Ноам Хомский - Как устроен мир
Еще они называют США непризнанным «мультипликатором силы» в их международной дипломатии и действиях на мировой арене, что проистекает из всемирного признания американской демократии и свободных рынков. В качестве примера они приводят телекоммуникации и информационные технологии — классическое проявление введения общества в заблуждение и выколачивания из него субсидий в пользу власти частного капитала.
Общество соглашается с существованием рисков и готово раскошеливаться, потому что ему внушают, что так оно защищается от иностранных врагов. И это выдается за иллюстрацию демократии и торжества рынков! Это такое глубоко въевшееся заблуждение, что никто его даже не комментирует.
Корр.: Голливудский кинематограф и прочие видеоматериалы, телевидение и спутники — все это орудия мирового доминирования американской культуры.
Когда Индия стала приоткрывать свою экономику и американские корпорации получили возможность начать в нее проникать, первым делом они внедрились в рекламу. Индийские рекламные агентства очень быстро превратились в дочерние компании крупных иностранных операторов, в основном американских.
Индустрия связей с общественностью всегда преследовала цель «вымуштровать общественное сознание подобно тому, как армия муштрует солдат». В случае Индии это означало формирование системы ожиданий и предпочтений, при которой потребитель предпочитает всему местному все иностранное.
* * *
Корр.: В Индии этому сопротивляются — взять хотя бы массовые демонстрации против сети «Кентукки фрайд чикен»...
Это происходит много где, в том числе в Европе. Предпринимаются усилия по созданию общеевропейской народной культуры, масс медиа ит. д., чтобы общество стало более однородным и управляемым, но этому противостоят усилия в противоположном направлении: регионализация, возрождение местных культур и языков. Эти тенденции сосуществуют по всему миру.
США породили как глобальную культуру, так и сопротивление ей. Это такой же неизбежный процесс, как и любой другой.
Корр.: За два последних года вы побывали в Австралии, Индии, Южной Америке. Что вы вынесли из этих поездок?
Вообще-то о происходящем там можно узнавать, даже сидя здесь, в Бостоне.
Корр.: Нет, тогда это просто слова на бумаге.
Вы правы, краски живее, когда видишь все воочию. Одно дело читать статистику бедности в Индии и совсем другое — увидеть трущобы Бомбея и людей, живущих в кошмарной, непролазной бедности... Причем у этих людей есть работа: они шьют модную кожаную одежду, которая продается на Мэдисон-авеню, в бутиках Лондона и Парижа.
По всему миру происходит примерно одно и то же. Даже в центре Бостона бросается в глаза ужасающая бедность. В Нью-Йорке я наблюдал не менее отталкивающие вещи, чем где угодно в третьем мире.
* * *
Корр.: Сравнимые даже с бразильскими фавелами?
Я бы не торопился со сравнениями. Нищета и страдания людей на Гаити, в Рио-де-Жанейро, Бомбее превосходят здешние, хотя мы движемся в их направлении. (Как известно, смертность среди чернокожих мужчин Гарлема такая же, как среди мужчин в Бангладеш.)
Но чрезвычайно важен психологический эффект: восприятие вами плохих условий зависит от всего, что происходит вокруг. Если вы гораздо беднее других людей в вашем обществе, то это заметно сказывается на вашем здоровье и на таких параметрах, как продолжительность жизни.
Так что я бы сказал, что в Нью-Йорке и в Бостоне есть кварталы, похожие на третий мир. Человек каменного века прекрасно обходился без компьютера и телевизора, и нет сомнения, что обитатели фавел по многим показателям живут лучше, чем люди каменного века, хотя, возможно, отстают от них по сытости и здоровью.
Но вернемся к вашей прошлой мысли. Когда все видишь собственными глазами, впечатление сильно превосходит живостью и значимостью картины, возникающие при чтении. К тому же открываешь много такого, о чем не пишут: например, как народная борьба помогает преодолевать проблемы.
Корр.: Как организоваться для борьбы против глобализации и растущего всесилия транснациональных корпораций?
Все зависит от того, в каком масштабе времени вы мыслите. Постоянно читаешь, что глобализация неизбежна. Томас Фридман в «Нью-Йорк таймс» поднимает на смех тех, кто видит способы ее остановить.
