Ольга МИТЮГИНА - ХРАМ МОРТИС-1. Хранитель Тайного Алтаря
Оба безмолвно молились Мортис, каждый – о своём, и каждый – о друге. О благе Атариды.
Оба благодарили богиню за милость.
А потом, повинуясь необъяснимому порыву, одновременно подняли головы и взглянули на фреску.
Хрупкая девушка с пепельными волосами смотрела на них. Её чёрные глаза лучились радостью и гордостью, улыбка таилась в уголках чуть розовеющих губ. Богиня походила на видение, сотканное из вечернего тумана… Которое запретно для прямых взоров.
Она зачаровывала.
Эет и Вирлисс смотрели на неё.
— Ты её видишь? – прошептал Эет.
— А ты?… – так же шёпотом ответил Вирлисс.
— Пепельные волосы…
— Пепельные.
— И чёрные глаза?
— Да…
— И она улыбается.
Эет посмотрел на друга.
— Вир, она улыбается нам!
— Я…
Вирлисс не находил слов. Он замолчал. А потом вдруг прошептал:
— Если это – Ларинна, то я – белый кролик!
Эет непонимающе посмотрел на него. Вир чуть поморщился, ничего не желая объяснять. Во всяком случае, не сейчас…
— Вир, тогда, в Общем храме… она была такой грустной! И ты не мог её увидеть. А сейчас… Ты понимаешь, что это значит?
Вирлисс молчал, не сводя взора, полного восхищения и благоговения, с фрески.
— Я думаю, если ты её видишь, значит, теперь пред её ликом мы с тобой равны. Понимаешь? И она…
Вирлисс обернулся.
— Эт, ну что у тебя за страсть озвучивать очевидное? – с досадой осведомился он. – Ты можешь просто помолчать?
Эет улыбнулся и оставил друга в покое. И, повинуясь необъяснимому внутреннему велению, обхватил руками чашу для воскурений. Вирлисс посмотрел на него – и положил свои руки поверх рук Эета.
По ободку проскочила слабая зелёная искорка – и, мигнув, на дне затеплился огонёк. Слабый и неуверенный, он, тем не менее, мерцал и не гас.
Хотя и не мог разгореться сильнее…
Призрак и зомби переглянулись, боясь вздохнуть.
— Мы… – начал было Эет, но Вир лишь покачал головой, прикусив губу, чтобы не улыбаться.
Наконец оба решились разжать пальцы и, совсем без сил, сели, почти упали, на ступени Алтаря. И глядели на пустынное Святилище, залитое изумрудным светом.
Они сидели на величайшей святыне Атариды, причём спиной к изображению богини – но не испытывали ни малейшей вины или неловкости. Они просто знали: им – можно.
После того, что они сделали, они могут вести себя здесь – как и в любом храме Мортис – как дома.
Потом Вир, покосившись на Эета, рассмеялся:
— А ведь всего-то хотели найти комнату для экспериментов…
Эет улыбнулся.
— Мы её нашли. – И, помолчав, добавил: – Знаешь, ты прав… Не стоит шарахаться по подвалам жрецов, не зная боевых заклинаний. Думаю, та комната над Алтарём… она вполне подойдёт для практикумов.
Вирлисс на секунду опустил голову – волосы скользнули вдоль лица, – а потом небрежным движением отбросил пряди за плечи.
— Эт, ты потрясающий парень, – сказал вдруг он. – И великий маг.
— Что не мешает мне быть ослом? – поддразнил юноша.
— Иной раз, – усмехнулся Вир. – И невероятным.- Он помолчал и вдруг тихо признался: – Иногда я тебе даже завидую. Немного. Ты можешь учиться, совершенствоваться… и однажды станешь настоящим некромантом. Да что там, "некромантом"… Тебе по силам любая дисциплина! Ты станешь величайшим магом, какой когда-либо рождался на Атариде. А я… Я даже обычную книгу не могу теперь самостоятельно прочитать. Богиня, если бы ты знал, как я стосковался по чтению…
Вирлисс снова опустил голову.
— Вир… – Эет положил руку ему на плечо. – Слушай… я болван. Я сам должен был понять… Давай учиться вместе? Да оно и легче…
— Как? – невесело спросил Вирлисс. – Если я не могу ни произнести заклинание, ни взять в руки Жезл Власти? Потому что, к сожалению, у тигров нет рук.
— Здесь! – сверкнул глазами Эет. – Здесь ты можешь и разговаривать, и руки у тебя на месте… А учебники… книги читать можно где угодно. Листать я могу. А тренироваться можно тут.
В глазах Вира блеснула робкая искорка, похожая на надежду.
— Эт… Но… это же Святилище…
Эет обернулся.
— Богиня, если ты против, дай нам знак. Сейчас или никогда!
Оба, затаив дыхание, сидели, ожидая непонятно чего. Наконец Вирлисс расхохотался.
— Нет, у этого парня классный способ общаться с богиней! "Сейчас или никогда"! И чего я удивлялся его манере разговора с Бессмертными?… Так, мелочи…
Теперь хохотали оба.
