Вернуть дворянство - Дмитрий Крам
От Чеджу до японского города Одзика путь вправо по морю почти по прямой, всего двести сорок километров. Конечно, уйдет сутки на дорогу туда обратно, но это все же быстрее, чем до Китая. Поехал один, так как у всех задач было выше крыши.
Джи-А считала, что я слишком перестраховываюсь ради одного звонка близким. Но я не настолько доверял местным, чтобы воспользоваться простой переадресацией.
Трубку взяли всего через три гудка.
— Усадьба Сказовых, — дежурно ответил знакомый с детства голос нестареющего слуги рода.
— О, Сёма, привет. Скажи честно, как там дела?
— Нормально, — ответил дворецкий.
— И то хорошо, — вздохнул я. — Есть там кто поблизости?
— Ваш отец как раз спускается. Андрей Петрович, Арсений звонит.
— Арс⁈ Бегу! — раздался далекий окрик, а уже через пять секунд отец вырвал трубку. — Арс, сынок, привет. Как ты?
— Здорова, пап. Всё отлично. Скажи, а у вас в магазине апельсины откуда?
— Апельсины? — растерялся отец.
— И мандарины. Мандарины даже больше.
— Я не знаю. Елена, Ле-е-н! Глухая, чтоб тебя, зачиталась опять. Иди быстрее, сын звонит. Почем у нас апельсины спрашивает.
— Не почем, а откуда, — засмеялся я. — И мандарины.
— Да я не знаю, — раздался голос мамы. — Я редко же сама в магазинах покупаю. Сёма! Сёма! Почем… тьфу, откуда у нас апельсины?
— Мандарины.
— Из магазина, госпожа, — раздался спокойный голос дворецкого. Я заржал. Вот ведь старый тролль.
— Сёма!
— Простите, я не знаю. Надо у Тёти Вали спрашивать. Валентина Игнатьевна, почем апельсины?
— Мандарины, — не сдавался я.
— Да дорогие нынче! — раздался её грубый голос. Статная и крепкая, она никогда не умела разговаривать тихо.
— Простите, не почем. Откуда? — поправился дворецкий.
— Да кто ж его знает, — сказала повариха. — Я кухонных девок посылаю, не самой же мне бегать. Чай не восемнадцать. Верка! Верка! Ты где? Почем апельсины нынче?
— Мандарины.
— Я на цену и не смотрю, Теть Валь, — донесся звонкий голос девушки. — Беру свежие, и всё. На продуктах ведь никогда не экономим.
— Не почем, откуда? — раздраженно поправила её Валентина Игнатьевна.
— А. С Египту и с Турции.
— Слыхали⁈ — спросила тётя Валя.
— Сын, с Египта и с Турции, — дублировал отец.
Я уже откровенно ржал.
— Спасибо, пап. У меня всё хорошо. Даже отлично. Привет там всем. Я скоро гостинцев вышлю. Всё, побежал. Сейчас почаще звонить буду.
* * *
Я всегда смотрю на себя глазами противника. Этот лайфхак вбит где-то на уровне самой моей сути. На месте Джи-А или Безымяныша давно бы уже нашел бреши в собственном стиле. Их ведь полно. Реально, дайте мне второе тело, любой табур пятого-четвертого ранга, и я отмудохаю меня нынешнего в восьми случаях из десяти.
Именно поэтому я затеял то, что затеял.
Три поколения — это минимум, за который, обычно, создают какой-то зачаток уникального табурного стиля. У меня на это есть где-то три дня, но я и сам по себе феномен, и, возможно, как раз и прожил три жизни, так что «то на то и получается» — как говорил некто, потерявшийся в закоулках памяти из прошлого перерождения.
В голове я этот конструкт собирал давно, и вот настало время проверить, как он будет или не будет работать на практике.
Проблема была в месте, где подобное можно сделать. Если я выйду на нашу обычную поляну для тренировок и начну стрелять из пистолетов, боюсь, все же дяди полицейские могут явиться на звук. Вариантов решения два. Первый — пещеры. В многочисленных складках юбки Хальман Сольмундэ найдется такая, откуда звуки не достигнут нежелательных ушей. Но искать там слишком долго. Я решил выбрать вариант чуть проще.
Чеджу окружают десятки мелких островков. Одни диаметром метров по сто, другие всего пять шагов. Надо найти что-то среднее. Пока Мальта с бешеным энтузиазмом выполняла мои поручения, я с Джи-А и Безымянышем отправился на поиски.
Нужный «полигон» все же нашелся. Такой мини-Чеджу в форме чаши. Хрен пришвартуешь катер. Поросший редкими деревьями и кустарниками островок встретил нас гостеприимно, не было тут стай чаек и продуктов их жизнедеятельности.
— Итак, мы прибыли сюда для двух вещей, — сказал я. — Во-первых, девяносто девять процентов табурщиков напрочь игнорируют огнестрельное оружие, из-за чего в ряде редких случаев гибнут. Так что я научу вас стрелять. Во-вторых, вы будете мне помогать оттачивать новый боевой стиль. — Начнем?
Дождавшись кивков, я надел пистолетную разгрузку, подцепил на бедра две кобуры и вставил в «глоки» удлиненные магазины на тридцать три патрона. То есть, по сути, у меня сейчас появились шестьдесят шесть ударов. Теперь мне не нужно судорожно сокращать дистанцию.
Что такое табурный доспех? Техника перманентного исполнения. Почти никогда не имеет примеси родной стихии. Я исключение, если желаю её проявить, то наблюдатель увидит белый либо желтый свет. В большинстве случаев умение невидимо. На жестких тренировках я требую, чтобы оно ярко проявлялось из-за соображений элементарной безопасности, партнеров надо беречь.
Техника висит всё время боя. В идеале, разумеется. На бумаге этому щиту плевать, ударили его кулаком, стеной огня или ножом. Реальность же сильно разнится от случая к случаю в зависимости от опыта, силы и индивидуальных особенностей одаренного. Толщина и прочность варьируется.
Для одних, и правда, неважен урон, другие и под магической пленкой сгибаются от пинка в живот, просто вреда внутренним органам не получают. В большинстве случаев каждое воздействие на барьер сбивает его, боец должен успеть послать заряд энергии и восстановить контур структуры техники, пока тот окончательно не погас.
По большей части одаренным третьего ранга начихать на выстрелы пистолетов и автоматов, кто-то и близкий взрыв спокойно выдержит, но вопрос встает о количестве и качестве попаданий. Именно поэтому я в своё время овладел саблей, компенсируя тем самым более развитые техники, которыми не мог овладеть, по той же логике сейчас вплету в свой стиль близнецы-глоки.
Мы поставили в центре обелиск из пемзы. Я побегал вокруг, примеряясь к выхватыванию пистолетов с бедер и нагрудной кобуры. В итоге всю ременную систему пришлось перекраивать, у меня ведь еще и сабля.
Получилось, что один пистолет на правой груди, второй вообще за спиной, на пояснице.
— Они без предохранителей, — удивленно заметила Джи-А.
— Ага, — подтвердил я. Это охренеть как меня
