Марк Марциал - Эпиграммы

Той, кому больше к лицу было бы римлянкой быть.

Ты заставляешь мою тоску по владычному граду

10 Легче сносить: для меня ты воплощаешь весь Рим.

Непристойна кривая Филенида

До того, что (скажу, Фабулл, я кратко)

Ей пристойнее было бы ослепнуть.

Зубы и кудри себе, бесстыдница, ты покупаешь,

Но у кого же ты глаз, Лелия, купишь себе?

Как хорош шарабан мой, одноколка,

Элиана речистого подарок;

Всех он лучше повозок и колясок!

В нем ведь можно, Юват, о чем угодно

5 Говорить откровенно нам с тобою:

Тут ливийским конем арап не правит,

Подпоясанных нету скороходов,

Нет погонщиков, а лошадки немы.

Если б с нами Авит еще был вместе

10 (Третьих я бы ушей не побоялся),

Как приятно бы дни мы коротали!

Если я денег прошу без залога, ты «нет» отвечаешь,

Если же в них за меня дача ручается — «да».

В чем ты никак, Телесин, закадычному другу не веришь,

В том доверяешь моим ты овощам и кустам.

5 Вот тебя Кар вызывает на суд: защитит тебя дача!

В ссылку ты ищешь себе спутника: дача пойдет!

О насилии, Сения, бандитов

Ты твердишь. Но бандиты отрицают.

Чашей в две унции пью, ты же, Цинна, в одиннадцать унций,

А негодуешь, что пьешь, Цинна, не то же, что я?

Вор на платки Гермоген такой пронырливый, Понтик,

Что даже Масса и тот денег так ловко не крал!

Хоть и за правой гляди, и держи его левую руку,

Все же платок твой и тут он ухитрится стащить.

5 Змей так холодных из нор олень извлекает дыханьем,

Так же Ирида в себя воду вбирает дождя.

Раз, когда был поражен Мирин и просили пощады,

Целых четыре платка уворовал Гермоген.

А когда претор платок собирался бросить намеленный,

10 Преторский этот платок тоже стянул Гермоген.

Как-то никто не принес платка, опасаясь покражи,

Скатерть тогда со стола уворовал Гермоген.

Если ж и этого нет, тогда и покрышки на ложах,

Да и на ножках столов смело сдерет Гермоген.

15 Даже когда и печет раскаленное солнце арену,

Тянут завесу назад, если вошел Гермоген;

В страхе спешат моряки паруса убирать поскорее,

Лишь заприметят, что к ним в гавань идет Гермоген;

И облаченные в лен, носители лысые систров

20 Все убегают, когда в храме стоит Гермоген.

Хоть на обед Гермоген платка никогда не захватит,

Но, отобедав, идет вечно с платком Гермоген.

Ты шестьдесят поутру обиваешь порогов, сенатор,

Я же при этом кажусь всадником праздным тебе,

Из-за того, что ни свет ни заря не бегу я по Риму

И поцелуев домой тысячи я не тащу.

5 Все это делаешь ты, чтобы консулом стать, чтобы править

Иль нумидийцами, иль в Каппадокийской земле.

Я же, кого ты вставать заставляешь, лишь я разоспался,

Переносить и терпеть улицы грязь на заре,

Жду я чего? Раз нога вылезает из обуви рваной,

10 И неожиданно дождь мочит меня проливной,

И не приходит на зов ко мне раб, мое платье унесший,

И, наклоняясь, слуга на ухо мерзлое мне

Шепчет: «Сегодня тебя на обед приглашает Леторий!».

В двадцать сестерциев? Нет, лучше, по мне голодать,

15 Если мне плата — обед, тебе же — провинция плата,

Если за то же, что ты, я получаю не то!

Афр и трезв и умерен. Что мне в этом?

Я за это раба хвалю, — не друга.

Рощица эта, ключи, и сплетенного сень винограда,

И орошающий все ток проведенной воды,

Луг мой и розовый сад, точно в Пестуме, дважды цветущем,

Зелень какую мороз и в январе не побьет,

5 И водоем, где угорь у нас прирученный ныряет,

И голубятня под цвет жителей белых ее —

Это дары госпожи: возвратившись чрез семь пятилетий,

Сделан Марцеллою я был этой дачи царьком.

Если бы отчие мне уступала сады Навсикая,

10 Я б Алкиною сказал: «Предпочитаю свои».

Позор Календ июльских, я тебя видел,

Вакерра, видел я и всю твою рухлядь.

