Королевская кровь-11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова
Его светлость Лукас Дармоншир несся в сторону Форштадта, обгоняя ветер. Ветер, посмеиваясь, иногда настигал его, распахивая большой полупрозрачный клюв и издавая насмешливое шипение. Обтекал, обидно показывал хвост из перьев-ветерков, и герцог, ревниво вытягиваясь в струну, снова вырывался вперед.
Он бесконечно любил мгновения таких стремительных полетов: ледяную свежесть небес и тишину, солнце, настолько яркое и близкое, будто можно протянуть лапу и потрогать его, родственную энергию, что пронизывает тело и бодрит, как прорубь. Разве может быть что-то желаннее этого?
«Марина», — вспомнил змей и, встрепенувшись, встопорщил перья и чуть не затормозил, чтобы развернуться обратно к Дармонширу. Но он летел уже около пяти часов, и только то, что белесые и ржавые осыпи холмов Форштадта уже виднелись впереди, остановило его. Люк нехотя, нахохлившись, помчался дальше, призывая себя к порядку.
Обещанное Луциусом окончание буйства гормонов в змеином облике никак не происходило. Да и в человеческом организм не отставал, но хотя бы не отключал мозг: с утра Люк все же смог заставить себя вылезти из теплой постели, в которой так хорошо и тепло спалось рядом с Мариной.
— Уже летишь? — пробормотала она, когда он сел на кровати. Разнеженная, взъерошенная. Подобралась ближе и, не вставая, прижалась выпирающим животом к спине, поцеловала в бедро, зевнула. — Я позавтракаю с тобой.
— Не нужно, я поохочусь по пути, — хрипло сказал он, повернув голову и поглаживая жену по щеке. Марина, жмурясь, ловила его большой палец губами, розовыми, припухшими, и, хотя Люк вдоволь получил от нее ласки вечером, на спине его выступила испарина, и сердце застучало, разгоняя кровь. Он поспешно встал, и супруга повернулась на спину, прижимая к себе одеяло и понимающе посмеиваясь.
— Лети, — она зевнула в ткань и помотала головой, сгоняя сон. — Не буду тебя трогать. А то никогда не улетишь.
Он бы и не улетал от нее никогда.
Все эти дни он был почти неприлично счастлив, хотя после завтрака Марина уходила в лазарет, а он улетал по бесконечным делам. Но армия дармонширцев продвигалась вперед, срок восстановления, отпущенный Люку командующим Майлзом, подходил к концу, и обязательно нужно было добраться и до Форштадта, и до герцогства Таммингтон.
Из-за отсутствия в Инляндии связи и трудностей с передвижением, сведения, поступающие от агентов Леймина, были разрозненными и редкими, и приходилось пользоваться данными, любезно предоставляемыми внешней разведкой Рудлога. Но чтобы скоординировать с союзниками с севера Инляндии дальнейшие действия, нужно было лететь к ним лично.
Каким-то образом и княжество, и герцогство, расположенные на противоположных концах границы Инляндии с Блакорией, ухитрились продержаться до сих пор, не имея магической поддержки змея воздуха, и Люку было очень любопытно — как. Но в первую очередь важно было понять, смогут ли эти союзники поддержать наступление дармонширцев или хотя бы дальше оттягивать на себя северную часть армии генерала Ренх-сата.
Вспомнив о вражеском генерале и о своем позорном подростковом порыве, Люк досадливо щелкнул клювом и поспешно проверил, не слетела ли от эмоций невидимость. Пусть они мчались высоко, выше облаков, там, где его светлость мог подпитаться от сияющих потоков родной стихии, стоило быть предусмотрительным и не обнаруживать себя. Хотя вряд ли его кто-то бы разглядел. Не до того было людям внизу.
Он все это время держался границы с Рудлогом и внимательно смотрел вниз, на поля и леса, словно нарисованные на поверхности Туры, на маленькие поселения и крупные приграничные города Инляндии, большинство из которых, как он знал, были уже захвачены иномирянами. Иногда он видел пролетавшие далеко внизу небольшие стаи раньяров с всадниками и еле удерживался от вступления в бой, и поднимался выше, чтобы остыть.
Над ним мелькали гигантские тела таких же змееветров, как и тот, что был привязан к нему, и вроде все было как обычно, пока Люк не поднялся совсем высоко, туда, где воздух от холода звенел чистейшей свирелью, и не заметил, насколько снизилась мощность стихийных потоков, текущих теперь под ним. Где-то перламутровые реки планетарных ветров расслаивались, становились рыхлыми, где-то и вовсе иссякали в тонкие ручейки и закручивались невидимыми рассеянными вихрями: создавалось впечатление, что источник, который питал все небесное движение, сам ослаб и оскудел.
Люк бы долго ломал голову над этим явлением, но недалеко от Форштадта вновь напомнил о себе голод, утихший было после двух бычков, употребленных на завтрак, и пришлось снижаться для охоты.
Его светлость, оставив спутника-змееветра высоко в небесах, ушел в сторону от поселений и полетел километрах в пятидесяти от границы, над густым лесом, высматривая добычу. Конечно, в море еды было больше, да и касаток с китами Люку почему-то было не так жалко, как лесных животных. Но сейчас выбирать не приходилось — голод нарастал, инстинкты брали верх над разумом, и змей, увидев крупного матерого лося весом не менее полутонны, рванул вниз, вихляя меж деревьев, схватил его, мгновенно перекусывая клювом хребет, и заглотил, уже поднимаясь выше, давясь от жадности и окропляя кроны деревьев красным.
Голод утих, и Люк, облизывая испачканный клюв длинным языком и еще чувствуя на нёбе вкус горячей солоноватой крови, медленно, приходя в себя, полетел дальше. После охоты ему до сих пор становилось неловко за себя, раз за разом побеждаемого примитивными инстинктами. Его светлость кручинился бы и дальше, не замечая ничего вокруг, если бы вдруг не проехался животом по огромному, мощнейшему щиту, закрывающему самый обычный небольшой дом, длинный, каменный, выстроенный углом и напоминающий охотничьи поместья инляндских дворян. Самым примечательным в нем была небольшая оранжерея, пристроенная с торца. Дом стоял в глухом лесу и был окружен дубовой рощей, переходящей в дремучий лес без всяких дорог.
Люк так удивился, что вернулся, встал на щит и несколько раз аккуратно, с любопытством тюкнул его клювом.
От купола чувствительно ударило электричеством, змей подлетел, поджав лапы. Дубы вокруг дома странно зашевелились, вытягивая вверх зеленые ветви, и Люк, презрительно зашипев, помчался вперед, от греха подальше. Видимо, он наткнулся на убежище кого-то из сильнейших магов, и не хотелось так и не долететь до Форштадта, угодив по очередной подростковой глупости в ловушку, оставленную хозяином для незваных гостей.
Форштадт оказался вымершим. Люк видел в деревеньках, расположенных между скалами и холмами, инсектоидов и отряды иномирян, видел их и на опаловых рудниках — враги копошились там, откалывая и просматривая куски руды, — но за время полета не заметил ни одного местного жителя. Несколько десятков тысяч форштадтцев как сквозь землю провалились.
Кривые улочки Мье́лнхольна, столицы
