Не надо печалиться, вся жизнь впереди! (сборник) - Рождественский Роберт Иванович

История

История! Пусть я —    наивный мальчик. Я верил слишком долго, слишком искренне, что ты —    точнее       всяких математик, бесспорней самой тривиальной истины… Но что поделать, —    мальчики стареют. Твои ветра по лицам их секут… Секунды предъявляют счет столетьям! Я говорю от имени секунд… История —    прекрасная, как зарево! История —    проклятая, как нищенство! Людей преображающая заново и отступающая перед низостью. История —    прямая и нелепая! Как часто называлась ты —    припомни! — плохой, когда была    великолепною! Хорошей — хоть была постыдно подлой! Как ты зависела    от вкусов мелочных. От суеты. От тупости души. Как ты боялась властелинов, мерящих тебя на свой    придуманный аршин! Тобой клянясь, народы одурманивали. Тобою прикрываясь, земли    грабили! Тебя подпудривали.    И подрумянивали. И перекрашивали! И перекраивали! Ты наполнялась    криками истошными и в великаны возводила хилых… История! Веселая    история! Послушай! Ты ж не просто    пыль архивов! История!.. Сожми сухие пальцы. Живое сердце    людям отвори. Смотри, как по-хозяйски просыпаются бессмертные создатели твои! Они проглатывают немудреный завтрак. Торопятся. Целуют жен своих. Они    уходят! И зеленый запах взволнованно окутывает их. Им солнце бьет в глаза. Гудки    аукают. Плывет из труб    невозмутимый дым… Ты станешь самой точною наукою! Ты станешь. Ты должна. Мы так хотим. 1963

Винтики

Время    в символах разобраться! Люди – винтики. Люди – винтики… Сам я винтиком был.    Старался! Был безропотным. Еле видимым. Мне всю жизнь    за это расплачиваться! Мне себя, как пружину, раскручивать! Верить веку. И с вами    раскланиваться, Люди-винтики, Люди-шурупчики. Предначертаны    ваши шляхи, назначение каждому выдано. И не шляпы на вас, а шляпки. Шляпки винтиков, Шляпки    винтиков! Вы изнашивайтесь, вы ржавейте, исполняйте    все, что вам задано. И в свою исключительность верьте! Впрочем,    это не обязательно. Все равно обломают отчаянных! Все равно вы должны остаться там, где ввинтят, — в примусе,    в часиках, в кране,    в крышке от унитаза. Установлено так, Положено. И —    не будем на эту тему… Славься, винтичная психология! Царствуй, лозунг: «Не наше дело!» Пусть звучит он    как откровение! Пусть дороги    зовут напрасно!.. Я    не верю, —       хоть жгите, —          не верю в бессловесный винтичный разум! Я смирению    не завидую, но, эпоху понять пытаясь, — я не верю,    что это винтики с грозным космосом побратались. Что они    седеют над формулами и детей пеленают бережно. Перед чуткими    микрофонами говорят с планетою бешеной. И машины ведут удивительные. И влюбляются безутешно… Я не верю,    что это винтики на плечах нашу землю держат!.. Посредине двадцатого века облетают ржавые символы… Будьте счастливы,    Человеки! Люди умные. Люди сильные.

«На дрейфующем проспекте ты живешь…»

Мне гидролог говорит: – Смотри! Глубина    сто девяносто три! — Ох, и надоела мне одна не меняющаяся глубина!.. В этом деле я не новичок, но волнение мое пойми — надо двигаться вперед, а мы крутимся на месте,    как волчок. Две недели, с самых холодов путь такой — ни сердцу, ни уму… Кто заведует движеньем льдов? Все остановил он    почему? Может, по ошибке, не со зла? Может, мысль к нему в башку пришла что, мол, при дальнейшем продвижении расползется все сооружение? С выводом он явно поспешил — восхитился нами и решил пожалеть, отправить на покой. Не желаю    жалости такой! Не желаю,    обретя уют, слушать, как о нас передают: «Люди вдохновенного труда!» Понимаешь, мне обидно все ж… Я гидрологу сказал тогда: – На Дрейфующем проспекте    ты живешь. Ты же знал,    что дрейф не будет плавным, знал,    что дело тут дойдет до драки, потому что в человечьи планы вносит Арктика    свои поправки, то смиряясь, то вдруг сатанея так, что не подымешь головы… Ты же сам учил меня, что с нею надо разговаривать на «вы». Арктика пронизывает шубы яростным дыханием морозов. Арктика показывает зубы ветром исковерканных торосов. Может, ей,    старухе, и охота насовсем с людьми переругаться, сделать так,    чтоб наши пароходы никогда не знали    навигаций, чтобы самолеты не летали, чтоб о полюсе мы не мечтали, сжатые рукою ледяною… Снова стать неведомой страною, сделать так,    чтоб мы ее боялись. Слишком велика людская ярость! Слишком многих мы недосчитались! Слишком многие    лежать остались, за победу    заплатив собою… В эти разметнувшиеся шири слишком много мы    труда вложили, чтоб отдать все то,    что взято с бою! Невозможно изменить законы, к прошлому вернуться    хоть на месяц. Ну, а то, что кружимся на месте, так ведь это, может, для разгона…