Не грози Дубровскому! Том 12 - Антон Панарин
Бивнев, испытывая лёгкое волнение, вошел в дорого обставленный кабинет. Шикарные картины, скульптуры, коллекционное оружие висит на стенах, давая лёгкий магический фон. Кабинет сиял, словно ювелирная лавка, что безусловно делало его прекрасным, но в то же время создавало ощущение лёгкой безвкусности. Воздух был наполнен ароматами свежесваренного кофе и чернил.
За резным столом чёрного дерева сидел Мышкин Лев Николаевич. Внимательный взгляд, хитрое выражение лица, но глаза… Глаза однозначно не подходили этому человеку. Жесткие, властные. При взгляде на него было понятно, что князю сломать чью-то судьбу — всё равно, что плюнуть.
— Доброго утра, Лев Николаевич, — подобострастно улыбнулся Бивнев и положил коробку с часами на стол. — Это вам. Маленький презент.
— Очень приятно, — безжизненным голосом сказал Мышкин, открыл ящик стола, в котором таких коробок было уже штук десять, и смахнул туда новую. — Перейдём к делу, — коротко бросил князь и пронзил взглядом просителя.
— Д-да. Как скажете. Лев Николаевич, в Иркутске есть один парень.
— Говорите конкретнее. Что за парень? Что сделал? Какого результата вы от меня ждёте? — нетерпеливо выпалил князь, поняв, что Бивнев будет ещё неделю ходить вокруг да около.
— Дубровский Виктор Игоревич. Восемнадцать лет, чёрные волосы, глаза… — испуганно затараторил Бивнев.
— Да плевать, какие у него глаза! Ближе к сути.
— Как скажете, ваше высочество! Дубровский — монополист на рынке фармацевтики, а также единственный игрок на рынке сбыта заморских овощей и фруктов. Он намеренно занижает цены, чем уничтожает здоровую конкуренцию. Согласно антимонопольному закону… — Заученная речь Бивнева полилась красивым и ровным потоком, но его прервали на полуслове.
— Я знаю законодательство получше вашего. Ведь я эти законы и составлял, — строго сказал Мышкин, постучал тяжелой перьевой ручкой по столу и спросил. — Что конкретно вы от меня хотите? Чтобы я заставил закон работать?
— С-с-совершенно верно! Я хочу, чтобы Дубровского лишили лицензии на торговлю лекарственными средствами, а также запретили продавать продукты питания.
Мышкин смерил взглядом собеседника и, вздохнув, начал писать на листе бумаги.
— Если я пойду вам навстречу, то казна за год потеряет налогами вот такую сумму. — Лев Николаевич поднял лист и показал его Бивневу. — Если вы готовы компенсировать эту сумму, то я выполню вашу просьбу.
— Почему так много? — задохнулся Бивнев, понимая, что ему придётся продать половину родового имущества для покрытия таких космических расходов.
— Потому что у Дубровского пять тысяч аптек. Вы представляете, какие налоги он платит ежемесячно? А я представляю. Заменить Дубровского несложно. Если его убрать с игральной доски, то освободившееся место займут различные фигурки помельче в течение года, но всё это время государство должно получать налоги. Я понятно объясняю?
— П-п-понятно, — Бивнев нервно сглотнул и кивнул. — Я согласен. Деньги будут.
— Отлично. В Иркутске живёт мой племянник, свяжусь с ним и дам ход делу. А вы должны перечислить полную сумму в казну не позднее следующего четверга. Номер счёта вам выдаст мой помощник. Можете идти. — Мышкин погрузился в записи и перестал обращать внимание на Бивнева, будто его и не существовало вовсе.
Со стороны могло показаться, что Мышкин положит все деньги себе в карман, но это было совершенно не так. Всего-навсего он увеличил прибыли государства, так как завысил сумму поступающих налогов на сорок процентов.
Любой, кто хочет что-то разрушить, должен сполна заплатить за это. Если не кровью, то хотя бы звонкой монетой. К тому же Мышкин знал, что за империей Дубровского стоят такие люди как Тополев и Панфилов. Убери Дубровского — и ничего не изменится. Аптеки продолжат продавать лекарства, а без ананасов обычный люд как-нибудь проживёт.
Глава 21
Вот люблю я демонов. Искренне и безответно. Скажете, Дубровский выжил из ума? Может, и так. Но как можно не любить рогатых? Они ведь совершенно не ценят жизнь и уничтожают всё, что движется. В том числе — и себе подобных.
Толстенный энергетический луч диаметром в десять метров вырвался из зрачка огромного глаза и ударил в небо. Мощь луча была такова, что он испарил облака высоко вверху. А ещё глазик филигранно прошелся лучом по своим крылатым товарищам. Боюсь ошибиться, но на вскидку сотни четыре он расщепил на атомы.
Мы с Клювиком уцелели лишь благодаря тому, что коршун вовремя использовал ускорение. Сделал резкий вираж, мы ушли вверх и в сторону, пропустив мимо себя луч. А потом… Потом я призвал Шайю. Да, она материла меня, пока летела вниз вместе со своим потомством. Не думала королева пауков, что я сброшу её с высоты птичьего полёта. Но знали бы вы, сколько пользы Шайя успела принести!
— С-с-сволочь! — шипела Шайя.
Паучата, раскинув лапки в стороны, кружились вокруг своей оси, не переставая разбрасывать паутину. Крылатые демоны опомнились, когда мимо них пролетели пауки и разбились о землю. Летуны издали странное хрюканье, чем-то напоминающее смех. Но смеялись они не долго. С неба на них упала огромная сеть. Крылья запутались, и демоны устремились вниз.
Помните, я ранее говорил об оглушительном шелесте? Это маги земли открыли заслонки и прямо сейчас мощный поток воды нёсся в сторону вражеских порталов, смывая всё на своём пути. Волны, как заправский вор, хватали всё, что плохо лежит. Обломки дендроидов, камни, трупы, ледяные иглы, ещё не успевшие растаять, и разномастную конницу противника.
Некоторые демонические всадники вовремя опомнились и попытались забраться на стену, но большую их часть смыло вместе с их гротескными скакунами. А те, что остались, лишились своих транспортных средств. Над куполом полыхнуло желтоватое зарево и в воду ударили десятки тугих молний. Треск пронёсся над полем боя, и пехота поспешила вернуться в порталы, образовав неслабую толкучку.
Проблему с очередями помог решить водный поток. Мощным ударом волны опрокинули ряды демонов, насильно затолкав их в порталы. Вода поднялась на десять метров над уровнем земли, и на глади её появлялись сотни водоворотов. Вода быстро убывала и, спустя пару минут, исчезла полностью, оставив после себя лишь размытую почву и тысячи трупов.
В грязи лежал огромный глаз с острым бревном в
