Денис Лукашевич - Эратийские хроники. Темный гном

Сжал, да так, что было слышно, как хрустнули кости. Лардарнагдаррен застонал и еще с десяток черных клинков появились из тела и прошили огра насквозь. Шкура на спине вспучилась и выпустила пять или шесть черненых жал – Шмиттельварденгроу стало лень считать. Фозз был уже покойником, но, видимо из-за собственной тупизны, просто не желал этого понимать и продвигался в сторону колодца с Проводником. Понял это и хранитель.

Он забился с объятиях огра, силять выбраться, но добился лишь того, что тот сжал руки еще сильнее. Лардарнагдаррен завыл. Одна рука каким-то чудом выпрасталась и, сжимая проклятый клинок, стала наносить удар за ударом. Фозз вздрагивал каждый раз, но шага не замедлил.

Горгонадец слабел. Наконец, он перестал сопротивляться и опять потек, превращаясь в тающее желе. Правда, было уже поздно. Еще один шаг – и нога огра не нащупала земли. Он покачнулся и, все еще сжимая растекающуюся черную бурду, как прохудившееся ведро с водой, упал в темноту.

Крик Лардарнагдаррена не длился и пары секунд. Раз – и наступила абсолютная тишина. Лишь через мучительно долгое мгновение, что никак не желало заканчиваться, размазываясь, как масло по ломтю хлеба, Шмиттельварденгроу почувствовал дрожь, исходившую из-под земли. Почти на пределе слышимости, но было в ней нечто…

Удовлетворенное.

15.

Голова Миро показалась из темноты. Вскоре на свет вылезло и все остальное. Он кашлянул и шумно высморкался чем-то белесым. Вслед за ним появился Даркар. Кажется, эпитетом у него было Пыльный. Что ж, нынче очень подходящее прозвище: как и Миро, Даркар был с ног до головы покрыт белой пылью.

- Ну че? – Рогнак присел на краю наклоненной плиты.

- Ходу нет. Шахта обвалилась.

- А стан?

Миро пожал плечами.

- Были… трудности. Он не выжил.

Рогнак кивнул.

- Очень жаль, конечно, но надо двигаться дальше. Собираемся наверху. Говорить будем.

Темнело. Причем неестественно долго. Железнолобый мог поклясться, что несколько часов назад было также: густые горгонские сумерки, пронизанные ветром и снегом, никак не хотели сменяться ночью. Но, хотя бы, пропало давящее ощущение пустоты, исчезла белесая мгла, скрадывающая очертания городища. А внизу вокруг их убежища горели сотни огней, слышалось фырканье шагратов и рокот орочьих голосов.

Миро взял Рогнака под руку, отвел в сторонку от тихо шелестящих бородами гномов.

- Там был второй цверг.

- Что?

- Мы нашли пещеру, большую, с колодцем посередине. И там был второй темник. Мы нашпиговали его стрелами, но он, дхаров выродок, никак не хотел помирать. Он-то и разрезал стана, как пучок сельдерея.

- И что же потом случилось?

Миро вздохнул.

- Не знаю, мы ушли раньше. После того… - Он сглотнул. – Я привык биться на топорах, мечах, стоять в строю фаланги, когда на тебя мчит тяжелая конница, но меня не учили противостоять волшбе.

Гном отвернулся. Рогнак успел заметить, как еще больше сморщилась его физиономия. Будто печеное яблоко.

Железнолобый положил старику руку на плечо, заставил вновь повернуться к себе.

- Ты правильно поступил, брат. Не наша эта война. Норманг гнался за своим цвергом, и он получил то, чего заслужил. А мы должны жить дальше и думать, как вернуться в долину. Что же ты предлагаешь?

Миро почесал под бородой, что-то щелкнуло: видать, выловил блоху.

- Может, поговорим?

16.

Хамок вздрогнул, когда пропала завеса. Заныли старые кости, сдавило в груди: он закашлялся, прижимая к себе дрожащие руки.

Почувствовал это и Язык. Он дернулся, замотал головой.

- Что… что случилось? Стало как-то, гм, легче.

- Немудрено. Цверг пал.

- Который?

- Местный. Не им завеса было создана, но им поддерживалась.

- Это хорошо?

Хамока передернуло. Все, что получилось, когда он попытался пожать плечами.

- Не знаю.

Язык склонился над своим хопешом. Огромное изогнутое лезвие переливалось всеми оттенками красного, словно предвкушая кровь. Орк установил точило и медленно, словно наслаждаясь шелестящим звуком, провел им вдоль кромки клинка.

- Все равно это не имеет значения. Он – прошлое, как и весь Город Забытых Богов.

Долговязому очень захотелось ударить Языка. Да так, что рука уже начала подниматься. Новый приступ заставил его остановиться и опустить кулак. Хамок сплюнул в костер.

- Нам надо найти сердце Города.

- Чего? – Хитрый вылупился на него.

- Цверг откуда черпал силу – слишком завеса могучая. Это заклинание Хозяина. Мне… нам тоже нужна эта сила.

Теперь сплюнул Язык.

- Какого?.. Пусть прошлое останется прошлым. Не надо тянуть его к нам.

Хамок ощерился.

- Ты не понимаешь!

Язык подскочил. В руке он сжимал хопеш. Клинок покачивался в опасной близости от лица Долговязого.

