Неизвестен Автор - Максим и Федор
ЖИТОЙ. А вот эти ваши, как их... Максим с Фёдором - вроде не работают, а, Пётр?
ПЁТР. Не работают.
МОТИН. Как так?
ПЁТР. Да вот так... как-то...
ВОВИК. Давно?
ПЁТР. Не знаю даже. Василий ты не знаешь?
Василий мотает головой.
САМОЙЛОВ. А чем они занимаются?
МОТИН. Да ничем! Пьют! Какого лешего вы с ними возитесь, не понимаю. Алкаши натуральные.
ЖИТОЙ. Это всё ладно, а вот давайте выпьем!
Разливает.
МОТИН. Что за колбаса?
ВОВИК. Докторская.
ВАСИЛИЙ. Нет, с Максимом и Фёдором не так всё просто...
МОТИН. Да ладно. Видел я ваших Максима и Фёдора, хватит. Алканавты натуральные.
ЖИТОЙ. Слушайте, а что, там, я слышал, убили кого-то?
В это время Самойлов включает магнитофон. Слышен плохо записанный "Караван" Эллингтона.
МОТИН. Выруби.
САМОЙЛОВ. А может, поставим чего-нибудь? Пётр, у тебя битлы есть?
ПЁТР. Нет, сейчас нет. Пусть это будет, убавь звук.
САМОЙЛОВ. Это что?
ЖИТОЙ (Вовику). Ты будешь допивать или нет? Все тебя ждём.
ПЁТР. Эллингтон.
ЖИТОЙ. Ну, я вермут открою. Вы как?
ВАСИЛИЙ. Давай!
САМОЙЛОВ. Нет, не надо Эллингтона.
ВАСИЛИЙ. Оставь, говорю.
Житой разливает.
ВОВИК. Так кого убили-то?
ПЁТР (взглянув на Василия). Сосед там у них был, у Максима с Фёдором.
ЖИТОЙ. Кто?
ПЁТР. Неизвестно.
ЖИТОЙ. Как, не нашли? Где убили?
ПЁТР (с неохотой). Да там и убили, дома.
ЖИТОЙ. Во дали! А там кто ещё живёт в квартире?
ПЁТР. Да был там один, Кобот.
ЖИТОЙ. Может, он и убил? Где там этого милиционера убили? Чем?
ПЁТР. Застрелили. В комнате этого самого Кобота.
ЖИТОЙ. А Кобота забрали?
ПЁТР. Нет.
ЖИТОЙ. Тут надо выпить. (Разливает.)
ВАСИЛИЙ. Да нет, так просто не рассказать. Мы с Петром этого милиционера не знали, я так видел пару раз на кухне. Ну, ясно, это такой человек, который считает себя вправе судить другого. Такие как раз приманка для дьявола - не он убьёт, так его убьют. Просто рано или поздно надо быть заранее готовым... как стихийное бедствие. То есть, не в том дело, что он просто подвернулся...
САМОЙЛОВ. Да кто убил-то?
ВАСИЛИЙ. В том-то и дело, что вроде Кобот, а вроде и нет. Просто Кобот на какое-то время полностью подчинился силам ада от страха, стал их совершенным проводником.
ЖИТОЙ. Ой, не понял!
ВАСИЛИЙ. Ну так было, что милиционер в чём-то подозревал Кобота, допытывал, допытывал...
ЖИТОЙ. И Кобот, его значит...
ВАСИЛИЙ. Нет, как бы это объяснить. Ну вот знаешь, если человеку каждый день говорить, что он свинья, то он действительно станет свиньёй. Просто сам в это поверит. Есть такой догмат в ламаизме, что мир не реальность, а совокупность представлений о мире, то есть, если все люди закроют глаза и представят небо не голубым, например, а красным, то оно действительно станет красным.
Самойлов иронически всех оглядывает, поднимает одну бровь выше другой; Житой мается.
МОТИН. Слушайте, а может быть хватит?
ВАСИЛИЙ. Сейчас. Так вот, Пужатый был до того уверен, что Кобот преступник, так его замотал, что Кобот запутался и поверил.
ЖИТОЙ. И кокнул?
ВАСИЛИЙ. Да нет, же, не совсем. Просто Пужатый выдумал, создал беса, который его же и убил.
САМОЙЛОВ У попа была собака, он её любил. Она съела кусок мяса, он её убил.
Василий с тоской дёргает плечами, пьёт.
ВОВИК. Это тоже Эллингтон?
Пётр кивает.
ВАСИЛИЙ. Кобот не убивал. Он, может, вообще спал в это время. Но каждая мысль - это бес, который...
ПЁТР (перебивает). Не в этом дело, Василий. Я сначала сам не поверил, что Пужатого убили, тем более что Кобот убил, написал стишок...
ВАСИЛИЙ. Ну?
ПЁТР. А Максим мне сказал, я точно запомнил: "И ты доиграться хочешь?"
ЖИТОЙ. А пока выпьем. (Разливает.)
ПЁТР. Понимаешь, что он этим хотел сказать? Что такой человек, как, Кобот, именно простой, без отличий человек, мещанин - к такому-то как раз лучше не подступать, шутки плохи. У такого неведомые ресурсы. Именно такие, незаметные и определяют твою судьбу. Не ты ли, Мотин жаловался?
МОТИН. Слушай, хватит...
ПЁТР. Максим так и сказал, мол, оставь его, доиграешься.
САМОЙЛОВ. Я не понимаю, чего вы все ссылаетесь на этого Максима, будто на учителя?
МОТИН. Как дети малые, что Пётр, что Василий, носятся, как с писаной торбой!
ПЁТР. Ну они там действительно... Кое-чему научили...
