Тайновидец. Том 5: Старшая ветвь - Алекс Рудин
— Зачем? — удивился Никита Михайлович.
— На нем двустороннее магическое плетение, — объяснил я. — Оно защищает не только от внешнего воздействия магии. Куда важнее, что это плетение делает совершенно беспомощным мага, который сидит внутри сундука.
— Вот как? — удивился Никита Михайлович. — Вы очень предусмотрительны, господин Тайновидец. Но магические наручники я тоже с собой захвачу.
Мы отправились в столичную юстиц-коллегию на том же самом фургоне, на котором привезли купца Порфирьева.
В кузов фургона погрузили сундук. Кроме того, туда забрались четверо сотрудников тайной службы, так что деться Стригалову было совершенно некуда.
Никита Михайлович Зотов сам управлял фургоном, а я сидел рядом и наслаждался видами летнего города. Тем более, что ехали мы по набережной, и слева тянулась величавая вереница дворцов, а справа сверкала река.
Прямо за гранитным парапетом набережной я заметил небольшой пляж, похожий на кусочек носового платка. На пляже загорали девушки в купальниках. Я помахал им рукой, девушки засмеялись и замахали мне в ответ.
* * *
В столичную юстиц-коллегию приходили самые разные люди с папками, с портфелями, саквояжами и даже с чемоданами.
Но я уверен, мы были первыми, кто пришел в это учреждение с сундуком. Неудивительно, что служащие юстиц-коллегии, которые попадались нам по дороге к кабинету господина Стригалова, косились на нас с нескрываемым удивлением.
— Вам назначено, господа? — растерянно спросила секретарша, когда мы вынесли сундук в приемную.
— Уверен, господин Стригалов нас ждет, — с улыбкой ответил я.
— Ах, господин Воронцов, это вы? — узнала меня девушка.
И тут же ослепительно улыбнулась.
— Я помню, вам понравился китайский чай. Хотите, я заварю вам еще? А что будут пить ваши коллеги? Или они друзья?
— Коллеги, — ответил я. — Они подождут здесь, а мы с господином Зотовым пройдем к Юрию Андреевичу. Ведь он у себя?
— Да, — кивнула девушка. — Господин Стригалов с самого утра никуда не выходил, даже не пошел завтракать в свой любимый трактир.
Юрий Андреевич Стригалов сидел за своим письменным столом и внимательно читал какую-то бумагу.
Когда мы вошли, он поднял голову и грустно улыбнулся.
— Добрый день, господа. Я ждал вас. Присаживайтесь, пожалуйста.
Адвокат говорил уверенно и спокойно, как будто мы пришли не арестовывать его, а проконсультироваться по незначительному юридическому вопросу.
Но Никита Михайлович не принял такие правила игры. Он решительно подошел к столу юриста и остановился прямо перед ним.
— Господин Стригалов, я начальник Имперской Тайной службы. Вы арестованы по подозрению в запрещенной магии, нескольких убийствах и деятельности, направленной на подрыв государственных устоев. Извольте следовать за мной.
Стригалов спокойно и доброжелательно посмотрел на Зотова, но даже не сделал попытки встать.
— Разумеется, Никита Михайлович, — кивнул он, — я даже готов облегчить вам работу и во всем добровольно сознаться. Но разве вам не интересно узнать, зачем я все это сделал?
— Вы расскажете обо всем в моем кабинете, — сказал Зотов.
Юрий Андреевич покачал головой.
— Нет, в вашем кабинете я ни о чем говорить не стану. Если вы не хотите меня выслушать, то вам придется потрудиться самому и собрать доказательства моей виновности.
— Соберу, не беспокойтесь, — резко кивнул Зотов. — Идемте.
— А мне было бы любопытно выслушать господина Стригалова, — спокойно заметил я. — Может быть, дадим ему несколько минут, Никита Михайлович?
Одновременно с этим я послал Зотову зов.
— Возможно, нам удастся его спровоцировать, — беззвучно сказал я. — Это послужит лишним доказательством его виновности.
— Хорошо, — помедлив, сказал вслух Никита Михайлович. — Здесь вы будете говорить?
— Конечно, — мягко улыбнулся Стригалов,
— И назовете имена всех своих жертв?
— Безусловно, и своих помощников я тоже назову. А вы не знали, что у меня были помощники? Вот, вижу, вам уже любопытно, господа.
— И ответите на все наши вопросы? — спросил я.
Стригалов перевел взгляд на меня.
— Конечно, отвечу, — кивнул он, — ведь у вас так много вопросов, господин Тайновидец. И у вас, Никита Михайлович.
— У меня достаточно вопросов для того, чтобы арестовать и допросить вас, — резко ответил Зотов.
— Арестовать меня вы всегда успеете, — согласился Стригалов. — Но, признаюсь честно, мне и самому давно хотелось откровенно поговорить с умными людьми. Только так, чтобы это не выглядело допросом. Давайте представим, что у нас с вами обычная светская беседа.
Стригалов откинулся на спинку кресла, держа руки перед собой.
— Выслушайте меня, господа, — попросил он. — Вы не пожалеете о потраченном времени.
— Хорошо, — согласился Никита Михайлович, — но имейте в виду, все ваши слова будут записаны.
Зотов достал из кармана знакомый блокнот в обложке из толстой черной кожи и магическое перо. Открыв блокнот, Никита Михайлович положил его на журнальный столик.
Готовое записывать перо зависло над листом бумаги.
— Вы ведь знали, что мы придем? — спросил я Стригалова.
— Догадывался, — улыбнулся юрист. — Рано или поздно это должно было случиться.
— Почему же вы не сбежали? — поинтересовался я.
Стригалов комично поднял брови и развел руки в стороны.
— А зачем? Я ведь не бандит с большой дороги, чтобы прятаться с награбленным в каком-нибудь зверином логове. И не злодей из книжек, который творит зло исключительно ради собственного удовольствия.
Перо, чуть слышно поскрипывая, записывало его слова.
— Интересно, почему я не заподозрил вас раньше? — спросил я. — В нашу первую встречу.
— Ничего удивительного, — усмехнулся Стригалов. — Вы очень проницательны, господин Тайновидец. Но мне повезло. Я заранее узнал, что вы придете ко мне, и принял все меры, чтобы защитить от вас свой магический дар. Вот вы ни о чем и не догадались.
Он пожал плечами.
— Вернее, догадались, но не сразу.
— Вы сказали, что вы не злодей, — перебил его Зотов. — А кто же вы?
Стригалов перевел взгляд на Никиту Михайловича.
— Неравнодушный гражданин, которому небезразлично то, что будет с Империей, — ответил он.
В этот момент мне нестерпимо захотелось врезать Стригалову по довольной физиономии. Так врезать, чтобы навсегда сбить эту добродетельную маску с его лица.
Но я сдержался, хоть и с трудом. Нужно было выслушать Стригалова до конца. Не из сочувствия, а чтобы понять — кто еще пострадал из-за него.
