Пушистая катастрофа для ректора - Полли Нария
Мужчина, поддавшись этому соблазну, коснулся их. Не почувствовав сопротивления, углубил поцелуй, словно ставя на мне клеймо. Яростно и ненасытно. Так, что дышать становилось тяжело. Но я была готова с радостью задохнуться от этой тяжести. Правда, у де ла Шера были совершенно другие планы.
Его горячее дыхание коснулось моего уха, после чего язык мягко пощекотал ушную раковину. Такая нехитрая ласка будоражила похлеще поцелуев. Аккуратно прикусив напоследок мочку, Кэлвин опрокинул меня на спину. В игру вступили руки. Указательный палец по-хозяйски приподнял подбородок, а затем стал медленно спускаться вниз по шее. По телу пробежала волна предвкушения. Отдавшись моменту, я закрыла глаза. Откидывая голову назад, снова ощутив теплое дыхание на своей коже. И вновь меня накрыла дрожь вожделения.
Это «исследование» оказалось настолько приятным, что я продолжала блаженствовать, предоставляя мужчине полную свободу действий.
Пуговки ворота моего платья давно были расстегнуты. А пальцы Кэлвина бродили по оголенным участкам кожи, заставляя меня с шумом втягивать воздух.
А он все продолжал играть, целовать, теребить языком и едва ощутимо покусывать те две части моего тела, что налились и откликались на ласки охотнее всех остальных. В этот момент я была чрезвычайно близка к тому, чтобы перехватить инициативу. Но все же сдержалась.
Затем руки Кэлвина принялись нежно и мучительно медленно поглаживать низ живота. По телу побежали волны жара. Но нам мешала ткань. Раздевать меня полностью ректор не решился. Несмотря на теплую ночную погоду, он предпочел пойти более простым путем ‒ и задрал подол моей юбки. Тем самым, наконец, добравшись пальцами до самого сокровенного.
Да! Я зажмурилась и сжала зубы, отдаваясь всепоглощающему ощущению. Оно охватило все мое сознание, погружая разум в пелену тумана. Терпеть эту сладкую тягучую пытку не было сил. Я горела и злилась, что де ла Шер играет на мне, словно на скрипке, но не позволяет получить тот самый последний, решающий аккорд, после которого мир перестают существовать.
Оторвав голову от пледа, не сдержала возмущенного рыка, на которое Кэлвин отозвался хриплым смехом. Его глаза блестели в свете луны как обсидианы, и в этом омуте я была готова утонуть.
‒ Нетерпели-и-и-вая, ‒ прошептал он, и его руки переместились на мои бедра, раздвигая их в стороны.
‒ Я терпела достаточно.
Мне хотелось хныкать и молить о более активных действиях. Благо мужчина больше не был намерен надо мной издеваться. Легкий напор и… Блаженство. Я откинула голову обратно на плед и выгнула спину. Чувства наполненности переполняло меня до краев. Затуманенным взглядом я провела по дверям крыши, и на долю секунды мне показалось, что деревянная створка приоткрыта. Сердце пропустило удар. Вдруг за нами кто-то следил. Моргнув, я попыталась присмотреться…
Показалось. Дверь была закрыта.
Почувствовав облегчение, я больше не отвлекалась и полностью отдалась процессу, вбирая в себя все то, что Кэлвин мне давал.
Глава 23 Да будет бал!
Карделия
Следующий месяц полностью ушел на подготовку ритуала. Верхнюю точку напитывали около двух недель и столько же сердцевину, расположенную в бальной зале. В основном делали все это ночью, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов. Да и не стоило забывать про пушистиков. Их мы таскали за собой по всем точкам. Чему мохнатые существа были только рады. Сидеть в подземелье заключенными в клетке им совершенно не нравилось. О чем говорили пищащие протесты по возвращению обратно.
Пуфетта вопросов не задавала. Просто выдавала и забирала котоптичек из наших рук, показывала в спину ректора язык и лучезарно мне улыбалась. Догадывалась ли сестра о наших отношениях? Сложно сказать. Но чувствую, что скоро плотину прорвет, и мне придется хоть что-нибудь рассказать. И вряд ли я упомяну проклятие и другой мир. Пусть лучше думает, что я безрассудная глупая девчонка, до беспамятства влюбленная в ректора. Это ведь было правдой. А на правду никто не обижается.
Между тем мы работали и работали над ритуалом, не покладая рук и не жалея моих сил. Пушистики тоже старались. Существа очень быстро смекнули, что от них требуется, и без проказ завершали каждый проделанный нами штриф.
Несмотря на то, что Кэлвин так и не потеплел к ним внешне, я все же заметила его едва заметную улыбку, когда ласковая Апельсинка, мурлыча, терлась ему о ноги. Эта рыжая прелесть, подобно хитрой лисичке, могла растопить даже самое холодное сердце.
Пару раз я видела, как де ла Шер даже гладил ее за ушком, чем окончательно покорил Апельсинку.
Месяц пробежал очень быстро. Учеба, ритуал, любовь, сон. Правда, с третьим было сложнее. Мы очень уставали, но все равно находили время именно друг для друга. Иногда Кэлвин заходил в мою комнату и просто час лежал рядом, обнимая меня. И эти моменты были куда интимнее тех, где дело доходила до раздевания. Потому что лежа в объятиях любимого мужчины, я, наконец, чувствовала себя цельной. А еще нужной и любимой. Больше в мою голову дурных мыслей не лезло.
После того как Эйвери и Эльза перестали по известным причинам докучать, я как будто дышать стала глубже. Теперь учеба в Дифирене казалась сказкой. Меня даже усталость не напрягала. Она была приятной. Я ощущала себя на своем месте, чего со мной раньше никогда не случалось.
И теперь я благодарила судьбу за тот шанс, что она мне даровала. Нет, я не забыла про ту жертву, которую понесла сама Карделия, однако не винила себя в ее смерти. Вина всецело лежала на Эйвери, решившем таким своеобразным образом отомстить. Я же хранила внутри своей души маленькое пространство, в котором думала о бедной Делии с теплом и благодарностью.
‒ О чем задумалась? ‒ вырвал меня из размышлений голос Кэлвина. ‒ Или просто устала?
Мы сидели в его кабинете и ужинали. Хотя тут бы подошло другое слово. Например, ночничали. Сегодня мы окончательно закончили с подготовкой к балу и могли, наконец, расслабиться в тихой, спокойно обстановке.
‒ Просто осознала, что мне здесь хорошо. В этом мире. В этом месте. Рядом с тобой.
По лицу де ла Шера расползлась счастливая довольная улыбка. В последнее время он чаще улыбался, и я очень хотела верить, что это благодаря моему влиянию. Моей любви.
‒ А мне хорошо с тобой, ‒ ответил Кэлвин искренне и преподнес к губам чашку с чаем.
Я тяжело вздохнула. Отдавшись приятным моментам, я совершенно забыла про то, что моему любимому мужчине все
