Кодекс Императора II - Виктор Молотов

Это была служанка! Та самая, что спала в комнате Анастасии. Когда Александр уходил, она все еще была в покоях цесаревны и никак не могла добраться сюда раньше его.

Он постучался и приоткрыл дверь. И в этот же миг застыл. Дыхание остановилось, а грудь пронзила адская боль. Настолько сильная, что его рот только успел открыться в безмолвном крике.

Дверь распахивается до конца, и Александр заваливается вперед, падая замертво.

Так заканчивается жизнь молодого и дерзкого оперативника. И если бы у него было бы чуть больше времени, он бы понял, как его убили…

* * *

В комнате сестры было светло, а из распахнутых штор пробивались лучи закатного солнца, растекаясь полосами на полу.

Я сидел на диване вместе с Алиной и наблюдал за тем, как кожа сестры восстанавливается на глазах. А еще вчера у нее были минимальные шансы — не только восстановить прежний облик, но и выжить.

— Интересно получается, все в этом дворце делают вид, что ослепли, — говорю я.

— Я тоже удивлена, — пожала плечами служанка. — Словно все потеряли зрение специально. Или у нас завелся лекарь, который не только лечит, но и калечит.

— У сестры есть гвардия. При этом охрану возле ее покоев поставил Разумовский, дал им задачу никого не пускать сюда и взял это дело под свой контроль, но в то же время меня с радостью пропустили, — хмыкаю я. — Всего лишь стоило сказать охранникам, что я переживаю за жизнь и здоровье сестры, и они распахнули двери.

— Думаете, здесь есть подвох?

— Уверен. Только вопрос — для чего это сделано? Скорее всего, Разумовский хотел, чтобы сестра умерла тогда, когда я буду находиться здесь. Не проблема воткнуть кинжал в мертвое тело, и сказать, что это сделал я.

— Это в стиле Разумовского, — Алина наклонилась и взглянула на Анастасию, которая ровно дышала, будучи без сознания. — Как думаете, сработало?

— Вроде бы.

— Эдвард сказал, что точно сработает.

Я поднялся с дивана и приблизился к сестре. Одна из граней моего дара позволила заглянуть в ее магические структуры, которые и должны были уничтожить яд. Если бы он добил то, что осталось от дара Анастасии до того, как я влил в нее свою энергии и подселил два дара, у нее бы не было ни единого шанса выжить.

Но восстановленная магическая структура реагировала на дар совсем иначе. Новый, усиленный дар метаморфа дал сестре лишнее, и она продержалась до нашего прибытия вместе с противоядием.

— Работает, но должно было гораздо быстрее.

— Почему так?

— Регенерация влияет и на противоядие, она ослабляет и его. Но оно точно подействовало, теперь вопрос времени, когда сестра очнется. И, кстати, хватит его Эдвардом называть — он Эдуард.

— А мне нравится называть его Эдвардом, ему это больше подходит, — улыбается Алина.

Знакомство с Эдуардом вышло, как минимум, интересным. Мне пришлось спасать этого ученого-алхимика из темницы, когда его подставили собственные наниматели. Они хотели все вывернуть так, будто один знатный аристократ умер именно от зелья Эдуарда, а не от подсыпанного ими в еду яда. А я знатно поднял много шума.

Пришлось даже подключить Соломонова, он долго ругался, зачем ему платить столько денег за бездомного. Тогда парень выглядел максимально неопрятно: растрепанные волосы, грязная одежда, дурной запах, хотя Эдуард вовсе не пьет. Точнее, не пьет он спиртные напитки, а вот свои зелья поглощает за милую душу.

Эдуард получил образец крови Анастасии, в котором и содержался яд, от приставленной к сестре служанки. Она хорошо поработала и устранила исполнителя. И когда мы пришли сюда с противоядием, больше новостей у нее не было, никто больше не заходил к сестре.

Только подумать, этот безумный гений смог сделать противоядие меньше, чем за десять минут!

— Господин, а почему бы вам не оставить здесь тень? — поинтересовалась Алина. — Она бы могла лучше охранять цесаревну.

— Наверное, потому что я не хочу иметь дело с тенями, — ответил я. — А ты и не сможешь этого сделать.

— Почему?

— Потому что в твоем даре я закрыл такую возможность.

— Интересно же попробовать! — не унималась она.

— А мне казалось, что в прошлую встречу с тенями ты растеряла всякий интерес.

— Тогда я была слабее. Это нечестно, — фыркнула она.

— Но я и тогда выпустил не самую сильную тень. А ты проиграла и испугалась.

— Сейчас все может быть иначе.

— Алина, сколько раз я тебе говорил, не надо применять то, чем ты не владеешь.

Служанка изобразила грустное лицо и принялась дальше наблюдать за сестрой. На пару мгновений тишину перебивал лишь писк аппаратов, к которым была подключена Анастасия.

— Наблюдай за сестрой дальше, — крикнул я второй служанке, которая расположилась в кресле в углу комнаты, все это время изображая из себя предмет мебели.

— Конечно, господин! — кивает она.

— Пора уходить, — говорю я Алине, и мы выходим из спальни.

Я делаю максимально грустное лицо и прошу охранников:

— Если сестра придет в себя, можете сообщить мне первому?

— Конечно, Ваше Высочество! — ответил один из них. — Обязательно сообщим.

— Не забудете?

— Как вы можете так говорить? Мы очень ответственно относимся к своей работе, — заверил он меня.

— Ну хорошо, посмотрим.

Но на лицах гвардейцев не видно печали, словно сам факт, что я расстраиваюсь из-за смертельно опасного состояния сестры, их только радует. А обычных охранников явно никто не учил скрывать эмоции, такие очень легко себя выдают.

Возвращаюсь в свой кабинет и присаживаюсь в кресло. Первым делом открываю планшет и читаю новости. А там было много интересного, особенно о том, что сегодня Гриша собирается вылетать из Австрии домой. Он выложил обращение, где сделал очень жалостливый вид, едва ли не плакал, когда говорил о сестре. Игра хорошая, только по глазам было видно — он использовал специальные капли, которые дают красноту с особым рисунком на сетчатке. И если чуть приблизить видео, это было хорошо видно.

На самом деле, это очень печально, и даже обидно, что он использовал произошедшее для игры на публику и поднятия своего статуса