Эйнемида III. Надежда на весну. - Антон Чигинёв
– Нет, это я так… – скривившись, Хилон покосился на развёрнутый свиток и скатал его обратно. – Я изучал жизнеописания Тирона.
– Так, и что?
– Большей частью, всё уже известное. Родился на Восьмом острове, про семью известий почти нет – он, как говорили предки, сам создал свой дом. Список изобретений, список творений. До нас ни одно не дошло, хотя про некоторые вещи утверждают, что их ковал Тирон. Скорее всего, так говорят, чтобы набить цену. Но вот, смотри…
– Что? – Хабрий взглянул на протянутый Хилоном свиток.
– Есть упоминания о том, что несколько раз Тирон едва не погиб из-за своих изысканий, а вот здесь Доримеон приводит историю, как Тирон уничтожил целую гору и сам спасся лишь чудом. Там дальше устами Тирона мораль выведена, но это неважно. То, что я узнал, подтверждается, осталось понять лишь, что это.
– Довольно натянуто, не находишь, – усмехнулся неарец. – Про Тирона многое рассказывают, вот только половину историй придумали уже в Эйнемиде. Под них можно что угодно подогнать. Любопытнее то, о чём сказания не говорят. Как умер Тирон?
– Никто не знает точно, сведения различны…
– Вот-вот. Такой человек, а никаких точных сведений о том, как он умер нет – одни побасенки. Если он связан с какой-то тайной, если твоя семья связана с какой-то тайной… Всё это чушь какая-то. Слишком невероятные совпадения.
– Я говорил: так было устроено, что в нужный час линия крови, как её назвали, окажется в нужном месте, притянется цепью событий. Я так это понял. Значит, час пришёл и всё уже происходит, но что нужно делать-то?
– Не представляю, как это вообще возможно. Я говорил со знающими людьми: никто не слышал о подобном искусстве.
– Предки были мудрее нас. Всё сходится: я, судя по всему, и есть эта самая линия крови, и я уже знаю немало. Тирон спрятал нечто под развалинами своего дома. Нечто очень важное.
– Вот только дом его – на дне океана, среди губок и морских звёзд.
– Океана, в котором был Тефей.
– Или не был, – Хабрий пожал плечами. – Но где бы он ни был, оттуда за ним прислали убийцу. За ним, и за его записями…
– Да уж, – Хилон невольно потёр изувеченную шею, глубокий шрам от едва не задушившей его цепочки начал зарастать, но чесался неимоверно. – Но как, химера его побери?
– Действительно, как? Некто убивает Тефея, затем лезет в его дом за записями, а потом пытается убить тебя на Мойре, и, видимо, знает, что ты там окажешься. А может быть Тефея убил не он? Может сенхейцы правы, и это сделали эферияне? Неизвестный же просто хотел добыть его записи, а когда не смог, решил убить тебя, как нового владельца, а? Ничего не ясно.
– Загадки, загадки… – вздохнул Хилон. – Так или иначе, сидя здесь мы вряд ли поймём больше.
– И что ты собираешься делать? Плыть на запад, не зная толком, что ищешь и зачем? Лезть в Западный океан?
– Не знаю. Быть может, другие таинства откроют что-то. Нужно дождаться весны.
Они замолчали, глядя в сторону затянутого слюдой окна, за которым бурно ярилось волнуемое зимними штормами море.
– Что принесёт нам эта весна? – ни к кому не обращаясь спросил Хабрий, задумчиво оперев подбородок на кулак.
– Весна? – поднял бровь Хилон. – Весна принесёт войну.
Он взял со стола ближайший свиток и вновь углубился в чтение.
***
Сборы в дорогу – дело недолгое для того, кто одинок и в чьём доме пустует женская половина. Все необходимые дела были улажены гораздо раньше положенного законом двенадцатидневного срока и Исократ провёл оставшиеся дни, просто гуляя по милым сердцу улицам родного города, стремясь запечатлеть в памяти каждый дом и каждый запах, отведать дешёвой еды у уличных разносчиков, насладиться, точно изысканной музыкой, выкриками торговцев на рыбном рынке и звоном кузнечных молотов в Технетриме. Встречные прохожие прятали взгляды и стремились быстрее пройти мимо либо, напротив, обращались со словами утешения и жалости. И на то, и на другое Исократ отвечал неизменной печальной улыбкой. Он не гневался ни на кого, и совсем не хотел, как некогда Каллифонт, проклинать сограждан за неблагодарность. Таковы древние порядки Эфера, установленные мудрыми предками, и высшая доблесть гражданина – повиноваться законам государства. Исократ не злился. Он лишь молил Эйленоса и всех богов, чтобы это решение народа обернулось для города благом, а не наоборот.
Прощальный пир он устроил прямо на улице перед своим домом и разослал приглашения всем мужчинам своей филы. Угощение и подарки были скромными, вино не самым дорогим, но досталось всем, и даже последний бедняк получил мешочек соли, амфору зерна либо какую-то полезную утварь. Не один гость ушёл с пира в слезах, оплакивая судьбу щедрого и благожелательного хозяина, а заодно и кляня соотечественников, приговоривших к изгнанию столь достойного человека. Одного юнца, слишком громко радовавшегося исходу суда листьев, едва не утопили в конской поилке. Лишь вмешательство стражи спасло наглеца от верной смерти.
Наконец, всё готово. Рабы собраны в дорогу, вещи, что не распроданы за ненадобностью, погружены на мулов, дом заперт и опечатан, ибо те шесть лет, что изгнанник обязан провести за пределами Эсхелина, его имущество охраняется самим государством. У ворот дома собралась толпа провожающих с пальмовыми листьями в руках, а друзья, наряженные в лучшие одежды, сопровождали Исократа точно свита, так что происходящее, к вящей злости недоброжелателей, напоминало скорее не проводы изгнанника, а свадьбу.
– Что ж, прощай, – Эрептолем подошёл в числе первых и обнял Исократа. – Мне жаль, что так вышло.
– Мне тоже, – улыбнулся изгнанник, – но так решил народ.
– Народ… – выдохнул сквозь зубы Ястреб. – И куда ты теперь?
– До весны – в Лаиссу. Поживу у гостеприимца, а там посмотрим. Может куплю какой дом.
– Ну, желаю тебе удачи, Исократ, и да направит Беспристрастный твой путь.
– И твой, Эрептолем. Прошу, постарайся удержать народ от Неары…
– Боюсь, уже не получится. Народ верит в могущество Эфера и в удачу Гигия. Возьмём Неару – море будет наше. Признаться, я сам думаю об этом постоянно. Эфер – первый из полисов, город, избранный Эйленосом. Мы не можем терпеть неповиновения ни от кого. Все настоящие эферияне считают так, но