По его словам, времена «голубей» и «ястребов» миновали, в идеологической системе властвует новая дихотомия: интеграционалистам, жаждущим ускорения глобализации, противостоят, дескать, те, кто хочет ее замедления или корректировки. В обеих группах есть верящие как в помощь со стороны, так и в индивидуализм. Получается четыре категории.
В качестве примера антиинтеграционализма в сочетании с упованием на чужую помощь он приводит сапатистов, а олицетворением антиинтеграционализма с опорой на собственные силы у него выступает Росс Перо, причем и его, и сапатистов он списывает со счетов как безумцев. Остаются всего две «разумные» позиции: Клинтона (интеграционалист и сторонник помощи) и Гингрича (интеграционалист, считающий, что каждый должен бороться сам за себя).
Проверим, прав ли Фридман, начав с Гингрича. Чтобы убедиться, является ли он сторонником максимизации свободных рынков и сокращения сетей помощи, зададим вопрос, выступал ли он против протекционизма рейгановской администрации, самого вопиющего после 1930-х годов? Возражал ли он против получения «Локхидом» его излюбленной дойной коровы — государственных субсидий — для слияния с «Мартин Мариэтта»? Сопротивлялся ли недопущению на американский рынок Японии под предлогом переоборудования нашей автостроительной, металлургической, полупроводниковой индустрии?
Как явствует из ответов на эти вопросы, Гингрич не является интеграционалистом. Он просто хочет глобализации, когда она на руку тем, за представление которых ему платят, и не хочет ее, когда она им вредна.
А сети поддержки? Если он против зависимости от социальной помощи, то должен быть противником и федеральных субсидий своим избирателям. Но наделе он чемпион в деле их добывания для своего округа!
Так что, как нетрудно увидеть, портрет, нарисованный Фридманом, построен на мифах. Во всей этой истории интересно одно: как ему удается избегать разоблачения. То же самое относится и к его вере в глобализацию как в непреложный закон природы.
Начнем с того, что в терминах валовых показателей, как торговля и инвестиции (в разрезе экономики как таковой), глобализация представляет собой откат к началу века. Это хорошо известно и не скрывается даже в кругах, не отклоняющихся от преобладающей тенденции.
Существуют и новые факторы. Денежные потоки приобрели стремительность и огромные масштабы. К этому привели два фактора: революция в телекоммуникациях (собственно, эта созданная обществом технология — очередной подарок частному бизнесу) и решение администрации Никсона покончить с Бреттон-Вудской системой. Но то и другое не было неизбежно, тем более не были неизбежными те конкретные формы, которые это приняло.
Не забудем и о другом: крупные корпорации очень зависимы от своих государств. Любая корпорация из сотни крупнейших в списке «Форчун» выигрывала от интервенционистской промышленной политики стран своего базирования, причем пара десятков из них вообще не выжили бы, если бы не государственные финансовые меры по их спасению.
Примерно две трети международных финансовых транзакций происходят между Европой, США и Японией, а также внутри их. Там более-менее действенные парламентские структуры, и нигде нет угрозы военного переворота. Это означает возможность контроля, модификации и даже устранения любых неуправляемых сил, подталкивающих нас к глобализации экономики, даже без крупных институциональных изменений.
Миф о задолженности третьего мира
Корр.: Во всем мире, и особенно в США, многие трудящиеся голосуют против своих же интересов — если вообще голосуют...
Не уверен, что это так. Наши главные партии не отражают интересов трудящихся, но представим, что появятся кандидаты, отражающие их, что американские рабочие испытают к ним доверие и решат, что те сделают именно то, чего эти рабочие желают. Тем не менее у них останутся веские основания не голосовать за таких кандидатов.
Когда беднота Центральной Америки выражает на выборах свои интересы, результатом становится террор, организуемый и направляемый сверхдержавой полушария и осуществляемый на местном уровне правящим классом соответствующей страны. Многие страны настолько слабы, что не в состоянии решать свои внутренние проблемы перед лицом американского могущества, им даже не под силу обуздать собственных богатеев. У тех нет вообще никаких социальных обязательств: налогов они не платят, деньги держат не на родине.
