Санин Евгений - Чудо - из чудес
— Стас! — словно очнувшись, нетерпеливо показал на часы Ник.
Но тот словно не слышал его.
Стараясь даже не притрагиваться к крупной серебряной монете с изображением богатырского профиля, он с упоением продолжал:
— А это — образец одного из тех самых тридцати сребреников, которым могли расплатиться за предательство с Иудой. Тетрадрахма финикийского города Тира. На лицевой стороне аналог Геракла — Мелькарт. На оборотной — орел. Если быть совершенно точным, то их могло быть четыре разных вида. Но этот ученые считают наиболее вероятным. Очевидно, хозяин этой коллекции держал его у себя, чтобы она своим блеском жгла его взгляд…
Давила своею серебряной тяжестью…
Колола своими острыми зазубринами и трещинами, сделанными во время ручной чеканки…
Уязвляла следами ударов и царапинами, которые появились на ней за время хождения по многим городам и странам…
Будила совесть…
Звала к покаянию…
И постоянно напоминала, что, совершая любой грех, мы тоже предаем Христа, а значит, получаем свои сребреники.
Правда, не монетами, как Иуда, а в виде удовольствия или различных земных благ.
Иными словами — современные сребреники Иуды…
Стас немного помолчал, прижав ладонь к груди, пообещал Нику, что будет теперь предельно краток.
Хотя тот уже, задумавшись, и не торопил его.
И стал показывать:
— Вот это — лепта Ирода Великого. Главное ее достоинство в том, что она ходила в Иудее, когда родился Христос. Это — монета римского императора Клавдия, во время которого началась апостольская проповедь. Самое интересное, что она отчеканена в Антиохии, где именно в это время христиан впервые стали называть христианами.
Стас готов был говорить без конца.[16]
И даже Ник уже слушать его, не перебивая.
Но тут не выдержала Рита.
— А где же — денарий Тиберия? — дождавшись очередной паузы, спросила она, все время по ходу рассказа сверявшая образцы монет с их копиями на фотографиях. – Я что-то нигде не вижу его… Вот тут он должен лежать, — показала она на единственную пустую ячейку, — но его почему-то нет…
— А его и не может быть здесь! — усмехнулся Стас.
— Почему? — в один голос спросили Рита и Ник.
— А потому….
Стас опустил руку в нагрудный карман пиджака, достал крепкий прозрачный пакетик, в котором была бумажка, развернул ее и театральным жестом показал небольшую серебряную монету.
— … что он — вот!
— И правда — он самый! — сверившись с листом, так и ахнула Рита. — Но… почему он у тебя? Откуда?!
— Отсюда! — кивнул на ларец Стас и, наконец, объяснил: — Все дело в том, что мне подарил его твой… простите, ваш дед. Ну, в тот вечер, когда он встал с коляски.
— Точно. Он что-то рассказывал мне об этом, но я не придала значения… — сказала Рита и вопросительно посмотрела на Ника:
«Мол, что же теперь делать? Ведь Градов поставил обязательным условием, чтобы этот денарий был в коллекции! А коллекция, в свою очередь, вошла во все то, что отойдет ему с этим домом».
— Стас! — уже деловым тоном сказал Ник. — Во сколько можно оценить эту коллекцию? Я понимаю, что это дело не одной минуты и даже часа. Но — хотя бы приблизительно. Плюс-минус тысяча долларов.
— Хорошо, я попробую… — согласился Стас.
И, благодаря калькулятору в телефоне привычно принялся за дело.
Пока он подсчитывал, в дом вошла Анастасия Семеновна.
Градова…
Затем — Голубева, по фамилии спасавшего её от бывшего мужа Василия Ивановича Голубева, ставшего после отцом Тихоном...
Снова Градова…
И вот теперь, после окончательного избавления от него — сама по себе…
Стас покосился на нее и удивился: она совсем не постарела за это время. Наоборот, похудела и от этого стала словно моложе.
— Вот, — сказала она, — зашла, увидев здесь, наконец, огонек. К тому же, ко мне только что заходили, мебель просили. Берите, конечно, сколько вам надо. А ты, Риточка, что теперь будет здесь жить?
— Да нет, я надеюсь, что сегодня продам этом дом, — призналась Рита.
