Вернуть дворянство - Дмитрий Крам
Женщины загалдели. Мальчишка залез им в голову. И надо-то было всего лишь оптику сменить. И вот они уже сопереживают каким-то несуществующим женщинам. Ассоциируют себя с ними. Хитрый русский паучок оплетает их головы.
Минхе вздохнула и сказала:
— Эмоции — это хорошо, но я обратила внимание на другую деталь. Ближе к концу, в тысяча девятьсот шестьдесят втором году вводят ограничение в одну хэнё на семью, но при этом одновременно просят ныряльщиц вовлекать других женщин в ремесло. То есть дочерей обучать нельзя, но нужны новые хэнё, хотя они есть, им просто запрещено нырять. В этом маленьком эпизоде большой смысл. Он показывает, насколько тот мир соткан их очевидных противоречий. Безумный, абсолютно безумный мир. Я бы не смогла в таком жить, с ума бы сошла.
* * *
Второй раз идя к родительскому дому Джи-А уже не испытывала прежнего волнения. Сегодняшние погружения должны пройти проще, нырять будут согласно современной традиции.
Вместе с матерью она дошла до нового бультока. Внутри оказалось жарковато. Юные ныряльщицы поставили электрочайник и подготовили дополнительные обогреватели. Сегодня погода была холоднее, но неопреновый костюм для погружений несравнимо теплее тонкой хлопковой накидки.
Джи-А с восхищением наблюдала, с какой ловкостью её сверстницы натягивают черные костюмы аквалангистов словно вторую кожу. Гу Джа по-доброму подтрунивала над ней и помогла надеть «униформу» хэнё.
У многих ныряльщиц в возрасте поверх еще были жилеты, расшитые каждый на свой манер. Современные теваки оказались в десять раз легче поплавков из тыквы.
Женщины вышли куда более веселыми, чем в прошлый раз. Погрузились в большую моторную лодку и поплыли. Сегодня решили нырять подальше, у мыса Любовников.
Когда все ритуалы были соблюдены, Минхе объявляла пары для погружения.
— Я сегодня буду работать с дочерью, — сказала глава кооператива.
Джи-А почему-то заволновалась. Их навыки под водой на разных планетах. Даже Гу Джа казалась ей русалкой. Глаза матери говорили: «Не бойся», и девушке удалось побороть мандраж.
Они нырнули. Минхе остановилась, наблюдая за другими хэнё, неторопливо оглядела подводные поля и указала на собрание моллюсков у скалы. Вдвоем женщины принялись осторожно их отскребать и нести к сеткам. Опытная хэнё успевала сделать два круга за то же время, что Джи-А делала один.
Улов был разнообразней.
Джи-А заметила морское ушко. Во время фиктивной японской оккупации такая добыча ценилась больше прочей. Девушка указала матери на находку. Минхе осторожно сняла с руки петлю инструмента. В старые времена, когда материала имелось мало, утеря была чувствительна. Но сейчас никто не станет рисковать подобным образом.
Морское ушко коварно. Стоит только всколыхнуть воду возле него, и оно намертво прирастет к камню, зажав лезвие бичхана. Повезет, если успеешь перерезать петлю. Сколько ныряльщиц сгубил этот маленький моллюск, Джи-А предпочитала не думать.
«Погружаясь на глубину, каждая хэнё несет на спине своё надгробие», — вспомнила она старую поговорку. Сейчас, наблюдая за тем, как морское ушко зажало инструмент матери, она прочувствовала её в полной мере.
Джи-А всплыла чуть раньше Минхе. Поэтому услышала её сумбисори. Уверенный, протяжный, словно хозяин дома вернулся и созывает всех домашних.
Джи-А не переставала удивляться насколько разный голос у каждой хэнё. Одни выпускали будто бы полный боли крик, у других, наоборот, он напоминал стон наслаждения, так желанен и сладок был соленый воздух. От томных вздохов одной из ныряльщиц у Джи-А даже щеки несколько раз вспыхивали.
Каждая проживала свою маленькую жизнь от погружения до всплытия.
* * *
Каждые полчаса хэнё выползали на плот. В перерыве они грелись, пили горячий чай и делились впечатлениями. Сегодня море было благосклонно.
Джи-А быстро поймала ритм, хотя и не могла нырять на глубину двадцати метров как мама. Добычи хватало. Она ловко выхватывала с пояса короткий серп, когда видела пучок созревших водорослей. Поднималась, клала их в привязанную к теваку сеть, а затем снова ныряла, чтобы добыть примеченный моллюск, вооружившись бичханом — похожим на зубило предметом, с помощью которого отскребали присосавшихся жителей раковин от камней.
Гу Джа подозвала её. И указала на узкий лаз в кораллах, где притаился осьминог. Хорошая добыча, но самим не стоит рисковать. Девушки всплыли.
Сумбисори напарницы напоминал дельфиний клич.
— Жадная хэнё — мертвая хэнё, — напомнила Гу Джа старую как сам остров поговорку. Они подозвали более опытную ныряльщицу Суми, которая вооружилась копьем.
Девушки погрузились за ней, наблюдая за работой женщины. Хэнё ткнула в щель острием, и осьминог выстрелил из укрытия как из пушки. Джи-А вздрогнула. Морская тварь наткнулась на несколько выпадов наконечника, но все же вывернулась и оплела женщину.
Та выставила руку, защищая лицо. Щупальца вцепились в нее мертвой хваткой, но цель спрута — голова. Джи-А испугалась. Еще немного, и осьминог перепрыгнет на лицо, перекрыв дыхание. Хэнё ловко ткнула ножом промеж глаз опасной добычи, постепенно всплывая. Молодые ныряльщицы держались рядом, в любой момент готовые прийти на помощь. Но их содействия не потребовалось.
Уже на поверхности они помогли отсечь щупальца твари и запихать её в сетку.
Джи-А немного потряхивало. Она осознала, как близко к смерти была Суми. И ведь хэнё рискуют так изо дня в день до глубокой старости. Девушка откинулась на спину, распластавшись словно в удобной постели.
Море баюкало её, успокаивая нервы. Джи-А почувствовала, будто какая-то оставленная на острове частичка души снова вернулась к ней.
* * *
Ловить О Суволя решили коллективно, у всех свои дела, и мы, так или иначе, постоянно катались по острову туда-сюда. Теперь в хозяйстве было три быстроходных мопеда и машина. Каждый по очереди заглядывал в офис, подкармливая беднягу Доджона. Даже по ночам являлись, но никому так и не удалось застать загадочного юриста. Пару раз нам попадались другие клиенты, но и они не видели лучшего специалиста острова.
У меня закрались подозрения, что его и вовсе нет на Чеджу. Он лишь раз приехал, открыл офис, повстречался со всеми, а потом уехал обратно в Сеул, оставив всё на помощника.
— Все чахнешь? — уже по-дружески обратился я к парню. — Держи! Тут тебе подарочек от моей секретарши Мальты. Набор называется «Трудоголик».
В коробке было семь рубашек по дням недели.
— Спасибо, не стоило, — засмущался парень. — Я очень ценю вашу заботу, но мне неудобно, — раскланялся он. — Я говорил боссу о вас, но все расписано на несколько недель вперед, так что… — не
