Цифровой постимпериализм. Время определяемого будущего - Коллектив авторов
Имеется в виду, что поспешность, с которой был провозглашен курс на модернизацию высшего российского образования, не могла принести удовлетворяющее общество и экономику результаты. Форма рынка образовательных услуг показала свою односторонность во внутренних и внешних аспектах: переориентированность высшего образования на сферу экспорта образовательных услуг практически означала то, что возникает ситуация подготовки выпускников российской высшей школы к работе в зарубежных коммерческих структурах. Последствие этого – отток молодых высококвалифицированных специалистов и углубление разрывов в российском высшем образовании между «элитными» вузами, выпускающими «конкурентоспособных» специалистов, и «массовыми», работающими по схеме получения «доступного» высшего образования, что фактически означает снижение критериев профессиональной образовательной подготовки в контексте оказания коммерческих образовательных услуг.
Во внешнем измерении авторы исследования забыли, что отечественная высшая школа всегда воспринималась иностранными студентами не только как структура получения диплома о высшем образовании, но и как «школа расширения культурных и социальных горизонтов личностей». Также игнорировался фактор «мягкой силы», воздействия через иностранных выпускников российских вузов на формирование групп российского влияния в зарубежных государствах. В отличие от России, в указанный период времени, пользуясь глобальной монополией в цифровом пространстве, США и ЕС реализовали политику «мягкой силы» двояким образом: с одной стороны, перспективная молодежь из стран третьего мира привлекалась для последующей работы в глобальных экономических структурах, с другой – у молодого поколения формировалось чувство лояльности и благодарности к стране пребывания и веры в то, что западное образование и есть образец современного глобального образования.
Таким образом, можно говорить о феномене глобального образования как преднамеренного последствия глобальной монополии, имеющей, на наш взгляд, не столько культурные и образовательные цели, способствующие формированию облика современной молодежи, но и протококк идеологического конструкта, направленного на утверждение ультралиберальной идеологии, по существу, внешне воспроизводящий установки либерализма на права человека, но определяющих целью подготовку мировой элиты и их «партнеров» в странах второго и третьего мира. На этот счет американский публицист Ф. Закария, выпускник американского университета, не скрывая, писал, что в глобальном образовании есть залог успеха в глобализации по-американски. В этом контексте глобальная монополия является инструментом утверждения идеи мировой гегемонии США.
Чтобы не стать «рабом» возражений по поводу того, что в исследовании используется и аналитический потенциал, вводится из концепта глобальной монополии в цифровом пространстве универсальная объяснительная схема. Мы обращаемся к теоретико-методологическим ориентирам осмысления интерпретации глобальной монополии в цифровом пространстве как результата двустороннего процесса: с одной стороны, понимание глобализации как процесса интеграции, связанной со становлением миросистемы, с другой – глобализации как процесса, воспроизводящего конфигурацию дисполитета в современном мире. Исходя из того, что глобальная монополия на цифровое пространство является результатом развития интеллектуальных технологий в странах первого мира (хотя речь может идти о том, что современный Китай и Индия «дышат в затылок», формируя довольно успешно автономные образовательные сети), глобальное образование в форме западных образовательных структур, рассчитанных не только на экспорт образования, но и на формирование у иностранных студентов определенных идеологических и мировоззренческих схем, является лидирующим и влияет, как мы попытаемся определить далее, на состояние высшего образования в России через навязывание дискурса конкурентоспособностей.
Анализируя сложившиеся концептуальные схемы глобальной монополии в цифровом пространстве, мы должны целесообразно исходить из того, что зарубежная социологическая мысль основывается на концептах «информационного общества» (Ф. Уэбстер), в котором идея информационного общества включает диапазон от технологических критериев, критериев занятости, культуры, пространства[292]. Важно отметить, что предлагая следовать объективности анализа на рассмотрение различных подходов, которые группируются вокруг понимания информации как причины фундаментальных трансформаций в обществе, Ф. Уэбстер придерживается позиции, что реальность информационного общества порождает различные новые факторы, к которым можно отнести и глобальное образование. Отмечая, что господствует позиция принятия «невидимой руки рационализации», мы вспоминаем размышления известного немецкого социолога М. Вебера «о железной подступи рационализации общественных отношений в контексте реализации принципов капиталистического организации общества». М. Вебер как носитель конституционного либерализма был искренне обеспокоен вопросом о пределах человеческой свободы и на этот счет давал пессимистическую оценку перспектив личности в обществе тотальной рационализации[293].
В теории информационное общество определяется объективностью информационных технологий через достаточно простое утверждение: в мире, где много информации, есть необходимость ее организации и структурированности, что является условием успешного глобального развития. В этом смысле глобальная монополия на цифровое пространство представляется довольно обоснованной заявкой на установление иерархии отношений в глобальном мире по критерию лидерства того, что первый мир является ядром изменений цифрового пространства. При этом не следует игнорировать критические позиции относительно оценки глобализации и как следствие – информационного общества. Данный импульс был задан движением антиглобализма, которое исходя из социальной несправедливости социальной глобализации, усугубляющей проблему бедности и неравенства в современном мире, подчеркивало, что в контексте глобально-общественной борьбы есть возможность реализации концепции альтерглобализма. Детерминистская схема этой концепции по аналогии с марксистской доктриной определяет альтерглобализм как способ разрешения противоречий глобального капитализма, основным из которых является конфликт технологических изменений и интеграционных процессов воздействия негативного характера на современный мир глобальных политических и финансово-экономических структур[294].
Антиглобалисты в этом смысловом контексте оценивают и феномен глобальной антимонополии на цифровое пространство, отмечая, что, во-первых, монополия ведет к стагнации и загниванию, а альтерглобализм как ориентир для выхода из ловушек глобализма предлагает кооперации и сотрудничества как эквивалентный обмен к системе образования. Во-вторых, если говорить о современном состоянии человеческого общества в различных аспектах и отречься от навязывания предопределенности глобализации в капиталистическом варианте, в российской исследовательской литературе можно привести в качестве примера отличную работу – «Современный глобальный капитализм», где, на наш взгляд, содержится достаточно объективный анализ глобализма и глобализации на основе принятия критических оценок данного процесса, хотя и в публицистическом виде. Тем не менее, достоинство данной работы состоит в том, что в упрощенном виде определяются основные параметры современной глобализации, основанной на идее преимущества конкурентных рынков и отрицательного отношения к перспективам перехода на параметры более справедливой и устойчивой мировой социальной системы. Естественно, логика исследования приводит авторов работы к оценке антиглобализма как массового движения в поиске новых путей развития человечества. Нашего внимания заслуживает тот факт, что в исследовании новая информационная реальность, которая, как отмечалось ранее, включает интернет и