— Везет тебе. Вот бы и мне свой продать… — со вздохом сказала Анастасия Семеновна.
— Что так? – насторожился Ник.
— Да есть одно серьезное обстоятельство.
Анастасия Семеновна подошла к Нику и что-то прошептала ему на ухо.
— А-а, — с уважением протянул Ник. — Это дело благое. А вы хорошо все обдумали?
Анастасия Семеновна молча кивнула.
— Ну, тогда сейчас же решим и ваш вопрос. Стас! Долго тебя еще ждать?
—Нет, все! — отозвался Стас.
И, показывая цифры на калькуляторе, сказал:
— Все монеты подлинные и отменного качества. Если продавать эту коллекцию оптом и в разумных пределах, то она стоит приблизительно 30, ну, максимум 40 тысяч долларов. Если покупать, то, разумеется, будет дороже.
— Все, достаточно! — остановил его Ник. — Это — капля в море, по сравнению с общей стоимостью.
Он перевел взгляд на Анастасию Семеновну и спросил:
— А вы сколько хотите за свой дом? Он, насколько я помню, у вас раза в полтора меньше этого?
— Да что вы — раза в три. И мне, то есть сыну — я ведь для него все это делаю — вполне достаточно полумиллиона долларов.
— Понял, — кивнул Ник и, поочередно показывая один и три пальца, приказал стоявшему в дверях Саше: — Два моих дипломата сюда.
Саша понимающе кивнул и выбежал из зала.
Вернулся он с двумя кожаными дипломатами.
Один был небольшой, второй гораздо крупнее и толще.
Ник открыл его — он был до отказа заполнен зеленоватыми долларовыми пачками — и сказал:
— Рита, это тебе за твой дом вместе со всем, что в нем. Здесь ровно три миллиона долларов! Можешь не пересчитывать.
— Но это же очень много… — даже отшатнулась после таких слов от дипломата Рита.
— Бери-и! Отдашь миллион… — Ник, чуть было не сказав «Градову», но вовремя вспомнив, что здесь находится Анастасия Семеновна, которая тоже больше всего на земле боится этого страшного человека, уведшего ее в свое время от отца Тихона, проговорил: — … сама знаешь кому. На одну половину оставшегося — будешь жить. На другую можешь открыть свое дело. Но только, прошу, сначала посоветовавшись со мной. Тогда оно будет выгодным и безопасным!
— Спаси тебя Господь… Ник… — только и смогла вымолвить Рита, может, впервые за долгие годы упомянув имя Бога.
— Вот это другое дело, — кивнул ей Ник. — Во славу Божию.
И открыл другой дипломат.
— А это вам, — пододвинул он его Анастасии Семеновне. — Миллион долларов. Все расходы по продаже-покупке — за мой счет!
— Ни-ик! — с укоризной протянула та.
— Все нормально! Будете теперь там за меня молиться! — остановил ее Ник и, с облегчением выдохнув, огляделся по сторонам: — Ну, что там еще? Ах, да, эти монеты… Стас, ты, кажется, больше всех из нас любишь старину. Вот и забирай ее себе! Вместе с ларцом. Как говорили купцы в древности, коня — так с уздечкой!
— Ну, Ник, вот спасибо, вот удружил! — обрадовался — куда больше, чем «Лексусу», Стас, не зная даже, как и благодарить за это друга, и тут только вспомнил: — Спаси Господи!
— Во славу Божию! — серьезно ответил Ник и ему.
Разрешил робко попросившей об этом Рите немедленно уехать в Москву — покупку они оформят потом.
И, услышав какой-то шум за дверью, спросил у Саши:
— Что там еще?
— Да люди пришли — объяснил тот.
— Какие еще люди?
— Хозяева соседних коттеджей. И тоже хотят за любую цену продать их…
— Да что тут эпидемия какая на это, что ли? — удивился Ник.
— С тех пор, как умер Соколов-старший, все здесь пришло в запустение, — объяснила Анастасия Семеновна. — И многие с радостью уехали бы отсюда…
— Да я бы, конечно, их тоже выручил, — сказал на это Ник, но подумал-подумал, да и развел руками. — Только зачем мне весь этот поселок?..
10
― Кар-рашо! ― тут подтвердила ворона.
Миг — Вечность…
Вечность — миг…
Так и пролетел-протянулся этот предсвадебный день.
