H2O III - Сим Симович
— Потому что эта война неизбежно влияет на нашу жизнь, — ответила Даника. — И потому что мой род крайне слаб… Даже наш род слаб, но теперь у меня есть, а я у тебя, и мы должны как-то справиться. Наверное? — девушка неуверенно улыбнулась.
Она взглянула на меня с ожиданием, и я понял, что она дает мне понять важность этого момента. Я стоял на распутье, и от моего решения могла зависеть наша рода.
— Так почему мы вообще им что-то должны? — спрашиваю я, не понимая, как мы можем быть втянуты в этот конфликт.
— Мы — часть этого мира, — ответила Даника, её голубые глаза засияли нежным светом. — И мы должны выбрать сторону.
— Но какую? — спрашиваю я, чувствуя, как в моей душе зарождается чувство очередного непонимания.
— Я уже сделала свой выбор, — ответила Даника, ее голос звучал уверенно и спокойно. — И мой выбор — это ты!
Она смотрит на меня с надеждой, и я чувствую, что на меня возложена ответственность.
— Мне нужно немного времени, чтобы подумать, — говорю я, вновь чувствуя тяжесть ответственности, лежащую на моих плечах.
— Но я не оставлю тебя, — добавляю я, и в моем голосе звучит непоколебимая решимость. — И если надо будет, то весь мир умоется огнем, но не посмеет тронуть мою семью и близких.
В моих глазах мгновенно вспыхнуло всепожирающее пламя ярости. Оно было таким ярким и мощным, что могло бы осветить весь мир. Я чувствовал, как в моей душе просыпается древняя сила, способная разрушить все на своем пути.
Но тут же это пламя погасло, словно его потушили нежным ветерком. Даника взяла меня за руку, и ее прикосновение было таким теплым и успокаивающим, что я почувствовал, как ярость мгновенно отступает. И, признаюсь, такого со мной раньше не было.
— Не волнуйся, — шепнула она, и ее глаза засияли нежным светом. — Все будет хорошо.
Даника уже молча кивает, и мы молча сидим рядом, размышляя о том, что нас ожидает. Я смотрю на нее, и в ее глазах я вижу не страх, а решимость. Она знает, что нас ожидает трудный путь, но она не сомневается в своих силах.
Я чувствую, как в моей душе зарождается уверенность. Я знаю, что у нас много сил и мы вместе сможем преодолеть любые препятствия. Мы молча сидим рядом, в тепле камина, и я чувствую, как на меня падает ее взгляд. Он проникновенный и полный доверия. Я уверен, что мы вместе сможем преодолеть любые трудности, что бы ни подбросила нам судьба. И раз фатум хочет, чтобы я уничтожил какие-то старые кланы ради света этих дивных глаз, то так тому и быть. Ну если, а если придётся, то весь Калининград утонет в «голубой» крови и там не останется кланового мага или того, кто посмеет бросить косой взгляд на «МОЮ» Данику.
Нежно прижимаю её к себе, вдыхая приятный аромат волос супруги, и окончательно расслабившись, засыпаю с мыслями о скорой войне.
Глава 32
Сон и ничего более
Приятная свежесть её аромата тут же сменяется чем-то иным. Едкий запах гари, смешанный с металлическим привкусом крови, ударил в нос, заставляя кашлять. Я открыл глаза, и всё закружилось.
Небо было серым, похожим на застиранную простыню, сквозь которую пробивалось несколько лучей солнца, словно пытаясь прорваться через густой дым.
Земля, когда-то бывшая асфальтом, теперь была покрыта черным пеплом, который скрипел под ногами. Всюду лежали остовы сгоревших машин, искаженные огнем и ржавчиной, похожие на бесформенные монстры, застывшие в мучительной агонии. Разрушенные здания стояли, как скелеты, их кирпичные кости торчали из ран, пробитых взрывами, а вместо окон чернели пустые глазницы.
Ветер проносился над руинами, поднимая пыль и запах гари, и заставляя потрескивать осколки стекла на остатках зданий. И в этом беспросветном пейзаже лежали тени. Неподвижные, черные тени, раскиданные по земле, словно разбросанные куклы. Они были одеты в оборванные одежды, их лица были искажены смертью.
Я лежал на боку, прижимаясь к остывающему бетону, и чувствовал резкую боль в плече. Нащупал огромную шишку, уже твердеющую, и понял, что меня ударили прикладом. В руке сжимал ржавый пистолет, магазин был пуст. Рядом валялась кобура.
Попытался встать, но ноги отказали. С усилием подтянул себя к стенке и, опираясь о нее, поднялся на ноги. В ушах стоял звон, голова кружилась. Я огляделся. Тени уже не казались неподвижными. Они были мародёрами. Трое мужчин в грязных, рваных одеждах, с оружием в руках.
Один из них лежал рядом со мной, его лицо было искажено немой агонией, а рука сжимала пустую кобуру. Видимо, я успел выстрелить. Еще двое лежали в нескольких шагах от меня, лица застыли в масках ужаса.
В голове пронеслись отрывки памяти: стрельба, крики, голодные глаза, тяжелый бой. Я был один против троих, но мне удалось их убить. Я выжил.
Мгновенно почувствовал невыносимую усталость. Глаза застилала пелена. Я упал на колени и сжался в клубок, пытаясь защитить себя от миллиона невидимых угроз. Город умер, а я жил. Но как долго еще я смогу продержаться в этом нескончаемом пепле и тишине?
Лёгкий ветерок пробирал до самых костей, проникая под оборванные лохмотья одежды и заставляя дрожать от холода. Я наконец-то заметил, что моя одежда стала просто лохмотьями, покрытыми пеплом и грязью. Рваные брюки висели на мне, словно одежда пугала, а не человека. Провисающая куртка была разрезана в нескольких местах, и из них выглядывала потрепанная подкладка. Она похожа на шкуру раненого зверя, из которой выглядывают и мясо, и кости.
Вокруг стояла тишина, прерываемая лишь шумом ветра, который проносился над руинами, и слабым щебетанием птиц, что осмелились вернуться в сей некрополь.
Скрипя зубами от боли, я неуверенно поднимаюсь на ноги. Голова кружится, ноги дрожат, плечо ноет от каждого движения, но я должен продолжать. Я оглядываю тела мародёров, которые лежат рядом со мной. Их лица застыли от ужаса, глаза распахнуты, словно они до сих пор не могут поверить, что их жизнь оборвалась так внезапно. Но такова жизнь. Сегодня ты охотишься на людей, а завтра гниёшь в канаве. Собаке — собачья смерть…
Я с трудом переступаю через тело ближайшего мародёра, его рука сжимает пустую кобуру, словно он всё еще пытается схватить воображаемое оружие. Я с
