Команданте - Д. Н. Замполит
По танкам на пласа Мурильо лазали мальчишки, распугивая криками голубей, офицер-танкист ругался, что придется отмывать машину от птичьего помета. Столичные жители понемногу высовывали носы наружу и шли посмотреть на переворот — да и то, чего там бояться, сколько их видели в Боливии за недолгую независимость? В среднем по штуке в год, так что дело вполне обыденное. Даже за последние, относительно стабильные двадцать лет это уже седьмой переворот!
Так что еще часа через три, потраченных на уговоры, мятежники сдались и отправились под домашний арест, сопровождаемые аплодисментами собравшейся публики, немедленно отметившей победу демократии петардами и танцами.
Не отмечали только боевики городской герильи — они составляли списки замешанных в мятеже офицеров и фиксировали, кто и где будет сидеть до назначенного суда.
***
Смотром касик остался доволен: пятьдесят человек хорошо экипированы, вооружены, одеты-обуты, каждому мастера из общин соткали коричневые пончо и шапку-чульо с перуанскими орнаментами. С ними, правда, вышел забавный казус — у кечуа вязание шапок издревле мужская обязанность и каждый вяжет себе сам, своего рода соревнование, кто тут самый умелый и ловкий. Многие бойцы отказывались носить связанные чужими руками чульо и требовали дать им возможность связать свои, но нагрузки и тренировки лишали их времени, так что большинство, хоть и с ворчанием, надело шапки «форменные».
Из полусотни бойцов двадцать два урожденных перуанца, в том числе пришедшие вместе с Че Негро, Эустакио и Чино. Последний знал Че еще с 1955 года, со времен подготовки к экспедиции «Гранмы» в Мексике, имел опыт партизанской войны в Перу и широкие знакомства в левых кругах. Еще девять кечуа из северных районов, как раз на границе с Перу, остальные боливийцы «чистые». Что поделать, собственно перуанцев пока мало, придется начинать так.
Закончился смотр на мажорной ноте — в лагерь прибыл Гильен, причем не один, с ним в свободную зону пробрались два человека, котрых Вася так давно ждал.
— Капитан Филип.
— Капитан Хавьер.
— Что заканчивали, товарищи?
— Академию имени Фрунзе, — ответил первый.
Второй замялся. Понятненько…
— 101-ya shkola ili Konservatoriya? [i]
Вася насладился изумлением, которое не смог сдержать Хавьер и дружески похлопал его по плечу:
— Не бойся, товарищ, тут все свои.
[i] Сленговые названия учебных заведений ПГУ КГБ и ГРУ ГШ ВС СССР
Глава 20 — Свадьба пела и плясала
Молодожены под надзором калавайя Контиго и местного малакку плеснули чичи из глиняных кружек на землю. Все, благосклонность матери-природы Пачамамы получена, с этого момента Пакари замужняя женщина и проблему можно считать окончательно закрытой.
Решение нашлось неожиданно, когда Вася обратил внимание на тоскливые взгляды, которыми каждый раз провожал девицу Искай — маленький индеец запал на красотку, целеустремленно осаждавшую касика. Удивляло, что Искай не делал никаких попыток сблизиться с ней, что при его репутации секс-террориста и главного бабника в штабе было довольно странно. Дня через два Вася заметил, что Искай свой интерес к Пакари старательно скрывает и, когда касик перехватывает его взгляды, делает вид, что занят иными делами и вообще чисто погулять вышел. Еще несколько дней ушло на то, чтобы догадаться, что Искай соблюдает субординацию, в его понятиях Пакари — женщина касика и потому табу.
Так что все, что потребовалось сделать, это мимоходом обозначить при Искае, что Пакари касика не интересует и что она полностью свободна. Как только Искай начал подбивать клинья, Вася облегченно вздохнул и постарался поддержать его стремления и вот нынче свадьба. Причем не одна.
Если первая пара выглядела более чем традиционно в красных свадебных пончо, со всеми необходимыми кечуа атрибутами, то вторая даже не была на виду — падре Луис обвенчал Хорхе и Монику в лагере, вдали от посторонних глаз. Бумагу о государственной регистрации, без которой брак в Боливии считался недействительным, постановили получить позже, когда молодожены доберутся до Кочабамбы. Так-то никаких проблем нет — спуститься с гор в ближайший городок да и расписаться в алькальдии, но Габриэль при первом же намеке на это взвился и сказал, что ему будет легче пристрелить обоих, чтобы не мучались. И в самом деле, расписаться под чужими именами — убить саму идею законной регистрации брака, расписаться под своими — убить самих себя, потому как сведения немедленно попадут в руки полицейских информаторов. Так что только большой город, в идеале Ла-Пас или Санта-Крус, где брачующихся не знают.
Община расстаралась — стол накрыли человек на двести. Разумеется, при помощи и соседей, и партизанской казны и даже той самой айлью, из которой некогда за живость характера выперли жениха с его друганом Катари, нынешним шафером.
А в посаженые отцы, главное лицо на индейской свадьбе, определили даже не касика, а Гевару, чему Вася был откровенно рад — индейцы признали Че за своего. И язык он выучил прилично, и в минках[i] участвовал, и многие общины получали помощь герильерос через главнокомандующего Повстанческой армией. Да и остальные интернационалисты не отстают — что сотня кубинцев, что растущие в числе перуанцы, чилийцы, аргентинцы и колумбийцы, все участ местные языки. И в свою очередь, учат местных испанскому.
Искай и Пакари положили друг другу в рот листья коки и тем самым закончили церемониальную часть ритуала, теперь осталось только есть, пить и веселиться. Народ степенно расселся за столами, уставленными блюдами из кукурузы, вяленым мясом ламы, бобами, картофелем, овечьим сыром и салатом из острого перца, лука и помидоров. Простая крестьянская еда, но у Васи шевельнулась мысль — а не дополнить ли экспортную фирму в Париже этническим рестораном? Бешеные же деньги люди платят за снедь, которую бедняки ели, лишь бы не помереть с голоду! Все эти буайябесы из остатков рыбы, поленты из найденного по сусекам и прочее фондю из каменно-черствого сыра.
Чича лилась рекой, к зависти стоявших на внешних постах партизан —