- Ты слишком увлекся, - медленно и с преувеличенным спокойствием произнес Хамок, глядя в сторону. – Карлики могут в своем убежище просидеть достаточно долго, чтобы ты успел обломать зубы о камень. Скольких воинов ты еще готов потерять? Свою задачу мы выполнили. Краснобородый ушел из Железной долины, а с ним пятая часть всех воинов. Времени прошло достаточно, чтобы Дикий Крюк выполнил свою часть плана. Вам пора возвращаться назад.

- «Вам»?

Хамок прикрыл глаза.

- Я остаюсь.

17.

Шмиттельварденгроу поднял проклятый кинжал. В нем чувствовалась сила, и, стоило его только сжать в руке, как невероятная сила пронзила цверга от запястья и до пяток. К затылку словно приложили кусок льда.

- Ты… ты хочешь остаться? – Голос за спиной заставил очнуться от сладостного ощущения.

Гном обернулся. Джалад казался жалким, словно трехногая собачонка. Скривившийся, в серых лохмотьях, а под слоем грязи не был виден истинный цвет кожи. Джаффец облизнул пересохшие губы.

- Нет, - Шмиттельварденгроу с усилием покачал головой. Перевернул кулак и разжал его. Звякнув, кинжал отлетел к колодцу. – Это не моя война.

- Ты теперь последний из цвергов.

Он криво улыбнулся.

- Надеюсь. Таких родственничков, как у меня, не пожелаешь и врагу. – Он отвернулся от колодца Проводника. Прошагал мимо мага к выходу.

Человек остался стоять.

Шмиттельварденгроу помянул дхара и тоже остановился. Обернулся.

- Что опять?

- Ни слова не скажешь?

- О чем? – Цверг нахмурился. На малую долю времени он смог назвать человека своим другом, но сейчас наваждение прошло.

- О Фоззе! – развел руки в стороны Джалад. – Великан пожертвовал ради нас собой. Ради тебя. И ты просто уйдешь?

- Хочешь – говори, - хмыкнул Шмиттельварденгроу. – А мне что сказать? Это был его выбор – не мой.

- Неужели ты не сделал бы того же для него?

- Нет. Я не такой дурак.

Джалад открыл было рот, но потом снова закрыл, не проронив ни слова. Он подошел к колодцу, присел, закрыв глаза. Ненадолго, но достаточно, чтобы Шмиттельварденгроу почувствовал угрызения совести. И даже удивился: откуда она у него? Но он успел раньше, чем она обрела голос. Прогремел на весь зал:

- Ты идешь?!

Человек поднялся и двинулся следом. Им все еще предстоял долгий путь.

18.

Рогнак Железнолобый и Хитрый Язык встретились на пустыре, в окружении трупов. Рогнак жестко ухмылялся, Язык – скалился. Говорить первым начал орк, не дождавшись высокомерно улыбающегося гнома.

- Слишком много быков легло, гноме. – Всеобщий давался ему нелегко. – Хватит.

- Удивительное благоразумие.

- Ты можешь смеяться, гноме, - ухмыльнулся и орк. Он склонил голову к плечу, хитро осклабился. – А где Краснобородый?

Рогнак замялся.

- Погиб.

- Хорошо, - закивал Язык. – Ну, тады, гноме, вы можете уходить. Оставьте оружие – и валите.

- Оружия мы не сложим. – Дварф сплюнул ему под ноги. Слюна попала прямиком на лапу. – Дварфы Стального Пика никогда не сдаются.

Язык флегматично вытер плевок, потерев ногу о штанину. Хмыкнул, отворачиваясь. За ним в руинах виднелось с сотню зеленокожих головорезов. Столько же видно не было. Было видно, как закаменело лицо гнома, побелели костяшки пальцев, сжимавших оружие. Он ждал битвы.

Но орк лишь пожал плечами.

- Лады, оставайтесь при оружии и убирайтесь. Я все сказал.

Он развернулся и собрался уходить, но взволнованный окрик дварфа остановил его:

- Но почему?!

Язык хрипло рассмеялся. Когтистым пальцем утер слезу, набежавшую на испещренную шрамами щеку.

- Почему? Вы проиграли.

И ушел, оставив Рогнака с разинутым ртом на пустыре.

После ни одной стрелы не вылетело из руин. Орки развернули шагратов и уползли в сторону врат. Вслед за ними, обождав с час, двинулись и гномы. В своем строгом боевом порядке, закрывшись щитами и ощетинившись арбалетами и мечами – они в любой момент ждали нападения. Но ничего не случилось.

Хамок закряхтел, поднимаясь на ноги. Посохом ему служило старое копье с иззубренным бронзовым наконечником. За пояс под мешковатой накидкой он засунул несколько факелов, спрятал в сумку трут и кресало. Он был достаточно умен, чтобы сложить все, что случилось: приход гномов и падение завесы. Ведомо ему было и то, что земля Горгонада испещрена подземными ходами. За несколько десятилетий после Падения часть из них, наверняка, обвалилась, часть – сохранилась, но ни один ход не вел в них. Часть… Кое-что осталось и гномы, как добрые камнезнатцы, могли найти вход, но если не ушли через них, значит, встретили нечто, что заставило их пойти на переговоры. Хамок надеялся, что догадки его правдивы.