Арсеньев Владимирович - Пионер Советского Союза
Кроме Светиного папы на месте погибли ещё трое, семья, мама, папа и их четырёхлетняя дочь. А на суде выяснилось (мама потом рассказала Свете), что через неделю покончили с собой (повесились дома) и родители погибшего в той катастрофе мужчины. Потеряв единственного сына и единственную внучку, они не видели смысла продолжать жить дальше.
Да, был суд. Если это можно так назвать. Вернувшись домой после суда, Светина мама плакала весь вечер. Два с половиной года условно. И всё. Два с половиной года условно за убийство четверых (а на самом деле шестерых) человек. У неё, видите ли, ребёнок на иждивении. А Света? А Света — не ребёнок? А как она теперь без папы? У того-то ребёнка, кстати, папа вполне жив и здоров. Но суд учёл положительные характеристики обвиняемой, ребёнка, сотрудничество со следствием. Всё учёл. Особенно хорошо он, видимо, учёл папу этого существа в юбке, который был заместителем префекта.
А Свете и её маме ни это существо, ни её муж, ни мощный папа даже и не позвонили ни разу, не извинились. Даже денег на похороны не дали, Света и мама хоронили отца и мужа за свой счёт. На что, кстати, ушли все деньги, что откладывались на покупку компьютера для Светы.
Со смертью папы, к Свете пришёл… нет, не голод, конечно. Нехватки еды не было и в помине, но и былого достатка тоже не стало. Всё-таки раньше две трети денег в семью приносил папа, а теперь Светина пенсия и мамина зарплата школьной учительницы рисования едва-едва позволяли им сводить концы с концами. Причём они ещё ухитрялись немного помогать престарелым папиным родителям — деду Серёже и бабе Лене, те ведь жили на одну пенсию, а её, вообще-то, и на еду особо не хватает, не говоря уж про лекарства.
В конце декабря Света получила ещё один удар — неожиданно, буквально мгновенно, умер деда Серёжа. Он позавтракал, встал из-за стола… упал и умер. Умер на глазах у поражённой бабы Лены. Инсульт.
Деньги на собственные похороны у деда Серёжи отложены были, но их не хватило, не ожидал он, что вот так вот быстро умрёт. И пришлось Свете и маме помочь и тут. Мама даже продала у себя в школе кому-то новенький Blu-ray проигрыватель, что она же месяц назад сама купила Свете. Выручила мама за этот проигрыватель две тысячи рублей. Только кредит-то она брала на шесть тысяч, и никуда этот кредит не делся. Тем более, это взяла она шесть тысяч, а отдать банку со всеми накрутками нужно будет почти девять тысяч.
И будто бы всего этого было мало, в начале января жизнь ударила девочку Свету ещё раз. Тяжело заболела баба Лена, которую сильно подкосила внезапная смерть мужа. Её парализовало на правую сторону, и она больше не могла самостоятельно даже подняться с постели. Света и мама каждый день приезжали к ней домой, кормили, мыли её, убирали. А как иначе? Не бросишь же.
Ну, и вот тут-то у них стало как-то резко плохо с деньгами. Кончились деньги. Врач, который осматривал бабу Лену, понавыписывал ей кучу дорогущих лекарств. Таблетки, которые сегодня купила Света, это ещё из дешёвых. Потому и приходится теперь Свете и её маме экономить на всём, включая еду. Потому и покупает Света в ларьке не нормальные яйца, а битые, они дешевле.
Пока Света размышляла обо всём этом, подошла её очередь, она достала свою последнюю десятирублёвую монетку, отдала её продавщице и получила взамен полдесятка битых яиц.
— А почему ты покупаешь битые яйца, а не обычные? — услышала Света за спиной чем-то знакомый женский голос. Обернувшись, Света увидела там женщину в красивой пушистой шубе и такой же шапке. Эту женщину Света узнала, она в октябре месяце приходила к ним в класс, рассказывала им о правах ребёнка.
— Ой, здравствуйте! — поздоровалась Света. Как эту женщину зовут, она уже забыла, но само лицо помнила. — Здравствуйте, я Вас не заметила.
— Ты меня знаешь?
— Да, Вы приходили к нам в класс осенью.
— Возможно. Ты из какой школы?
Света назвала школу.
— А из какого класса?
— Из 5-А.
— Помню, действительно приходила к вам.
— Ага. Вы тогда ещё такие анкетки нам всем раздали красивые.
