Соболья королева - Брайан Джейкс

- Спой нам, сестра Фам! Ту хорошую плясовую песню!

Добрая сестра счастливо улыбнулась:

- Ладно, мои дорогие. Так... три, четыре...

И она пустилась распевать весёлые куплеты:

Когда мы с тобой выходим пить чай,

Ах, скрипка моя, ты петь не кончай!

Мы будем, смеясь, есть лепешки и суп

И громко кричать: "Вупеди дуууп!"

Пирожки будем есть и пуддинг потом.

Сливовый сюрприз, румбледи дом!

Мы будем есть сыр и вкусный пирог,

Потом пастила и сидра глоток.

Вы слышите рёв: "Дай нам ещё!"

Ах, как же на чай выходить хорошо!

По многочисленным просьбам диббунов, она должна была сыграть снова, на этот раз в более быстром темпе. Маленькие танцоры кричали и радостно крутились. Даже старейшины хлопали лапами в такт с музыкой. Сестра Фамбрил спела на бис. Она оказалась на лужайке, окруженная толпой восторженных малышей:

- Хурр, это будет моей любимой песней, мэм! Спой еще раз, сестра, еще, еще!

Фамбрил ласково обняла малышей:

- Нет, нет, мои дорогие. Фам спела, теперь очередь других зверей.

Гранви зачитал список:

- Здесь говорится, что сейчас будет петь брат Толлум.

Толлум, толстая белка со скорбной мордой, бывший официальным звонарем аббатства, шагнул вперёд. Откашлявшись, он объявил звучным голосом:

- Гм, сейчас я исполню вам вторую часть Похоронной песни по Звонарю: "О, опусти меня в нежную и глубокую могилу..."

Над рэдволльцами поднялся всеобщий стон. Со стороны некоторых, кто уже слышал эту песню прежде, послышались недовольные реплики:

- О, нет! Эта панихида может длиться полдня! Ха, я за всю жизнь не слышал ничего более унылого!

Шкипер снова ударил по бочке: "Бууум!"

- Так, тишина! Проявляйте уважение к брату Толлуму!

В этот момент кротоначальник Дарби, преодолев робость, прервал командора:

- Хурр, если вы не возражаете, я мог бы сейчас спеть мою песню!

Брат Толлум недовольно посмотрел на кротоначальника:

- Но ты не хотел петь раньше, так что теперь моя очередь!

Гаффи, диббун кротёнок, обиделся на звонаря:

- Урр, зурр, не спорь с Кротоначальником! Он может петь, если мы не возражаем!

Это тут же вызвало спор. Рэдволльцы стали шумно высказывать свои мнения:

- Толлум прав. Гранви сказал, что его очередь петь.

- О, пусть Дарби поёт. В этом нет ничего плохого.

- Но это неправильно. Он уже отказался!

Брат Толлум угрюмо фыркнул:

- Пусть крот поёт, если хочет. Мне всё равно!

Кротоначальник покачал бархатной головой:

- Нет, зурр, пой ты. Я уже не хочу петь. Всё выступательное настроение прошло!

Слова крота вызвали недовольный ропот.

- Бууум! Буууум! Бууууууум!

На этот раз это была аббатиса Марьорам, которая ударила по бочке с удивительной для её роста силой. Она закричала на шумное собрание строгим голосом:

- Хватит! Хватит! Я больше не могу это терпеть! Конкурс бардов Рэдволла прерывается, пока вы не научитесь вести себя надлежащим образом! Гранви, я позабочусь о списке. Вы, рэдволльцы, подумайте о своих делах. Я уверена, что у каждого есть много хлопот и обязанностей, чтобы ими занять своё время. Да что же это такое, сестра Фамбрил?

Веселая выдра победно улыбнулась:

- Я уверена, что вы не будете мешать нам пообедать в саду этим вечером, мать аббатиса.

Марьорам спрятала лапы в широкие налапники:

- Нет, я полагаю, не буду, сестра. Если, конечно, никто больше не будет спорить.

В стране Цветущих Мхов существует старая поговорка: "Нет лучше пищи, чем в аббатстве Рэдволл, и нет аббатства, где бы её лучше готовили". Длинные столы, установленные в саду, подтверждали эту истину. Стоял мягкий летний вечер, в воздухе витал душистый аромат цветов, стол был накрыт чистыми скатертями, украшен гирляндами, цветами и зеленью. Повара носили кувшины с прозрачным сидром, мятным чаем, фруктовым сиропом и Октябрьским элем, который был аббатской изюминкой. Столешницы скрипели под тяжестью свежего хлеба, фруктового салата, сыра и пирожков с краю. Далее стояли блюда с булочками, тортами и пирогами, каждый с разной начинкой, в основном с мёдом и со взбитыми сливками. И, наконец, в центре стоял великолепный пирог со сливой, земляникой, черемшой, в желе из красной смородины и на песочном основании. Вняв сегодняшним предупреждениям, жители аббатства сидели тихо. Никто не прикасался к еде, пока аббатиса не прочла молитву:

 Да здравствуют солнце, ветер и дождь, за всё, что собрали под кров.

Спасибо и тем, кто всё это собрал из почвы, с деревьев, с кустов.

Мы славим и навыки тех поваров, которым главою наш брат,

Что долго на кухне не тушит огонь, чтоб каждый едою был рад.

Затем благодарность огромная всем, пришедшим за трапезный стол.

Всем добрым зверям, кого приютил наш старый и мирный Рэдволл.

 Есть начали с удовольствием, за столом поднялся мерный гул из разговоров и шуток. Командор усмехнулся, накладывая аббатисе хлеб и салат:

- Я заметил, что последние строки молитвы вы сказали твердым командирским голосом.

Улыбка тронула губы Марьорам:

- Я просто напомнила им, что не потерплю повторения подобных склок во время выступления - они так и подраться могли.

Сестра Фамбрил налила подруге наливки:

- Мэм, это же была просто небольшая стычка, всего лишь буря в двух словах. Хотя, признаюсь, я была немного удивлена поведением Кротоначальника.

Гранви отрезал небольшой ломтик мягкого белого сыра.

- О, Дарби не хотел никого обижать. Он уже немолод, поэтому временами становится ворчлив. У некоторых характер с возрастом отнюдь не улучшается.

Хранитель Погребов Гурджи раскатисто засмеялся:

- Хур-хур-хурр! Я так вот прямо и подумал, особливо когда увидел, как вы со списком этим мучаетесь!

Гранви ответил с набитым сыром ртом:

- Угу, а я видел то же самое, если кто-то потревожит твой послеобеденный сон в погребе.

Гурджи согласно кивнул.

- Бурр, ну да, это настоящая правда. Я становлюсь злей варёной жабы, если потревожить, когда я, значится, сплю.

Командор Рорк привлёк внимание Марьорам.

- Мэм, я думаю повар Сугам хотел бы поговорить с вами, если вы уделите ему минутку.

Аббатиса отставила в сторону напиток и еду.

- Ну разумеется. Я уделю ему столько внимания, сколько потребуется. Подвинься, чтобы он смог сесть возле меня, и позови его, пожалуйста, Командор.

Сугам крайне редко проводил время вне его обожаемой кухни. Повар был огромной толстой водяной крысой, очень скромной, но при этом Сугам был превосходным мастером своего дела.