САМОЙЛОВ. Чему?
ПЁТР. Так конкретно трудно сказать. Ну, ты читал о дзене?
МОТИН. Знаю. Я ж тебе введение в дзен-буддизм давал.
ПЁТР. А ты не находишь, что Максим и Фёдор ведут себя часто как бы...
МОТИН. По дзену?
Все, даже не слышавшие о дзен-буддизме, смеются.
ПЁТР. А что?
ЖИТОЙ. А то, что нам пора выпить.
МОТИН (Самойлову). Сделай погромче, или выруби. Это тоже Эллингтон?
ПЁТР. Да. Нет, не делай громче, погоди. Я такой случай расскажу. У дома, где живут Максим и Фёдор лежит пень какой-то круглый, и Фёдор, всякий раз, проходя мимо, говорит: "Во, калабаха!" Я однажды ему говорю: "Ты что всякий раз это говоришь? Я давно знаю, что это калабаха!" И тогда Максим, он с нами шёл, показывает мне кулак и говорит: "А это ты видел?"
МОТИН. Всё?
ПЁТР. Да, всё.
Всеобщий смех.
МОТИН (Разводит руками с уважительной гримасой). Да, это не для слабонервных.
ПЁТР. А чего ржать?
Смех, было утихший, усиливается.
ПЁТР. Эх!..
Всеобщий смех.
ЖИТОЙ. Ну, я так скажу: год не пей; а тут уж сам бог велел. (Разливает.)
ПЁТР. Так что, по-вашему, хотел сказать Максим этой фразой? Перестаньте ржать, дослушайте! Он хотел сказать, что хотя я и много раз видел кулак Максима, к примеру, он может явиться совсем в другом качестве, да каждый раз и является. Так и каждый предмет в мире, каждое явление, сколь бы оно ни было привычно, должно приковывать наше внимание неослабно: ведь всё может измениться, всё меняется, а мы в плену догматизма. Это внимание ко всему и выражает Фёдор, так неотвязчиво, на первый взгляд, обративший внимание на калабаху. Он вновь и вновь постигал её.
Пауза.
САМОЙЛОВ. Это, что называется, высосано из пальца.
ВОВИК. Нет, всё это, конечно, интересно, но вряд ли Максим это имел в виду, когда показывал кулак.
ВАСИЛИЙ. Каждому своё. То есть, каждый понимает, что ему дано.
ПЁТР (зло). Ой, ой, ой! Да не в этом дело. Что значит не имел в виду? Максим и Фёдор все, конечно, делают интуитивно.
МОТИН. Прошу, хватит!
ВОВИК. Нет, дай досказать-то!
ПЁТР. ...но они тоже все-таки понимают, что делают. Вот другой случай. Я заметил однажды что Фёдор, отстояв очередь у пивного ларька, пиво не пьёт, а отходит.
ЖИТОЙ (пораженно). Зачем?
ПЁТР. Вот и я спрашиваю, зачем? Тем более, что Фёдор снова потом встаёт в очередь. И тогда Фёдор мне ответил: "Чтобы творение осталось в вечности, его не надо доводить до конца".
(Ухмылки).
САМОЙЛОВ. Ну, это вообще идиотизм.
ЖИТОЙ. Я что-то не врубился. Давайте выпьем.
Разливает.
ПЁТР. Ну, эту фразу - что творение осталось в вечности, его не надо доводить до конца - я ему сам когда-то говорил. Известный принцип, восточный. В Китае, например, когда строили императорский дворец, один угол оставляли не достроенным. Так и здесь. Фёдор, прямо говоря, человек, не слишком умный, не слишком большой,- где ему исполнять этот принцип? Только так, на таком уровне. Он даёт понять, что и в мелочах необходимы высокие принципы. Это самое трудное. Конечно, здесь он выглядит юмористически, но это тем более очевидно. Можно сказать, что он совсем неправильно этот принцип применил, одно дело - не довести творение до конца, прервать его где-то вблизи совершенства, а другое - вообще не начать, остановиться где-то на подготовительном этапе, - стоянии в очереди. Этим он просто иронизирует надо мной, говорит, что не за всякий принцип следует хвататься. А ещё это было сделано затем, чтобы посмотреть, как на это будут реагировать такие ослы, как вы, которые только ржать и умеют.
САМОЙЛОВ. Ну, брось, чего ты разозлился...
МОТИН. А какого хрена выколпачиваться-то весь вечер? Может, хватит?
ВОВИК. Да что вы... ладно...
ЖИТОЙ. Ребята, бросьте. Вовик, ты допьешь когда-нибудь?
ВАСИЛИЙ. Вовик, тебе уже хватит, по-моему.
МОТИН. Эй, Самойлов! Плёнка кончилась давно. Ставь на другую сторону.
САМОЙЛОВ. А что там?
ПЁТР. Эллингтон.
САМОЙЛОВ. А что-нибудь другое есть?
ВАСИЛИЙ. Да ставь Эллингтона, фиг с ним! (Мотину.)
Ну, как у тебя с работой?
МОТИН. Пошёл в задницу со своей работой!
ВОВИК. Нет, а интересно, этот Фёдор...
ЖИТОЙ. Пётр, ты куда стопку дел? А дай-ка, вон она, у магнитофона.
Самойлов ставит пленку на другую сторону и увеличивает громкость. Все вынуждены говорить повышенными голосами.
ПЁТР (как бы про себя). Вы не понимаете простой вещи. Как Шестов отлично сказал про это: человечество помешалось на идее разумного понимания. Вот Максим и Фёдор... ну, между нами, люди глупые...
МОТИН (саркастически). Да не может быть!
ПЁТР. .. .и ничуть не более необыкновенные, чем мы.