Весь скарб, в уплату за два года не взятый,

Тащила мать седая и сестра-дылда

5 С женой твоею рыжей о семи космах.

Как будто Фурий видел я из тьмы Дита!

За ними следом ты дрожащий шел, тощий,

Бледнее древесины старого букса,

Собой напоминая наших дней Ира.

10 На Арицийский холм как будто ты ехал.

С трехногой койкой плелся стол о двух ножках,

А рядом с фонарем и роговой плошкой

Горшок мочился битый в трещину с края;

А под жаровней ржавой был кувшин с шейкой:

15 Что был пескарь там иль негодная килька,

Оттуда шедший мерзкий выдавал запах,

Каким едва ли из садков несет рыбных.

Был и огрызок там толосского сыра,

Пучок порея черный, четырехлетний,

20 От чеснока и лука голые перья,

Старухи банка со смолой на дне гадкой,

Какой выводят волос под Стеной женки.

Зачем, ища жилья, тревожить зря старост

Тебе, Вакерра, раз ты мог бы жить даром?

25 На мост бы к нищим лучше шла твоя свита.

Чтобы рабов накупить, Лабиен все сады свои продал,

Так что теперь у него фига осталась одна.

Целых тридцать четыре жатвы прожил

Я, как помнится мне, с тобою, Юлий.

Было сладко нам вместе, было горько,

Но отрадного все же было больше;

5 И, коль камешки мы с тобой разложим

На две кучки, по разному их цвету,

Белых больше окажется, чем черных.

Если горести хочешь ты избегнуть

И душевных не ведать угрызений

10 То ни с кем не дружи ты слишком тесно:

Так, хоть радости меньше, меньше горя.

Чтоб доказать, Каллистрат, что вполне ты со мной откровенен,

Ты все время твердишь мне о пороке своем.

Но откровенен не так, Каллистрат, ты, как хочешь казаться:

Тот, кто такое болтать может, о худшем молчит.

То, что два иль четыре фунта другу,

Тогу легкую или плащ короткий,

Иногда золотых, в руке бренчащих,

Сколько может хватить недели на три,

5 Лишь один изо всех, Лабулл, ты даришь,

В этом щедрости нет, поверь. А что же?

Всего-навсего ты из худших лучший.

Ты мне Меммиев, Сенек и Пизонов,

Криспов мне возврати, да только прежних,

10 И сейчас же из лучших станешь худшим.

Хочешь скоростью ног своих кичиться?

Победи-ка ты Тигра с Пассерином,

Обгонять же ослят — в том мало чести.

Нюхом тонким ты хвастаешься, критик?

Нюха нет у того, чей нос заложен.

Тот, кто и ночью и днем появляется всюду на креслах

Женских, кто в Городе всём каждому очень знаком,

Кто напомажен всегда и намазан, кто пурпуром блещет,

Томен, но грудью широк, голени чьи без волос,

Кто за супругой твоей волочится всегда неотвязно,

Этот не страшен тебе, Кандид: не портит он жен.

Ты противен, Камилл, затем, что мил ты:

Отвратительно быть Камиллу милым.

Но и милый по мне, милей Камилла.

Пропади же скорей, Камилл ты милый!

Врешь — я верю; стихи читаешь дрянные — хвалю я;

Пьешь ты — я пью; запоешь, Понтилиан, — я пою;

Воздух ты портишь — молчу; ты в шашки играть — поддаюсь я;

Дело одно без меня делаешь — я ни гугу.

5 Но ничего не даришь ты мне. «Вот умру, — говоришь ты, —

И обеспечу». Да мне ни к чему. Впрочем — умри!

Мало, Тукка, тебе, что ты обжора:

И прослыть и казаться им ты хочешь.

Замуж пошел Каллистрат бородатый за ражего Афра,

Весь соблюдая обряд девы, вступающей в брак.

Факел несли перед ним, лицо закрыли фатою

И не забыли пропеть песен, Талассий, тебе.

5 Было и вено дано. Неужели тебе не довольно

Этого, Рим? Или ждешь, чтоб он еще и родил?

263

Языком ты развязным о распутстве

Прочитал мне, Сабелл, стихи такие,

Что ни Дидима девкам не знакомы,

Ни игривым листкам Элефантиды.

5 Новых способов много здесь любовных,

На какие идут развратник наглый

И пожившие люди втихомолку:

Как сплестись пятерым в одном объятьи,

Как единой сцепиться цепью многим,

10 Погасив предварительно светильник.

Только стоит ли это красноречья?