Shay Savage - Survivng Raine

— Я — сапог Рейн, — сказал я ей. — Ты — моя прекрасная фиалка, и я всегда разрушаю тебя. Ты избавила меня от ночных кошмаров, а я, вероятно, добавил их тебе. Я не знаю, поверю ли когда-нибудь, что заслуживаю тебя, но я люблю тебя больше, чем когда-либо смогу описать. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь... быть лучше для тебя, но если ты будешь охотно прощать меня за то, что я такой идиот, я с готовностью продолжу пытаться.

— Ты мой прощенный, мой сильный, прекрасный, нежный идиот, — улыбка Рейн накрыла меня любовью.

В то время как ветер и дождь осаждали нашу хижину, я вытянул руку и прижал ее к себе, мои губы мягко коснулись ее. Я перевернул ее на спину на матрас и показал ей, как сильно ее слова значат для меня, единственным способом, который я знал.

* * * * *

Если бы я правда хотел, то мог бы подсчитать, как много времени прошло с тех пор, как мы попали на остров, но меня на самом деле больше не заботило это. На плоту я обращал внимание, на сколько дней у нас есть вода, здесь такой проблемы не было. Но если прикинуть, я бы сказал, что прошло около двух месяцев, с тех пор как шхуна затонула, но я не знал наверняка и самое главное — мне было плевать.

— Я собираюсь помыться, — проинформировала меня Рейн. Она робко улыбнулась и отвела взгляд, который заставил меня громко рассмеяться. Я трахнул ее три раза со времени обеда, едва дав ей достаточно времени, чтобы поесть, прежде чем я был в ней снова, и она все еще играла в застенчивость, когда смотрела на меня.

Чертовски невероятно.

— Это твоя вина — ты ходишь голой все время, — сказал я с ухмылкой. — Я не могу ничего поделать с собой и не воспользоваться этим.

— Я должна перестать?

— Черт, нет!

Рейн быстро поцеловала меня в щеку и пошла к морю. Я улыбался, когда смотрел на изгибы ее задницы с лучшего ракурса, как будто я какой-то извращенец, подглядывающий за школьными чирлидершами. Я восхищался, глядя на то, как вернее солнце освещает ее гладкую кожу, когда она неторопливо идет, покачивая бедрами, как будто делая это нарочно. Мой член дернулся, хотя маленький ублюдок должен был устать. Что я могу сказать? Я всегда хотел ее прямо там, на пляже так часто, как это возможно.

Я поджег одну из своих самодельных сигарет из лобелии и прислонился к кокосовому дереву. Рейн не хотела, чтобы я делал их, но в конечном итоге она сдалась и, казалось, довольствовалась тем, что закатывала глаза, когда я вытаскивал одну из них. В них не было напичкано никотина, как я привык, но они делали довольно приличную работу, заставляя меня чувствовать себя так, будто я курил Мальборо 100. Если бы у меня была бутылка водки к ним, я бы был полностью доволен.

Да, вы думаете, что после всего этого времени тяга к спиртному уйдет, но она, черт побери, никуда не делась. Иногда я хотел выпить так же сильно, как в первую ночь на плоту.

Рейн достигла линии прилива и вошла в воду, предварительно проверив температуру кончиком пальца ноги. Я не знал, какого черта она делала — температура воды не менялась, и у нас не должно было быть сюрпризов или чего-то подобного. Хотя она всегда проверяла. Она вошла медленно, затем засунула пальцы на ногах под песок и пошевелила ими, прежде чем, наконец, полностью оказалась в воде.

Я продолжал наблюдать за ее задницей, пока она медленно брела по воде. Она была так чертовски красива, это сводило меня с ума. Она была голой большую часть дня, пока не уходила в джунгли добывать пропитание. Из-за этого мой член был твердым почти всегда, но я эффективно использовал это, поэтому чертовски любил. Новая диета вернула ее изгибы, и, хоть она всегда была прекрасной, сейчас она была просто ошеломляющей, уже не будучи такой худой. Я тоже потерял несколько килограммов на плоту, но насколько мог судить, они вернулись назад.

Если бы кто-то попросил меня поднять сто восемьдесят килограмм, я бы все еще смог сделать это. Когда хижина была закончена, я передвигал камни вокруг только для того, чтобы держать мышцы в тонусе, хотя в них я особо не нуждался. Иногда я передвигал их с одной части пляжа на другую. Я делал много упражнений здесь, вероятно, в этом не было особой необходимости, но я все равно их делал. Я не был таким, как если бы здесь был тренажерный зал для регулярного использования, но я все равно еще был довольно в тонусе.