— Гхм. Да, было, — несколько смутилась женщина. Света догадалась, из-за чего. Дело в том, что вопросы в той анкете были довольно странные, даже на взгляд Светы. Мальчишки же над этими анкетами откровенно глумились, а потом на переменах долго хвастались друг перед другом, кто какую чушь написал там. Так, на вопрос “чем ты обычно питаешься дома”, кто написал “кирпичами”, кто “гвоздями”, а Синицын вообще выдал: “Не ваше свинячье дело”. Да и вопрос “какие тебе известны защищающие права детей организации”, получил ответы типа “ООН” и “Союз филателистов Лесото”. Света сама на такой вопрос ответить затруднялась, так как ей в голову пришёл один единственный вариант: “милиция”. Да и другие вопросы из анкеты не раз ставили Свету в тупик. Поэтому на всякий случай она ту анкету вовсе не сдала, а потихоньку выбросила на помойку по пути домой. Мальчишки же многие анкеты сдали, хотя Света их тупые ответы на вопросы по большей части находила весьма сомнительными с точки зрения юмора.
— Так ты не ответила на мой вопрос, девочка. Кстати, как тебя зовут?
— Света Воронова.
— И почему же ты покупаешь битые яйца, Света Воронова?
— Потому что они дешевле, конечно.
— У вас что, не хватает денег на еду? — участливо спросила женщина в шубе.
— Понимаете, у нас бабушка заболела, а лекарства такие дорогие, вот и…
— .Очень интересно. Скажи, а папа у тебя часто не ночует дома? Он домой всегда приходит трезвый?
— У меня нет папы.
— Он от вас ушёл?
— Нет, что Вы! Конечно, нет! Папа хороший был, но его весной машина сбила. Прямо насмерть.
— Несчастная девочка. А чем у тебя бабушка заболела?
— Её парализовало на правую сторону, она сама теперь и встать не может даже. Вот мы с мамой ей и помогаем.
— “Мы”? Мама заставляет тебя ухаживать за тяжелобольным пожилым человеком?
— Что значит “заставляет”? Это же моя собственная родная бабушка. Если я ей не помогу, то кто же тогда поможет?
— Ты могла позвонить по телефону доверия, ведь я всем вам давала листочки с телефонами, по которым можно позвонить в сложных ситуациях. Где у тебя этот листочек?
— Ммм… Простите, я, кажется, потеряла его. Извините.
— Ничего страшного, Света, у меня с собой ещё есть. Вот, возьми, пожалуйста. И не стесняйся звонить в любое время суток, тебе обязательно помогут, обязательно.
— Спасибо. Так я пойду?
— Постой. Света, я хочу помочь тебе. Понимаешь, твоя мама поступает нехорошо, заставляя тебя ухаживать за больной старушкой. Это ведь в чистом виде использование детского труда и грубое нарушение твоих прав, Света.
— Да?
— Да. Обязательно позвони по телефону доверия и расскажи об этом вопиющем случае. И о том, что дома у вас кушать нечего, тоже расскажи. Тебе наверняка придут на помощь.
— Ага. Спасибо.
— Погоди ещё минутку. У тебя очень красивая шапочка. Откуда такая?
— Бабушка связала. Когда она ещё… ну, до болезни.
— Замечательная шапочка. Можно я её сфотографирую?
— Шапочку? Да пожалуйста, фотографируйте. От неё не убудет.
— Нет-нет, не нужно снимать, я её прямо на тебе сфотографирую. Улыбнись!.. Оп, вот и всё, снято. А теперь отойди на пару шагов, я ещё и общий снимок сделаю. Вон, к дереву встань. Да, вот так. Оп! Готово. Всё, Света, спасибо. Можешь идти.
— До свидания.
— До свидания, Света. До скорого свидания.
Помахивая пакетом с сосиской и полудесятком битых яиц, Света шла домой и думала об этой странной женщине. Она казалась Свете ненормальной. Какие-то глупые вопросы задаёт. Мама заставляет её ухаживать за бабушкой. Заставляет. Да что за чушь! Да вот только попробовала бы мама запретить ей прийти помочь бабушке, Света такой скандал бы учинила — мама не горюй. К счастью, Светиной маме такие глупости в голову не приходили, и бабе Лене она всегда помогала вместе со Светой.
А женщина в красивой шубе задумчиво смотрела вслед удавшейся Свете. Затем, когда девочка уже почти скрылась из вида, женщина перевела взгляд на экран телефона, которым снимала Свету. С экрана на неё смотрело улыбающееся лицо девчонки в красной вязаной шапочке. Красивая девчонка. Красивая. Женщина улыбнулась и с негромким щелчком захлопнула крышку своего телефона…
Глава 4
— О, ты переоделся уже? — спрашивает меня Ленка, едва ввалившись в квартиру.
— Переоделся.
— Высохло всё?
— Да, спасибо.
— Тогда пошли, двадцать минут осталось. Я и так с физры сбежала, чтобы отправить тебя.
— Лена, — неуверенно говорю я.
— Пошли, не тормози. Тут не холодно в подъезде у нас, не замёрзнешь.
— Лена, так когда коммунизм-то построили? Ну скажи, что тебе, жалко, что ли?
— Не скажу. Это мы построил, а не вы. Советовать — только хуже делать. А это ещё что у тебя такое? — Ленка тыкает пальцем в висящий у меня на груди солнечный значок. — Фу! Где ты взял это?
