот так вот, с ничего, заработать две сотни. Если бы я не знал его так хорошо, как знаю, то решил бы, что меня разводят.
Вот только я его знал. Если он сказал, значит, что-то найдёт. В противном случае причина может быть только одна. Того, что мы ищем, просто не существует. С другой стороны, я был рад, что он не потребовал сразу весь лимон. А ведь мог…
— Что? — улыбнулся он, увидев мое удивленное лицо. — Неужто думал, что я сразу всю сумму себе потребую?
— Предполагал такое, да.
— Не вижу смысла. Плюс не хочу портить себе отношения с будущим клиентом.
— Ка-а-ак дальновидно, — протянул я, достав из кармана вексель и вписал в него сумму в двести тысяч, после чего передал листок Князю. — Не уверен, что с такими ценами я к тебе ещё приду.
— А я и не про тебя говорил, — довольно ответил он, убирая сложенный вексель во внутренний карман своего жилета. — Кто знает. Может быть, моя безграничная щедрость сподвигнет благородного Романа Павловича Лазарева как-нибудь оказать мне ответную услугу.
— Это ты безвозвратный аванс в двести тысяч щедростью называешь? — не удержался я.
— Что богатство для одного, лишь бисер для другого, — пожал он плечами. — В любом случае сделка есть сделка. Мария позвонит тебе.
— Ладно. Тогда я пошёл…
— Сядь, — уже куда более серьёзно сказал он мне. — Разговор есть.
— Если что, у меня этих золотых билетиков больше нет, — сразу предупредил я его, но выражение на лице Князя заставило меня позабыть шутки. —
