Паладин. Свет и Скверна III - Илья Романов
— Давай лучше я, — увидела она, как моя рука дрожит.
— Нет, — приструнил я её жёстким взглядом, отчего она вздрогнула. — Я сам.
Битва дорого мне далась, но смерть не посмела даже посмотреть в сторону старого капеллана. Буду откровенен — я мог сдохнуть, но вероятность этого была очень низкой. Покалечиться? Это вполне возможно, более того, так и случилось. Мои энергетические каналы в большинстве своём порваны в клочья и целители тут бессильны. Включая того старика-мумию, что был Магистром на службе у Дарьи. Не в его силах исправить подобные повреждения, что отчасти похожи на раны Михаила Долгорукова, но гораздо страшнее. Тут и Архимаги этого мира точно не справятся, если уж старому кузнецу не помогли. Тело-то придёт в норму, ведь плоть восстановить проще. Но вот этот тремор — это результат искалеченных каналов. И Дарья это понимала, как понимали и те, кто осматривал меня кроме её целителя. Из Москвы прибыла по приказу Кутузова целая группа первоклассных целителей, но ничего сделать они не могли.
Князь Потёмкин отныне калека. Таков их вердикт, что вызвал у меня жёсткую ухмылку.
— Вить, раз ты пришёл в себя окончательно, — разрушила тишину Дарья и всё же не удержалась. Взяла салфетку и вытерла мне губы. — Может расскажешь, что там было? Когда я прибыла с своими людьми, с поддержкой Егерей города и военных, то увидела, как всю площадь затопил яркий свет. Настолько яркий, что он охватил собою как бы не половину Екатеринбурга. Все твари и порталы исчезли, а возникший центр Пятна, тот самый обелиск, раскрошился до основания. Все опрошенные свидетели говорят сплошной бред, будто умалишённые. Что в какой-то момент битвы перед тобой появилась сияющая светом книга, а на правой руке была цель из той же энергии.
— Только это и говорили? — хлебнул я ещё бульона.
— Ты прав, на записях тех, кто решил поснимать сражение и не спрятался, было слышно, как ты что-то кричал на непонятном языке. Свидетели и участвовавшие в битве это подтверждают…
На непонятном языке… Знала бы ты, о чём говоришь, Дарья. Это были слова Истинного Света, звучавшие из уст капеллана, что стал проводником его воли. А фолиант и цепь… Тут всё проще, чем кажется. За долгие годы своей службы я обрёл не только покровительство Света, но и его дары. Регалии капеллана Ордена Паладинов, которых удостаивались лучшие из нас. Мой предшественник, Орун Ломеран, владел ими. А помимо Цепи Очищения и Фолианта Чистоты, у него были и другие. Он был единственным капелланом Ордена за всё время его существования, кто обладал легендарным, покрытым мифами и сказаниями, Предвестником Зари. Даже Тёмные Боги бежали в ужасе, когда Орун являлся на битву с братьями и сжимал в руке свой меч, которым по приданиям пронзил чёрное сердце Сефирота — первого и сильнейшего из когда-то живших Владык Инферно. И этим же мечом он однажды сражался с Агаресом, Генералом Погибели и опаснейшим из демонов всех времён, который, по слухам, в одиночку дал бой Неназываемому и почти победил.
Отчасти благодаря Оруну, точнее записям о нём в библиотеке Ордена, я и выбрал стезю капеллана. Он стал моим примером и тем, на кого тогда ещё молодой Август Соларис старался равняться. И раз я получил от Света свои регалии, то путь мой был успешен, а вера заслужила похвалы. Но Предвестник Зари я так и не обрёл, что, возможно, и стоило нам поражения в мире Неназываемого. Может быть всё могло сложиться иначе, но смысл теперь об этом думать?
— Расскажешь? — подалась она поближе ко мне.
— От многих знаний — многие печали, Дарья, — вздохнул я. — Возможно, однажды я открою тебе больше, но не сейчас. И дело не том, что нас связывает общее дело и твой долг перед императрицей.
— Я ещё не заслужила той степени доверия, — понимающе кивнула Хозяйка Медной Горы. — Но ответь мне на один вопрос, если можно… Почему?
— Что, почему? — вздёрнул я бровь. — Почему ещё не заслужила полного доверия? Тут всё очевидно…
— Нет, — помотала она головой, перебивая меня. — Тут, как ты и сказал, всё очевидно. Требуется время, поступки и всё в таком духе, я не глупая, Витя, и всё понимаю. Я о другом… Почему ты был готов отдать жизнь за тех людей? И не нужно мне говорить про твой долг Егеря или князя. Я видела, во что ты превратился, когда битва закончилась. Леонид едва вытащил тебя, а уж он пусть и Магистр, но очень талантлив. Так почему? Кто тебе были те люди? Просто незнакомцы, ты их не знал, но готов был отдать свою жизнь. Просто так, словно… словно… тебя устраивала цена!
— А ты бы поступила иначе?
— Если бы мне предстояло выбрать? Да, возможно… Нашла бы другой выход, с жертвами, но люди умирают и это факт, но расплачиваться своей жизнью? Сложно…
— Сложнейший выбор — сделает лишь сильнейший, — не удержался я от ухмылки. Старый Мак так сказал однажды. — Твоё малодушие мне понятно и это нормально. Мы готовы умирать за свои семьи, друзей, соратников, любимых… Это сама суть человека, бороться за то, что дорого и платить непомерную цену. Но, а как же остальные? Те, кто не способен защитить себя?
— Думаешь, какому-то бедняку или оставшемуся без родни сироте будет не всё равно? Они даже не узнали бы, что кто-то умер за них. Более того, им было бы плевать в большинстве своём.
— А это и неважно, Дарья, — бульон закончился, я закрыл крышку горшочка. — Отвечая на твой вопрос: Я не могу иначе. Таков мой путь и тот выбор, о котором ты говоришь. Всё, ради человечества, — и дополнил, но на всеобщем: — Я — Август Соларис, капеллан Ордена Паладинов. Такова моя клятва.
— Красивый язык, — криво улыбнулась она. — Но я не поняла, что последнее ты сказал…
— Что твой бульон был очень вкусным, — схватил я дольку апельсина, закинул её в рот и откинулся на подушки. — Спасибо.
Я прикрыл глаза. Стало клонить в сон и отказывать телу в отдыхе не было никакого желания. Сёстры в курсе, где я и что со мной. Есенеев с Емельяном и Иоанном тоже. В поместье всё хорошо и несколько дней оно сможет простоять и без меня. А тут, тихо,