— Ну, значит, решено! – Эет вскочил от возбуждения. – Теперь тебе только сделать Жезл Власти. Выбери себе кристалл из тех, что я приволок, а потом присмотри дерево. Я помогу тебе, если что.
— Да справлюсь я, – хмыкнул Вир.
— Ну, тогда идём?
— Сядь, – коротко ответил Вирлисс. – Ещё не идём.
Эет медленно опустился на ступени Алтаря.
— Ты спрашивал меня о Фрери… – Вирлисс смотрел мимо Эета, в темноту Лабиринта. – Так вот, слушай…
Вир говорил долго. Он рассказывал о Госпоже своего друга, об её связи с Мортис, о Фрейре и богах Асгарда и Ванахейма…
И о падении Атариды.
— И последнее. О том, как мне помочь. С одной стороны, элементарно. Я знаю, где лежит моё тело. Чувствую. Его надо просто достать вместе с телом Фрей и засунуть в ванну с человеческой кровью. Есть две небольшие проблемы: как ты раскопаешь такой слой земли и где ты найдёшь такую прорву свежей крови…
— М-да…
— В том-то и дело! – Вирлисс досадливо дёрнул уголком рта. – Не надо ничего изобретать и выдумывать. Всё до обидного просто! И невыполнимо.
Эет положил руку на плечо вампира.
— Вир, вечность – очень большой срок. Кто знает, что будет завтра? И если кто может позволить себе роскошь ждать у моря погоды, так это бессмертные существа.
Вирлисс с благодарной улыбкой посмотрел на Эета.
— Спасибо, – серьёзно сказал он. – Но мы ведь не просто будем ждать у моря погоды. А изучать магию.
— Именно! – Эет хлопнул друга по спине. – Кстати… – он смущённо запнулся.
— Что?
— А ты видел… богиню? Вы с ней разговаривали?
Вирлисс улыбнулся.
— Вот всё тебе расскажи! – Молодой человек посерьёзнел. – Знаешь, Эет… Ты сейчас меня спрашиваешь о посмертии. Ты сам помнишь владения Мортис?
Эет нахмурился.
— Иногда… мне кажется, что…да. Я помню серый туман. И больше ничего.
Вирлисс прерывисто вздохнул.
— Эт, я был рождён немёртвым. В смысле… как бы тебе объяснить… Я просто родился, рос как все дети… Учился. Мечтал. Ну, у меня были определённые потребности. У других детей, рождённых вампиров, они тоже были… и я никогда не ощущал себя каким-то… иным. Я… – он прямо посмотрел на Эета. – Я не знал смерти, понимаешь? Для меня слова "нежить по рождению"… ну… Звучали просто как констатация факта. Так же, что у меня тёмно-синие глаза, например. Наверное, для моих родителей разница всё же ощущалась… они родились смертными. Живыми людьми. Они прошли через смерть в сознательном возрасте, а… не в утробе матери, как рождённые вампиры или личи… Я никогда не мог понять это разделение внутри Бессмертных. Чем так чванились перед Нежитью по рождению Живые Рождённые? Только тем, что им не нужно охотиться? Так этим чваниться глупо. У нежити такая природа! Можно подумать, мы сами её выбрали…выбрали себе родителей. Или они с выбором природы угадали. Кстати, охотиться тоже можно по-разному. И по-разному можно относиться к Смертным…даже если тебе не требуется охота, – Вир закусил губы. – Я к чему всё это веду… В тот день… я впервые понял, что всегда чувствовал себя живым, понимаешь? Я понял, что люблю жизнь. Что не хочу умирать… а ещё больше не хочу смерти любимых людей. В тот день немёртвые гибли с той же лёгкостью, что и живые. – Вампир тяжело вздохнул. – Вокруг – только смерть. Мёртвые яблони, мёртвое небо. И по земле ветер гонит пепел вместо лепестков…
Вирлисс опустил голову. Эет молчал. Он вспоминал толпу – там, на причале. И вспоминал отчаяние в глазах Госпожи…
И кровавое небо.
— Последнее, что я помню – губы Фрери под своими губами, – Вир улыбнулся с грустной нежностью. – А потом… Потом темно. И холодно. Знаешь… иногда мне кажется, что всё это – страшный сон. Бесконечный сон… Я лежу под руинами деревенского храма, надо мной толща земли – и мне видится кошмар. Имя которому – безысходность. Таково посмертие для вампиров. За то, что они убийцы. – Вирлисс криво усмехнулся. – И ты в этом сне – единственный лучик света, Эет… Наверное, как снисхождение. Быть может, в моей короткой жизни нашлись какие-то смягчающие обстоятельства…чем-то я заслужил…друга рядом. Не знаю…
— Вир, ты бредишь. Ты же сам только что говорил, что за природу упрекать… а, тем более, наказывать – глупо. Ты тигр, а не домашняя козочка. Я скажу даже, что ты больше, чем тигр. Ты – воплощённое благородство. Хищник, но с таким кодексом чести, что, наверное, иной раз жить тяжело? – Эет подмигнул.
