Последний властелин Антарктиды Часть 1-я - Александр Зубенко
—Теперь будем, наконец, знать, куда нас забросило провидение и где мы находимся.
—А что там?
—Схема бункеров. План эвакуации на случай пожара. Немцы всегда отличались педантичностью, вот мы и узнаем из схемы, в каком помещении сейчас бродим. Предлагаю остановиться в этом конструкторском бюро на обед, а заодно и изучить досконально схему, чтобы знать, какие помещения ждут нас впереди. Зная расположение тех или иных бункеров, нам будет легче ориентироваться в этом лабиринте подземелий. Согласны, господа-товарищи? – Виктор Иванович, похоже, начинал шутить и поднимать всем настроение. – Людей, надо полагать, мы здесь всё равно не найдём: всё автоматизировано и работает в автономном режиме, запрограммированном учёными несколько десятилетий назад – об этом говорит пыль на столах и под ногами. Все залы, что мы прошли, давно покинуты. По каким-то, пока необъяснимым причинам, люди ушли отсюда и, причём, внезапно. Словно был какой-то сигнал тревоги и они, оставив всё, как есть, спешно ретировались, не наведя даже порядок на своих рабочих местах. Вот и посмотрим сейчас на план эвакуации – авось что-нибудь и поймём. Андрюша, будешь переводить надписи и пояснения. Как нога? Успокоилась?
—Сплюньте, —повеселел Андрей. – Терпимо.
Он миновал, ковыляя, Якута, приблизился к стене и стал разглядывать схему. Остальные сгрудились сзади за спиной, и даже Сын полка перестал сопеть, принявшись чистить клювом свой короткошерстный мех (или что у него там по природе)…
—Туалет найди, однако.
—Хорошо! – засмеялся Андрей. – Мы же уже все ходили вечером в лаборатории. Забыл?
—То вчера было. Сейчас опять хочется. Да.
Тут уже все чуть не захохотали во весь голос. Впрочем, Якут был прав. С утра они так и не сходили по нужде: любопытство било через край, и все хотели попасть за двери как можно скорее.
Перед путешественниками висели два керамических полотна одинакового размера два на два метра. Сразу было понятно, что это план расположения тех или иных помещений с поясняющими надписями на немецком языке, написанные как всегда готическим шрифтом. Павел вытащил из кармана блокнот и принялся перерисовывать схему, одновременно внося поясняющие комментарии, которые стал диктовать Андрей.
Схема пожарной безопасности изображала профиль подземных бункеров в разрезе и отдельно планы каждого этажа.
—Так эта База-211 многоярусная! – ахнул профессор, присматриваясь к плану. Стрелки эвакуации давали довольно ясное представление о всём подземном сооружении в целом. Всё было пронумеровано, иногда попадались красные линии, много было поясняющих надписей, о которых Андрей не имел ни малейшего понятия.
—Господи! – взъерошил он волосы. – Да тут сам чёрт ногу сломает. – Я немецкий учил на уровне разговорного языка, а здесь всё сплошь забито техническими терминами. Трубы какие-то, шахты, тоннели, коммуникации… Ну, положим, помещения я ещё переведу. А как быть с техническим оборудованием? Гляньте – всё, что ниже второго этажа – сплошь узкопрофильные термины, обозначающие непонятно что. Это, как если бы немцу дали переводить, скажем, наш термин «Электроэнергомашспецсталь». Представляете, как он сломал бы себе язык об эти «дебри»?
—Ничего, Андрюша, —ободрил его начальник. – Ты переводи, что знаешь, остальное мы сами домыслим. Павел перерисовывает, а потом в обед мы всё это разберём досконально, по этажам, по ярусам, по коридорам и тоннелям. Шахты, говоришь?
—Да. Вот тут, —он провёл пальцем по схематичному изображению какой-то пунктирной линии, уходящей за пределы очерченной жирным цветом периметра. – Этот периметр – границы нашего бункера, где мы сейчас находимся. Шахта выходит за его пределы. Дальше вообще «абракадабра» идёт какая-то. Бункер имеет четыре этажа ниже уровня земли и три этажа ответвлённой системы коммуникаций, утопленных в каком-то наружном кратере у ледниковых торосов. Там есть входные двери, видите? Так называемый, технический вспомогательный вход-выход. Рядом выдолблен в скале огромный ангар, уж не знаю, для самолётов ли или ещё для чего – тут не поясняется. Ангар пронумерован цифрой «4».
—Значит, есть где-то ещё, как минимум три таких же, —согласился профессор. – А это что за линии?
—Уходящие зигзагом в пещеры?
—Да. Вот эти, —указал он пальцем.
—Трубы для отвода воздуха. Боковые, вспомогательные.
—Ясно. А это?
—Колодцы какие-то, не могу перевести. Тут целый город под землёй!
—Скорее, не город, а городок. Одна из ветвей или районов или пригородов – как хотите это называйте. Сам город, подземный, разумеется, где-то ещё впереди, в ином месте. А это лишь технические пристройки: обсерватория, лаборатории, цеха, подсобные склады, коммуникации, конструкторские бюро. Возможно, мы дальше наткнёмся на пустые общежития, столовые, может, архивы какие-нибудь. И я не удивлюсь, если по-прежнему никого не встретим. Если бы тут были люди, нас бы уже давно обнаружили по мониторам. Видели, сколько следящих камер натыкано по углам каждого зала? А нас ведь ещё и записывают – не забывайте. Только всё это происходит автоматически. Считывающие и записывающие устройства работают автономно на движение. Пока в помещениях царит пустота камеры «отдыхают». Стоит кому-то начать двигаться – в данном случае нам – и камеры «оживают».
—Это тоже технология будущего, —заметил Павел. – Их будущего.
—Да. У нас такое уже есть. Но чтобы в конце сороковых годов!.. – профессор развёл руками. – Тут не только Шаубергер, очевидно, приложил руку.
—А что вы хотели, Виктор Иванович? Сами рассказывали, что все наиболее прогрессивные умы человечества на тот момент были собраны здесь. Я не удивлюсь, если тут производилось и первое клонирование. Вспомните лабораторию с мутантами… —Павел заносил в блокнот всё, что диктовал Андрей. Сам Андрей в это время мучительно пытался вспоминать всякие «перфекты», «партицип-цваи» и прочие склонения и падежи немецкого языка. Вот же угораздило! Тут вся институтская программа вылетит из головы напрочь.
—Итак, —подвёл он итог, не совсем ещё разобравшись в пояснительных надписях и технических терминах. – Мы сейчас находимся на первом подземном этаже. Сам бункер, как видите, пирамидой уходит вниз под землю на четыре этажа. Глубина залегание объекта – шестьдесят метров вглубь льдов в ту и в другую сторону, то есть под нашими ногами ещё три этажа или яруса – как вам будет угодно это называть. Сами шахты, трубы вентиляции, колодцы и тоннели уходят вниз и разветвляются в разные стороны на глубине триста метров вековых льдов.
—Однако… —недоумённо поднял брови Якут. После кульмана
