Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Она поцеловала меня в лоб, отступила спиной в свою — когда-то мою комнату, и закрыла передо мной дверь.
А я остался снаружи, перед этой дверью, дурак дураком.
Твою ж дивизию!..
Вот что я должен был ей сказать? Что не хотел, чтобы она переживала? Что есть вещи, которые мужчина должен делать сам?
Вот такие зайчики с котятами. Не судьба мне, что ли?
И я отправился спать в свою постель — один. В голове крутился назойливый голос Надзирателя Ди: «Слишком ты торопишься…»
А через пару дней, нас вызвонила Дзянь. Срывающимся от восторга голосом, она потребовала немедленной встречи, или она за себя не отвечает:
— Это просто невероятно, удивительно, потрясающе, вы должны это видеть!
И она потащила нас с Сян в музей Катастрофы. Я с некоторой дрожью вступал под сень сего почтенного заведения, ведь я уже обнес его разок. Хотя рожу мою не должны были срисовать, но — мало ли…
Но никто не бросался на меня, вязать и уводить под белы руки в узлище, и мы спокойно прошли к центральному экспонату в главном зале. По всему было видно, что экспонат только появился в музее, но вокруг него уже собралась практически непроходимая толпа.
— Это что там? — нахмурилась Сян. — Вертолетная лопасть?
— Да чтоб ты понимала! — возмутилась Дзянь, распихивая туристов острыми локтями.
И это действительно была вертолетная лопасть. Та самая, да-да. Ее расположили на подставках из полированного металла, словно легендарный меч в каком-нибудь храме, окружили подвесными софитами, и глубоким почтением.
Пробившись сквозь толпу Дзянь бросилась к предмету своего обожания и прям реально прильнула к металлу лопасти, так чувственно, что мне за нее неудобно стало.
— О-о, моя прелесть! Наконец я тебя чувствую! Ах, ты мой сладкий! Ты такой! Такой большой! Да! Тобой владела рука выдающегося мечника! Владела и овладевала, всецело. Ах, моя прелесть. Кто бы ты ни был, я найду тебя и… И я за себя не отвечаю, ах!
На нее откровенно пялились. Когда в руках у людей появились телефоны, мы с Сян застеснялись и утащили её оттуда.
Но, я успел прочитать, что было написанно на огромной табличке под экспонатом, на четырех языках.
На табличке было написано:
«Импровизированный меч из лопасти спасательно-транспортного вертолета (см. уличный экспонат.), использовался городскими драконоборцами в реальном бою в период поздней Стабилизации. На данный момент это самый большой меч в истории человечества с подтвержденным фактом практического применения в качестве боевого оружия. Занесен в Книгу Рекордов…».
Вот так, Чан, теперь ты анонимный драконоборец, гордись, попал таки в городские хроники, хоть и безымянным! Ну да ладно! Какие там наши годы? Приличный мальчик из почтенной семьи еще наведет шороху в этом захолустье!
* * *
— Бочку удалось вскрыть?
— Пришлось повозиться, титановый сплав, знаете ли. Но — да, вскрыли. В лаборатории номер ▓▓▓▓▓.
— Так, что там?
— Не то, что на маркировке. Никакого плутония, если вы об этом. И, судя по всему, контейнер никогда не использовался для транспортировки радиоактивных веществ. Никаких следов радиоактивных изотопов.
— Так, что там? Я же вижу, что вам есть, что добавить, вижу. Не тяните.
— Золото. Полная бочка золота.
— Серьезно?
— Свинцовая оболочка полностью трансформировалась в золото высочайшей, просто невероятной, пробы. Мы искали примеси, но не нашли.
— Каким образом это произошло?
— Очевидно, это событие синхронное гибели экзосущества, убитого неизвестными на внешнем рейде на днях. Нечто огромное трансформировалось, и металл, присутствовавший в этой ёмкости, тоже изменился. Трансмутация элементов! Обожаю этот город.
— Мне плевать на предмет вашего обожания, как это получилось?
— А мне откуда знать? Холодный термоядерный синтез, алхимия. А что применяли… Это же у вас в городе везде агенты внедрены, везде свои люди. Вам и карты в руки. Вот и выясняйте. Составьте заявку. Найдите этих неизвестных и спросите. Только вежливо. Может вам даже что-то расскажут. А мое дело — чистая наука.
— Чистоплюй хренов…
— Я все слышал и искренне оскорблен.
Глава 23
Громовая Троица Северного Предела
И вот еще одно доброе утро в комнате над бойцовской лапшевней бабули Хо.
На первом этаже надзиратель Ди не спеша, обстоятельно вкушал свой обычный завтрак из трехведерной глиняной чашки.
— Утро доброе! — приветствовал я Ди, — Приятного аппетита!
За сосредоточено жующего Ди отозвалась бабуля Хо из-за заставленной посудой с кипящей водой плиты:
— У него каждое утро приятное и аппетит отменный!
— Не могу не позавидовать, — со вздохом отозвался я, усаживаясь за чашку с целебной бабулиной похлебкой.
Оно, конечно, неизменно и как всегда вкусно, но поскольку в основном полезно, начинает уже психологически напрягать. Хочется уже чего вредного…
Давно, видать, меня хорошенько не били.
— Как там наша Стрекоза? — бабуля Хо как водится, всегда интересовалась делами своих постояльцев.
— Спит еще, — ответил я всасывая длиннющую лапшину. — День вчера был тяжелый, спит теперь.
— Трудится как пчелка, — одобрительно отозвалась бабуля.
— Трудится как пчелка, носится как стрекоза, — согласился я.
Выхлебав фирменный бабулин Золотой Рамен до дна, я задумался, отложить ли еще на день — или уже пора. Но решил, что — пора, пожалуй.
— Учитель, позвольте, — обратился я к Ди, дождавшись, когда надзиратель допьет свою чашку редчайшего зеленого чая «Зеленый Дракон», по слухам собираемый девственницами в лунную ночь с западного склона горы Чохэн.
Когда Ди обратил на меня свое внимание и «позволил», я встал с барного стула, опершись на свою титановую трость, поклонился и смиренно молвил:
— Сей недостойнный вновь испрашивает соизволения богоравного на обучение в его обители выдающихся бойцов.
Ди бросил на меня добрый, но с ухмылкой взгляд:
— Красиво сказал. Палочку-то брось, — по-доброму посоветовал он.
Логично. Я повесил трость, зацепив за спинку стула зубами головы серебряного дракона на рукояти.
— Пройдись, — прищурился Ди.
Я сделал несколько шагов.
— И даже хромота прошла? — искренне удивился Ди. — Мастерству Сян Гинчен действительно цены нет.
Я аж смущенно закашлялся.
— Или дело не в ней? — пронзил меня взглядом надзиратель.
Блин! Да он никак меня насквозь видит? Ох, смущает меня его взгляд, и вопросительно
