Дао Дзэ Дун - Сергей Анатольевич Смирнов
Он заметил, что Ник все так же, то есть напряженно, держит руку в кармане, и сделал вывод: «У него там эта… усыплялка чертова!»
Он положил руку на пульт, сосредоточился, осмелившись закрыть глаза, и сделал всасывающий вдох.
Спустя десять секунд в стене открылись четыре соты, и наружу, окутанные азотным парком выдвинулись четыре полупрозрачных саркофага.
Все, кроме бежевого аута, с любопытством посмотрели на них.
— В одном из таких «зимует» моя жена… — с грустью проговорил Страхов. — Говорят, это не очень скучно…
Борис зачем-то полез во внутренний карман пиджака.
В следующий миг Страхов произвел два выстрела из любимого нагана товарища Мао. Первый — в Ника, подозрительно долго державшего руку в кармане. Второй — в своего лучшего друга, Бориса Эйхерманна, раз теперь все умирали понарошку, часа на два, как мечтал когда-то Том Сойер.
Не исключалось, что друзья и коллеги пришли за ним в бронежилетах… но он не мог в этой жизни, в которой умирают понарошку, — даже в такой жизни он никогда бы не смог целить друзьям в голову… Еще до того, как оба упали, дуло древнего, надежного нагана товарища Мао с двух шагов нацелилось в сердце маленькой соотечественнице товарища Мао.
Пин Пион даже не побледнела.
— Я никогда не стану стрелять тебе в сердце, Саша, — тихо сказала она. — Даже если меня заставят.
— И я тоже никогда не буду в тебя стрелять, — сказал Страхов, подумав: «Но сегодня, Пин, тебе, придется это сделать».
Он знал, что спустя несколько минут обязательно скажет это вслух.
Он посмотрел направо, налево — Борис Эйхерманн и Ник Ситарам, раскинувшись на полу, сосредоточенно смотрели в небо, затянутое толщей земли. Бронежилетов на них явно не было. Те, кто наблюдали за движениями Страхова, похоже, недооценили его возможностей… Или мир Равновесия еще не достиг совершенства, обремененный декларацией прав, оставшейся в наследство от минувшей эпохи…
— Там у Ника что в кармане, парализующий гаджет? — спросил Страхов, опустив оружие.
Заниматься мародерством даже из любопытства и оправдания поступка он не собирался.
— У меня тоже, — тихо призналась Пин Пион, вынула из кармана штучку, похожую на двустворчатую ракушку, и положила ее на «шведский стол».
Страхов на миг похолодел: она могла это сделать прямо сейчас! Но не сделала!
— Спасибо, Пин, — поперхнувшись, сказал он.
— Не за что, Саша, — сказала Пин Пион. — Если тебе нужно помочь, я могу тебе помочь, Саша… Что бы ты ни задумал… я знаю, это очень нужно…
— У тебя еще есть какое-нибудь оружие? — спросил Страхов.
— У Бориса, — ответила Пин Пион. — Ему дали. Я сама достану, Саша. Тебе это не надо делать.
Она присела на корточки и достала из холстера, находившегося у Бориса подмышкой, легкий пистолет Bosch-Siemens.
— Они сказали ему применять в самом крайнем случае… — пояснила Пин Пион. — Но в таком случае применять обязательно.
Тяжелая холодная вина оставалась на сердце Страхова, но от нее теперь отваливались огромные куски, как айсберги от края таявшей Антарктиды.
— Я понимаю… — кивнул Страхов.
— Борис не хотел стрелять, — сказала без упрека Пин Пион.
— Я знаю, — кивнул Страхов.
От того, что отваливались айсберги, теплее на сердце не становилось.
— Ты готова? — спросил он.
— Конечно, Саша, — кивнула-поклонилась по-китайски Пин Пион.
— Только сначала я уложу ребят в режим реанимации и в паузу на самый короткий срок.
Он поднял вакантные саркофаги, и все сделал сам, даже не следя за китаянкой. Он доверял ей, а она просто стояла на месте, не двигаясь и этим подтверждая его доверие.
Потрудившись, — Борис был не из легких! — Страхов перевел дух. Потом он подозвал китаянку к пульту управления, попросил положить руку на зону активации… положил свою руку поверх ее кисти и подержал так полминуты.
Впервые Страхов видел Пин Пион такой покрасневшей. Но и всего-то. В остальном она не теряла эталонной восточной невозмутимости..
— Все, — сказал Страхов, подумав, что покраснеть сильнее у нее уже не получится. — Когда я буду полностью готов в капсуле, ты нажмешь вот сюда. — Он указал на красный прямоугольник, находившийся на нижним краю пульта. — А потом… Я вижу, что ты уже знаешь, что тебе надо будет сделать потом…
— Да, Саша, — кивнула-поклонилась Пин Пион, а потом потянулась к Страхову и прошептала ему в ухо: — Я уверена, что я уже знаю, что мне будет нужно сделать. Я тебя не выдам. Тебя будут искать, а ты затаишься и переждешь У тебя будет больше терпения.
- Умница, - кивнул Страхов и в ответ подышал в маленькое ушко китаянки: - Я пережду. Или поиски… Или конец света.
Пин Пион отстранилась и удивленно посмотрела на него. Про конец света не надо было говорить.
Страхов разделся догола и искоса заметил, что Пин Пион действительно не смогла покраснеть сильнее. Он бросил короткий взгляд на бежевого аута. Тот стоял, как статуя, держа руку на своем участке пульта, и был, похоже, в полном ауте.
Страхов был совершенно уверен, что, даже если их инсценировка будет зафиксирована камерами или бессознательным взглядом аута, все равно такого «ключа», каким теперь обладал он, враг не имеет… В противном случае, выхода действительно нет, а правда только в словах Смотрителя Маяка.
Он забрался живьем в саркофаг, лег на спину, немного поерзал на прохладной мягкой подложке и улыбнулся.
— Тут все делается автоматически, кроме одного, — сказал он. — «Заморозка» не примет меня живым, да? Она не активируется.
— Я все понимаю, Саша, — совсем уж тихо проговорила Пин Пион. — Я готова…
И подойдя вплотную к саркофагу, спросила шепотом:
— А что делать с этим?..
— Не обращай на него внимания, он ничего не видит, — ответил Страхов.
Пин Пион посмотрела внимательно ему в глаза, нахмурилась и тяжело вздохнула:
— В какое место, Саша?
Страхов легко нашел на ощупь кругленькое пятнышко против сердца:
— Вот сюда…
Пин Пион нахмурилась еще строже и пошевелила губами, что-то неслышно проговорив. Судя по всему, на своем родном языке. А потом ее лицо просветлело.
— Саша, мы обязательно встретимся в следующей жизни, — траги-оптимистично сказала она.
— Конечно,
