Граф Лазарев. Том V - Вик Флавий
— А вот и наше свидание, — шепнул я.
Мы, наверное, сейчас умрем. Что ж, тогда это будет последнее свидание в моей жизни.
Я снова крутанул княжну, спасая ее от когтей летающей твари и спасаясь сам. Мы метали во все стороны заклинания, крутились вокруг своей оси, падали и вскакивали, спасаясь от вражеских пуль, ударов Силы и когтей чудовищ. Это было похоже на танец.
Танцуй!
Мы вдвоем против вражеской армии и орды чудовищ, и никто нам уже не поможет.
Танцуй!
Наследница престола, может, еще и спасется, но ты уже вряд ли.
Танцуй!
Армия войдет в замок, но ты этого, наверное, уже не увидишь.
Танцуй!
Забавно, я ведь никогда не собирался умирать героем.
Танцуй! Танцуй, как в последний раз.
Я уложил вражеского Одаренного очередным заклинанием, закрыл собой княжну, принял удар на энергетический доспех. И вдруг услышал топот со стороны ворот. Топот копыт.
Враги замешкались, пытаясь понять, что делать с новой угрозой. Зычный голос избавил их от этой необходимости.
— Стройтесь, сукины дети! Нас атакуют!
По двору в окружении четверки Одаренных бежал сам князь Долгорукий вместе с братом.
— Лазарева оставьте! Я сам его убью!
Я обернулся к князю. Тот смерил меня ненавидящим взглядом и вскинул руку, готовясь бросить заклинание. Он все еще бежал, не делая никаких попыток защититься от ответного удара. Думает, что моя магия не пробьет его энергетический доспех? Правильно думает.
На пути Долгорукого вспыхнула арка портала. Красного.
Князь, почуяв неладное, взмахнул руками, но остановиться уже не смог. Главарь заговорщиков влетел внутрь, мгновенно вспыхнув. Раздался крик, затем хлопок и портал исчез.
— Ну хоть какая-то польза от заклятий Рабодара.
— Виктор!
Я обернулся на крик. Прямо на Мирославу пикировала одна из иномирных тварей.
Я бросился к девушке, повалил ее на землю, закрывая собой. Когти царапнули по спине, но княжна уже опомнилась. Через секунду тварь свалилась на землю, нелепо дергая единственной сохранившей подвижность лапой.
Я вскочил на ноги, готовясь уложить очередного врага. Успел увидеть, как Михаил Долгоруков вскидывает руку, и с его пальцев срывается поток Силы. Что-то с размаху ударило меня по голове, и мир поглотила тьма.
Эпилог
— А я говорил, что мы опоздаем?
— Это было недоразумение, — буркнул Игорь.
— Недоразумение — это то, что ты поднял труп и заставил меня два часа ловить его по двору прямо перед приемом у Императора?
— Я же не ожидал, что он вырвется! И вообще, я тоже хочу себе хомячка-зомби.
Тронный зал был забит до отказа. Влиятельные и не очень дворяне наступали друг другу на ноги, стремясь воочию увидеть Императора и выразить ему свое почтение. В переднем ряду стоял ряд роскошных кресел. На них сидели Шереметьевы, возглавляемые князем и Антониной, Волконский с двумя сыновьями, Северин, какие-то дворяне, Настасья и мои жены, нервно озирающиеся по сторонам. Два места рядом с ними красноречиво пустовали.
Я попытался было протолкаться вперед, но тут толпа всколыхнулась. В тронный зал в сопровождении Мирославы и Анны входил Император Романов.
— Смотри, сам Его Величество! — шепнул кто-то рядом со мной. — Награждать будет! Шереметьевых, Волконского, генералов. Даже дочке своей, говорят, орден выписал. Но перед этим всыпал по первое число за то, что сунулась в бой без разрешения. И этого, как его, Фазарева!
— Фазарева? Этого того, у которого дракон и журнал с неприличными картинками? — вступил другой голос. Я прислушался.
— Ага. Говорят, он открыл ворота, впустил армию в замок. Сам при этом чуть не погиб! И княжну еще спас в довесок.
— В этот знаменательный день… — Голос Императора гремел под сводами тронного зала, но меня занимал разговор поинтереснее.
— Да вообще крутой мужик, — вступил третий дворянин, стоящий прямо передо мной. — Но странный. Говорят, у него какая-то умная птица есть. Так он приказал для нее целый птичий двор отстроить, чтоб ей не скучно было! У меня у слуги брат птичником служит, рассказывал. Выкупил у него четырех соколиц и ни одного сокола.
— И в честь того, что кобыла разродилась, устроил целый праздник, — дополнил первый.
— Награждается орденом…
— Еще он с этими якшается. Ну с этими, гоблинами, троллями, гномами, ну вы знаете. Работают у него в шахте.
— Говорят, он и вторую шахту открывает, нашли какие-то залежи.
— За отвагу и доблесть…
— Ага. А из дома у него периодически доносятся какие-то жуткие завывания. Сам вчера слышал! Говорят, это узники орут, которые посмели ему дорогу перейти.
— Кошмар! А что орут-то?
— Да непонятное что-то. Вроде, Йорик, Йорик. И еще, кажется: Марфа Петровна, отстаньте.
— За проявленное мужество в бою награждается орденом Святого Георгия граф Виктор Лазарев! — донеслось до моего слуха. Я вдруг понял, что разговоры уже несколько секунд как стихли.
— Граф, я вас прекрасно вижу, — невозмутимо проговорил Романов. — Не пытайтесь скрыться от императорской благодарности.
Смутившись, я начал проталкиваться вперед. За мной, как на буксире, следовал Игорь. Я взошел на помост, где стоял императорский трон, и слегка поклонился.
— Также за выдающиеся заслуги перед Отечеством я жалую графу Лазареву титул князя. А за неоценимый вклад в победу над мятежными князьями Долгорукими передаю ему часть их владений, а том числе замок на реке Хоста.
— А восстанавливать его вы будете за свой счет, поскольку сами же и развалили, — шепнул Романов мне на ухо, прицепляя к груди орден.
— Разумеется. Я привлеку к этому делу гоблинов, им все равно нечего делать, — бодро ответил я.
— Лазарев, не паясничай, а то ведь мы и правда заставим твоих зеленых заняться ремонтом, — посоветовала Анна в своей непревзойденной манере.
Мирослава, стоящая рядом с отцом, благосклонно улыбнулась мне. Дарья нахмурилась. Лидия сказала ей что-то на ухо.
— Сударыня, вы должны мне еще одно свидание, — шепнул я.
— Разве? Мне казалось, мы прекрасно провели время внутри деревянного коня.
— Но я ведь снова вас спас.
Княжна ничего не ответила. Но иногда молчание — это тоже ответ.
Я спустился с помоста и сел рядом с женами, наблюдая, как к Императору подходит Антонина. Какой-то дворянин, стоящий позади, тронул меня за плечо.
— Прошу прощения, граф Лазарев, у меня есть дело…
Я постарался сделать как можно более высокомерное выражение лица, хотя улыбка до ушей все портила.
— Но-но-но,
