НеТемный 5 - Александр Изотов
Дракониха зарычала, показывая мне, что каждый её зуб проткнёт бросса насквозь, и чуть подалась назад, готовясь к прыжку. Я тоже приготовился врубить щит… но тут по ушам ударил новый свист.
Расщелину мне в душу! Свист был такой мощи, что я, выронив дубину, сразу упал на четвереньки. Краем глаза я увидел, что в этот момент дракон прыгнул.
Смердящий свет! Даже Тьму не призвать, даже мысли сковало! Вот и повоевал…
Я приготовился к смерти, с трудом послав Отцу-Небу мысль, что бросс Малуш сделал всё, что мог.
Лопатками я чуял, как прямо над нами, руку протяни, проносится огромное тело дракона. Нас обдало ветром, с грохотом обвалились задетые чудовищем развалины стены…
Сквозь свист послышалось рычание — гневное, хлёсткое. Я почувствовал, что могу повернуть голову… И обомлел.
Я думал, что это мать — большой дракон. Но там, куда она унеслась, туман собрался в облако таких громадных размеров, что поспорило бы с горными вершинами. И там, в клубах и завихрениях, чудилась морда другого существа…
— Это, наверное, папа? — вдруг выдал догадливый Лука.
Я растерянно кивнул. Дракониха, взмахивая шипастыми крыльями, металась рядом с облаком на горизонте, и сама казалась крохотной. Но это не мешало ей рычать и хлестать гневными вихрями облако, в котором скрывался её муж.
— А почему она прогоняет его? — тут же спросил мальчишка. Бам-бам ткнул его в плечо, и Лука оглянулся, — Ой.
Я тоже посмотрел на сундук. Над ним вихрились светлячки, вспыхивая и едва не зажигаясь в полноценное пламя. А мгновение назад ничего не было…
По мере того, как туманное облако с воистину огромным драконом внутри удалялось от нас, светлячки успокаивались, снова ныряя в сердце сундука.
Ай да Левон, а да мерзость ты злодремучая! Да чтоб тебе чакры-то на глаз натянули и в глотку запихнули… Даже меня передёрнуло, насколько подлым оказался этот Тёмный Жрец.
И насколько беспомощной казалась мать того малыша, что прятался внутри. Ни самой его вытащить, ни мужа попросить.
Левон просто, используя Магию Крови, настроил заклинание на приближение истинного хозяина третьей магической зоны. Или, быть может, этот громила сюда уже из четвёртой пришёл?
Светлячки охранного заклинания вконец успокоились, втянувшись внутрь. Содрогнулась земля, и мы оглянулись — мать-дракон стояла в нескольких шагах от нас, будто чего-то ожидая.
Шли секунды, и мы с Лукой переглянулись. Послышался рык, нас чуть не снесло ветром. Это дракониха перепрыгнула к сундуку, а потом длинным когтем осторожно тронула темницу своего детёныша и придвинула ко мне. Умоляюще дёрнула подбородком.
— Мне кажется, она хочет, чтобы мы открыли его, — сказал Лука.
— Если бы это было так просто… — начал было я, растерянно глядя на сундук.
Тягаться с заклинанием магистра? Ладно бы если это было тёмное заклинание, там у Левона чакры растут не из того места.
Варварские мозги были сегодня в ударе, потому что меня снова осенило. Оглянувшись на Креону, я растянулся в улыбке:
— В принципе, я знаю, кто нам может помочь.
Такой козырь в рукаве, как соловьиный дракон, был как нельзя кстати. Осталось только объяснить дракону человеческим… кхм… драконьим языком, что нам надо добраться до пещеры с Агатой Ясной.
Глава 27
Ветер бил мне в глаза, напоминая о временах, когда я мог нестись в ночи Клубком Тьмы. О, да-а-а-а!..
Смердящий свет, именно так должны путешествовать спасители этого мира! Не плестись на своих двоих, а нестись на спине могучих существ, разом пересекая огромные расстояния.
Я знал, что эти мысли для любого светлого — грешны, ибо гордыня… Но это всего лишь вызывало у меня улыбку. От этого мира не убудет, если я уловлю минутку насладиться поездкой, и немного поностальгировать.
Прямо под нами проносилось жёлтое море. Облака тумана клубились, иногда словно волнами накатывая на несущего нас дракона. При этом позади оставался туманный след ещё гуще… Значит, и вправду эта магия связана с ним.
Вокруг дракона кружилось тёмное пятно, то погружаясь в жёлтые облака внизу, то вылетая и игриво врубаясь в густой туманный след. Кутень, после того как очнулся от соловьиной песни, разошёлся не на шутку.
Спина драконьей матери была огромна, и в клубах туманной гривы легко уместились и Лука, и Бам-бам, и Креона, которую они придерживали. И я, огромный бросс с сундуком на коленях.
Кутень не знал, где бард — память цербера после того, как он услышал музыку соловьиного дракона, словно отрубило. Зато о судьбе Виола мне намекнула мать-дракон…
* * *
Как можно объясниться с могучим магическим существом, которое и разговаривать-то толком не умеет? Я не нашёл ничего лучше, как прикоснуться к дракону топорищем.
Да, оно показывало самые сокровенные страхи смертных, но я помнил случай со жрицей-лиственницей в Солебреге, когда меня оглушило этим самым топорищем. И всё же, повинуясь наитию, я рискнул опять использовать Губитель Древа…
У могучих существ, особенно богов, разум настолько могучий, что человеческая сущность не способна выдержать такую связь. Хотя в мозги неразумных существ божества отлично проникают.
Чтобы поберечь бедных людей, боги посылают им абстрактные видения в их снах… Они показывают образы, играют небольшие сцены, глядя на которые их последователи пытаются понять, что же им такое привиделось свыше.
Так и Бездна, например, не может напрямую проникнуть в мозг человека и сказать: «Дурень, чеснок не убьёт бросского воина. Это обман!» Вот и приходится ей выкручиваться, но, судя по упрямству её последователей, пока не очень получается.
Я сам до конца не понимал законов «божественного предела», который ограничивает богов в мирах смертных. Но на то они и божественные законы.
То, что со мной боги спокойно разговаривали, особенный случай. И, естественно, я крепко задумывался — а почему?
То ли это переселение душ по воле Отца-Неба повлияло, то ли моя сознательная жертва, чтобы спасти свою дочь. А быть может, всё гораздо банальнее, и меня спасает наличие в глубине души Хморока… Но при всём при этом Отец-Небо так ни разу и не связался со мной — ни видением, ни прямым указанием.
А из трактатов Ордена Света я прекрасно помнил: боги практически никак не показывают себя там, где им нужна сильная вера. С этими богами только так… Каждая мелочь — важна.
Дракониха была достаточно могучей, но всё же не божеством. И когда я коснулся её топорищем, моя особенность показала себя и тут — я хоть и получил заметный
