Наследие Мортены - М. Борзых
Если месть вполне соответствовала внутренним желаниям бывшего изгнанника, то мысли об изнасиловании Бэдэр… И угрозы в адрес жены брата… Это было низко даже для него. Даже звери так себя не ведут. Такое поведение свойственно только людям.
Лишившись зрения, Беару пришлось осмыслить свои последние решения. Как минимум половина из них была принята под влиянием то ли марисы, то ли выродка Хаардааха. Пришлось признавать очевидное, Беары стали марионетками, утратив ясность мысли и самостоятельность в принятии решений.
Договор с Бэдэр стал единственным логичным и адекватным шагом за несколько последних дней. Пусть тот и был достигнут путём шантажа, но иначе свободолюбивая оборотница не дала бы своего согласия.
И сейчас единственный шанс на успешный исход этой авантюры находился то ли в истерике, то ли в жесточайшей постнаркотической ломке.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, такое поведение не свойственно кинээс хотун. Существовал вариант с исполнением актёрской зарисовки, вот только затягивать поездку было не в интересах Бэдэр. Поэтому Иэстэбил скорее склонялся к побочным действиям марисы. Что в сущности они знали об этой отраве? Только то, что им поведал Хаардаах. Каковы шансы, что он поделился всеми подробностями? Минимальны.
Если у взрослых оборотней начисто отбило моральные императивы, отрезало любые человеческие чувства, оставляя животные голод, кровожадность, жестокость, жажду секса, то, что могло произойти с молодой и хрупкой, по меркам медведей, оборотницей?
Не хотелось верить, что та просто помутилась рассудком, но исключать этот вариант не стоило. Особенно в свете открывшейся информации.
После потери зрения у Беара обострились остальные чувства, особенно это касалось обоняния. Проведя ночь рядом с кинээс хотун, Иэстэбил несказанно удивился сделанному открытию. На девушке отсутствовал мужской запах, более того, она не пахла оборотницей, познавшей мужчину. Это было невероятно с учётом физиологии и природы оборотней. Если на секунду предположить, что такое возможно, то их договор приобретал совершенно другую значимость. Клятва в дальнейшем закреплялась кровью и уже больше походила на ритуальную жертву.
Иэстэбилу бы радоваться нежданной удаче, да только с обелиском такие фокусы не удавались. Можно сколько угодно называть его атавизмом, осколком прошлого, пережитком традиций, но обелиск обладал чем-то вроде сознания. Солгать на нём не удавалось никому. Принуждение к одному из клянущихся недопустимо. Клятву со злым умыслом просто не принимали.
Раньше Иэстэбил бы просто отмахнулся от таких мыслей, но после появления муударас он уже не удивился бы и схождению с небес духов прародителей.
При нынешнем раскладе выходило, что обелиск может не принять клятвы, где-то там стараниями Беаров издыхает, если ещё не издох, младший Хааннаах, а бастард кинээса Киитэрэя, вероятнее всего, зачистит следы своего восхождения в статус наследника. В самом оптимистичном случае им всем просто сотрут память, а в самом реалистичном — обвинят во всех грехах и уничтожат как преступников.
Иэстэбил прокручивал в голове планы один нежизнеспособней другого. Бэдэр нельзя было отдавать Хаардааху ни при каких условиях, но оставался вопрос: кто из общины ирбисов не убьёт их сразу после предложения переговоров?
* * *
Пока Бэрил ушёл общаться с моим отцом, Баар хозяйничал на кухне, убирая посуду в мойку. Взгляды, периодически бросаемые в мою сторону, смущали и вызывали вопросы. В них не было какого-то эротического подтекста, скорее теплота, нежность и забота. Я же не знала, как себя вести, оставшись с ирбисом наедине. После завтрака снова потянуло в сон, и я непроизвольно зевнула. Когда всё это закончится, я завалюсь спать минимум на два дня, пока бока и спину не отлежу.
— Может, кофе? — с улыбкой уточнил Баар, гладя на мои страдания.
Я кивнула, погруженная в свои мысли. Нужно было как-то начать разговор про принадлежность обелиска, но как? Да и поверят ли мне, если я скажу: «Извините, но вы присвоили себе чужой обелиск. Его духи на вас обиделись и перестали выходи́ть на связь»?
Мои внутренние терзания прервал одурманивающий запах кофе. Передо мной поставили маленькую чашечку, сейчас заполняемую свежезаваренным кофе. Я как загипнотизированная следила за обсидиановым ручейком, вдыхая запахи мускатного ореха и корицы. Из задумчивости меня вывел плеск, напиток переливался через край, расплываясь бурым пятном на столешнице. Я в удивлении подняла взгляд на Баара и застыла. Ирбис весь подобрался, сжался как пружина, готовая вот-вот выстрелить. Хмурые морщинки залегли между бровей, взгляд был отсутствующим. В какой-то момент его лицо исказила истинная му́ка. Такого выражения я не видела, даже когда резала его заживо.
Я в панике позвала Бэрила.
Дерево столешницы жалобно скрипнуло, осыпаясь древесной стружкой. Турка звякнула о край чашки, расплёскивая остатки кофе. А мимо меня пронеслась смазанная тень Бэриллибита Хааннааха. Всё это заняло от силы секунду.
— Что случилось?
Вопрос повис в тишине. Баар не спешил отвечать, лишь спустя мгновение прохрипев:
— Я слышал Бэдэр.
Бэрил нахмурился.
— Что с ней?
— Ей плохо, но она не отвечает.
— Без сознания?
— Скорее всего.
Я в непонимании смотрела на оборотней. О чём они вообще?
Баар упёрся руками в деревянную столешницу, оставляя на ней глубокие борозды от трансформировавшихся звериных когтей.
— Меняем тактику, я иду за сестрой с группой Кара, а ты остаёшься с Евгенией и встречаешь гостей.
— Гости на нашей стороне, они прикроют, — Бэрил был предельно серьёзен. — Можно не разделяться, ударить единым кулаком.
— Можно, — согласился Баар с отсутствующим взглядом, — но её я не потащу в самую гущу разборок между оборотнями и одну не оставлю.
Я переводила взгляд с одного оборотня на другого. В комнате буквально витало напряжение, мужчины молчали, выразительно глядя друг на друга. Я с удивлением обнаружила что-то похожее на серебристую паутинку между ними. Не успев, как следует обдумать, что за оптическую иллюзию вижу, я поторопилась выпалить:
— Если вы планируете силовой вариант возврата Бэдэр, а после ледовое побоище за обладание обелиском…
— Евгения, не встревайте, не до вас сейчас, — хмуро огрызнулся Бэрил в середине фразы.
— … то второй вариант категорически не советую. Обелиск не ваш, — всё равно закончила свою мысль. Не хотелось, чтобы оборотни перебили друг друга из-за отсутствия информации.
— Как не наш? — хором спросили ирбисы, с недоверием уставившись на меня.
— Вот так, это всё вокруг — территория Чароитовых Медведей. Нам удалось поговорить с кем-то из духов, за это нас чуть не прибили. Не
