Домоводство. От сессии до сессии - Вероника Вячеславовна Горбачева
Зычный глас одного из паладинов заставляет всех податься вперёд.
— Коллеги, на этом этапе сворачивается. Продолжим в Розе. Дон Куадро, как вы себя чувствуете?
В ответ слышится негромкий, но достаточно твёрдый голос:
— Благодарю вас, доны…
… хоть и каркающий. Не особо-то поговоришь с птичьим клювом. Но ура, ура! Грифон жив и молодец!
— Дон Куадро, будет легче доставить вас в госпиталь, если вы вернётесь в человеческую ипостась. К тому же, это ускорит регенерацию и закрепит результаты лечения. Мы влили в вас достаточно сил, попробуйте обернуться.
Их трое, паладинов, а рядом с ними ещё и Мага, и Аркадий, сфинга, то и дело трепещущая от волнения крылами и загораживающая без того невеликий обзор, и Горгона, снявшая очки, крепко зажмурившая и, видно, тоже помогавшая целителям каким-то неведомым способом. Все они, разумеется, заняты очень важным делами — перекладывают Рикардо Куадро на импровизированную переноску из плащей, поддерживают его морально и магически, и не видят того, за чем мы с пчёлками и детёнышем с интересом наблюдаем уже несколько минут. А именно — как подозрительно шевелится листва, как шуршат ветви ближайших кустиков. Будто кто-то застенчивый переминается неподалёку с лапы на лапу, с ножки на ножку, стараясь не двинуть ни крылом, ни хвостом. Правда, у невидимых наблюдателей никак не получается унять взволнованное сопение. С моего места оно хорошо слышно.
— Пожалуйста, тише! — говорю негромко, но строго, обращаясь вроде бы к Боровичку, а пальцем грозя кустам. За ними проносится и стихает смущённый шепоток. Раненого героя тем временем осторожно переносят в портал, при этом Аркаша присоединяется к числу носильщиков. На ходу он ещё и подмигивает мне.
Скептически приподнимаю бровь.
«Белочка, значит?»
Он ехидно ухмыляется.
«Ну, прости, Ваня, так получилось. А что, шикарная ипостась, честное слово! Ладно, душа моя, не прощаюсь, скоро буду».
— Он скоро вернётся, — поясняет и Мага, подходя и кивая на незакрытый портал. — Надо же кому-то доставить Хорхе на Совет. Дело-то серьёзное, похоже на попытку похищения, и разбирательство грядёт нешуточное. Если конечно…
Оглянувшись, он учтиво кланяется приблизившимся женщинам. Или правильнее сказать — существам? Нет, всё же женщинам.
— Если, конечно, уважаемая Страж временно снимет своё проклятье с преступника, чтобы он заговорил.
Горгона неохотно кивает.
— Да, я понимаю. Вам нужно его допросить, узнать, как он вообще сюда проник, в зачарованное место. Это важно. Я расколдую его, но при условии, что стану обвиняющей стороной. Если понадобится — и исполнителем приговора.
— Уверен, Совет пойдёт вам навстречу, уважаемая…
Он выдерживает паузу. Горгона вежливо склоняет голову. Белоснежные змейки-альбиносы красиво застывают в высокой сложной причёске.
— Страж Аида, сударь. Меня доставил сюда сударь Георг, разыскивающий по мирам родню здешних детёнышей. Я — сестра малышки Иды, и собираюсь остаться здесь, для охраны сирот. Мне сказали, что вы один из тех, кто помог выжить моей сестричке и остальным детям. Благодарю вас, сударь Маркос дель Торрес. Наш род у вас в долгу.
Они с Магой обмениваются церемонными поклонами. Сфинга меж тем обозревает кусты и рявкает сердито:
— Выходите уж! Позорище моё, кто ж так прячется?
Первой из зарослей появляется львиная мордочка, затем сразу три собачьих, во все глаза уставившихся на Боровичка. Тот, сперва привычно оробев, пытается спрятаться за мою ногу, но затем высовывает любопытный нос.
Мантикорчики и церберок энергично принюхиваются… и наш Боровичок выдаёт радостное:
— На-ши! Наши! Мряу?
И тут же из кустов выкатывается целая лавина, меховая, хвостатая, крылатая, радостно вопящая, чирикающая, лающая на все голоса, и лезущая обниматься с новеньким. Который до того растерялся, что даёт увлечь себя в настоящий хоровод и утащить куда-то в чащобу. Судя по направлению — к детской площадке.
Сфинга, заметно оттаяв, одаряет нас белозубой улыбкой.
— Прошу извинить. Надо присмотреть. Благодарим за помощь!
Она мстительно щёлкает кисточкой хвоста по клетке, шипит что-то на неизвестном языке… и успокаивается. Снова поворачивается к нам.
— Ждём в гости! Рады! Всегда! — Засмеявшись, добавляет, словно поясняя: — На-ши! Свои!
И мчится вслед за детёнышами, только крылья трепещут.
Озадаченно гляжу ей вслед:
— Мы приняты?
Горгона мягко улыбается.
— Ты — двуликая, человек и зверь. Твой мужчина вообще многоликий. Для детей, от рождения наделённых несколькими сущностями, вы свои. К тому же вы спасли их любимого Наставника и одолели зло. Вы желанные гости и друзья. Не покидайте нас.
Ксюша и Дюша растроганно вздыхают. И одновременно встряхиваются:
— А как же мы?
— А мы?
— Мы тоже спешили!
— Мы тоже спасали!
— Мы многому научим!
— И многое покажем!
— И научим защищаться!
— И ходить по Граням!
Горгона улыбается:
— Милости просим, новые Наставницы! Но ведь у вас наверняка есть и свои обязательства перед кем-то ещё?
— У нас дом, прекрасный дом под присмотром! — жужжат девочки-пчёлки.
— И новая хозяйка, добрая-предобрая!
— Но её пригласили учиться в магический колледж!
— И это на три года, до-олгих-предолгих года!
— А нам так скучно одним, и грустно!
— Нам хочется быть полезными! Мы без этого пропадём!
— А нужнее всего мы тем…
И завершаю хором:
— … у кого лапки! Вот! Вот как мы умеем!
И, по своему обыкновению зависнув в воздухе, одновременно хлопают в ладоши. На двоих — четыре пары ручек, так что аплодисменты выходят звонкие и оглушительные. По поляне словно вихрь проносится. Отряхивается и встаёт в полный рост примятая и притоптанная трава, испаряются подсыхающие лужицы крови. Покряхтев, выпрямляют и сращивают ветви деревья, пострадавшие от падения грифона. Рассортировывается по кучкам валяющийся бесхозно валежник. И даже клочья моей многострадальной одежды и обуви живёхонько собираются в целые вещички.