Нашим навыкам выживания можно было поставить отметку 5+. У нас была вода, хижина и много источников еды. Кроме шорт, что я носил, шорт Рейн, моих боксеров и одной футболки у нас не было одежды, но мы в ней больше и нуждались. Рейн стирала ее каждую пару дней и вешала на кустах для сушки, поэтому она была чистой, но уже довольно изношенной. Это было причина, заставляющая ходить в чем мать родила большую часть времени и спасающая одежду от износа, чтобы мы могли использовать ее когда действительно в ней нуждались.

Я докурил последнюю сигарету и бросил окурок в огонь. Когда я немного наклонился вперед и положил голову на колени, мою ногу свела судорога. Моя нога все еще болела иногда, особенно когда я сидел в одном положении долго и когда вставал первый раз утром, но в целом было не так плохо. Шрам был довольно противным, но это лишь пополнение к моей коллекции. Я вытянул ногу вперед и затем притянул к груди. После того как я сделал это несколько раз, судорога прекратилась. Я оглядел пляж, затем перевел взгляд на хижину, задумавшись, есть ли что-то, что я должен сделать до наступления ночи.

Отсутствие реальной необходимости что-то делать — было приятным, но это давало мне много времени думать. Иногда это было хорошо, иногда нет. Ночные кошмары так и не ушли полностью, но они не были такими плохими, как прямо после того, как на Рейн напали. Они давали мне время задумываться, какие фрукты есть здесь, чтобы я мог использовать их для того, чтобы сделать алкоголь, заставив их забродить, но у меня не было более чем зачаточного понимания, как это сделать, да и Рейн к черту убьет меня, если я попытаюсь. Я все еще трясся, когда думал о выпивке, поэтому пытался не думать о ней совсем.

К сожалению иногда это просто приходило мне в голову, хотел я этого или нет. Тогда я начинал злиться, и Рейн принимала на себя основную тяжесть. Я не знал, почему она терпит мою задницу с меняющимся настроением, но, казалось, она всегда прощала меня, когда я успокаивался. Я полагаю, у нее на самом деле не было особого выбора. Не то чтобы она могла поговорить с кем-нибудь еще, потому что она застряла со мной.

Даже после того как она лежала на мне во время шторма, это были те же мысли, что пытались свести меня с ума и вернуть к старым привычкам. Это было одно слышать, как она говорит это, в то время как я крепко прижимаю ее к себе в коконе своих рук, но что-то совершенно другое, когда я думаю о том, что будет, когда мы окажемся где-то еще, или что было бы, если здесь были б другие люди. Мой желудок сжимался, когда я думал об этом, потому что где-то глубоко внутри меня я был чертовски напуган тем, что люблю ее и любим ею — я боялся не самой любви, а того что будет, если она закончится. Я не знал, что делал, но знал, что продолжаю лажать. В какой-то момент я облажаюсь так сильно, что моя фиалка меня не простит, и это пугало меня достаточно, чтобы снова впасть в апатию. Хотя нет. Я сказал ей, что буду пытаться, поэтому я буду.

Я посмотрел на пляж и увидел, как Рейн поднимается из волн и идет ко мне. Когда она подошла ближе, то сощурила глаза, с гневом смотря на меня, и прижала свои кулаки к бедрам.

— Почему ты выглядишь таким задумчивым? — потребовала она ответа.

— Что? — спросил я, немного напуганный.

— Ты сидишь здесь, задумавшись о чем-то, что означает, что через десять минут ты будешь выговаривать мне о способе справляться с огнем, или что я слишком много нахожусь на солнце сегодня.

— Нет, солгал я. — Мы разработали что-то вроде соглашения или, по крайней мере, понимания, что касается моих мыслей по поводу ее чувств ко мне. Я охотно принял, но это не значит, что я согласился поверить, что я достоин их. Это давало несколько возможностей для Рейн, чтобы кричать на меня, когда я задумывался о чем-либо.

— Лжец.

Дерьмо.

— Я пытаюсь, детка, — сказал я. И запустил пальцы в волосы, отметив, какими длинными они стали. Я закрыл глаза, вскоре почувствовав руку Рейн на своем лице. Я вздохнул и позволил ей наклонить мою голову, чтобы я видел ее.

— И ты делаешь это прекрасно,— сказал она мне. Я покачал головой, потом посмотрел на ее угрюмый вид, затем нерешительно улыбнулся и вместо этого кивнул.

— Иногда это тяжело, — признался я.

— Я знаю это. — Рейн протянула свои руки, и я взял их. — Я очень тобой горжусь.

Я думаю, что она намеревалась потянуть меня с песка, но вместо этого я притянул ее к себе. Она была на коленях рядом со мной, я обхватил ее лицо руками, целуя ее глубоко, касаясь губ своим языком. Я провел руками по ее бедрам, а затем чуть выше, из-за чего она немного заерзала, так как ей стало щекотно. Когда мои руки нашли ее грудь, я прервал поцелуй и всосал соленую воду с ее соска.