Санин Евгений - Денарий кесаря
Василий Иванович извинился перед Соколовым и бросился ему вслед.
Владимир Всеволодович опередил его буквально на пару шагов.
- Вот, пожалуйста, - сказал им Викентий, протягивая медную монету, на одной стороне которой был изображен Тиберий, а на другом – рог изобилия. – Коммагена. Первый век нашей эры!
- Как Коммагена? – ахнул Василий Иванович. – Мы же просили – Эдессу!
- Вот зарезал, так зарезал! – покачал головой Владимир Всеволодович.
- Ничего подобного, - возразил Викентий. – Поверьте мне на слово это – та самая монета, которая вам нужна. Можете взять ее на комиссию и отдать мне деньги потом, если вдруг окажется, что это не так. А сейчас, простите, меня ждут!
И он направился… к стоящим у мерседеса Градову с Соколовым.
Ничего не понимая, Василий Иванович тоже подошел к ним.
- Мы ничего не понимаем в античных монетах. И поэтому решили прибегнуть к помощи консультанта, – сразу же предупредил его Соколов и спросил, показывая на Викентия. – Надеюсь, этой нашей кандидатуре вы доверяете?
- Конечно! – улыбнулся Василий Иванович, приветливо кивая Викентию. Но тот почему-то закашлял и отвернулся.
- Вот и отлично! – подытожил Соколов и благодушно разрешил: - Ну, а если у нас возникнут спорные моменты, можете пригласить своего доверенного человека.
- Только не Владимира Всеволодовича! – подал голос Градов, и Василий Иванович внутренне сжался – что-то не то было в поведении Викентия и Градова…
Стараясь не обращать на это внимания – ведь, если разобраться, заказ был предназначен не для них, он достал из портфеля и протянул Соколову папку с машинописью повести.
Тот неторопливо развязал тесемки, полистал ее, шевеля толстыми губами, и одобрительно сказал:
- Ничего не скажешь – солидно. И – интересно. Надеюсь, моему отцу это понравится!
- Это еще надо доказать! – начал было Градов, но Соколов властно остановил его:
- Поверим, так сказать, на слово – писательское! – пошутил он и поинтересовался: - Ну, а что там у нас с монетами?
- Вот, пожалуйста! – с готовностью протянул альбом-кляссер Василий Иванович.
- Ничего не скажешь, хороши… - разглядывая монеты, похвалил Соколов.
И тут раздался возмущенный голос Градова:
- Позвольте! А почему здесь города и государства, упоминаний о которых нет в Евангелии? Так вы нам можете представить монеты со всего мира!
- А разве апостольская проповедь не обошла всю Ойкумену – как называли римляне и эллины тогдашний мир? И потом, вы ведь сами сказали собрать монеты, связанные с христианством.
- Но…
- Оставь, что ты придираешься к человеку? Надо было сразу давать точное указание! – поморщился Соколов. - Если что действительно не то или не так, давай по существу!
- Можно и по существу!
Градов неожиданно достал из сумочки маленький альбомчик и развернул его. В нем тоже оказались монеты.
- Наше условие было, чтобы это были лучшие монеты в стране. А тут, извольте полюбоваться! – сказал он и принялся показывать их Соколову. – Вот посмотрите на монету Тира, которую нам предлагает Василий Иванович, и сравните ее с этой?
- Да, вроде, обе хороши! – пожал плечами Соколов.
- Не скажите! – стараясь не смотреть на Василия Ивановича, подал голос Викентий, которого, незаметно подтолкнул в бок Градов. – На первой монете две буквы явно не прочеканены и трещина на гурте.
- Но стиль-то ведь лучше? – возмутился Василий Иванович. – Штемпеля для моей монеты явно резал талантливый эллинский мастер. А эту, наверное, делал какой-нибудь скифский раб из-под палки надсмотрщика!
- Может, и так, - уклончиво согласился Викентий. – Что касается стиля, это вопрос спорный. Тут, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет! Но так как вторая монета бесспорно без дефектов, я считаю, что она превосходит по качеству первую…
Та же участь после этого постигла еще несколько монет. И только в одном случае можно было согласиться с Викентием.
Василий Иванович, ошеломленный таким предательством, даже не нашел, что возразить, но тут вспомнил про монету Эдессы, которую не успел положить в альбом и продолжал держать в кулаке.
- Что же вы тогда скажете по поводу этой монеты? – спросил он.
Викентий заметался взглядом с монеты то на Василия Иванович, то на Градова… И, очевидно, последний заплатил ему меньше, чем он мог получить за свою монету, а может, ученая совесть, наконец, подала в нем голос, сказал:
- Только то, что этот дупондий[14] Коммагены тематически и по времени гораздо ближе к христианской теме, чем то, что у вас! - кивнул он на желтевшую под пленкой монету в альбомчике Градова.
- А при чем тут Коммагена, когда в повести, как я смотрю, упоминается город Эдесса? – насторожился тот, внимательно изучая во время всего разговора текст повести.
Василий Иванович почувствовал, что внутри у него словно что-то оборвалось.
«Вот и все – проиграл! И зачем я только зашел в этот храм? – с досадой подумал он. - Что я скажу теперь Насте?»
Но Викентий неожиданно сказал:
- Дело в том, что Эдесса при императоре Тиберии входила в состав области Коммагена. Эта монета легко датируется по цифрам в его многочисленных титулах. Она девятнадцатого-двадцатого года нашей эры. И, собственно, вполне могла ходить в то время, когда царь Авгарь получил убрус с изображением Христа и приказал повесить его в городских воротах.
- Видишь, каково спорить с учеными? – усмехнулся Соколов, с упреком глядя на своего заместителя.
- Вижу! Но посмотрю, что они смогут возразить вот на это! - ответил тот, достал из нагрудного кармана пакетик, развернул его и, торжествуя, показал… денарий Тиберия. Тот самый – Ашота Телемаковича!
Первым желанием Василия Ивановича было броситься к телефону-автомату и вызвать милицию.
Но Градов быстро остудил его пыл.
- Вот, случайно приобрел у случайных людей! Не пожалел ничего, чтобы лично сделать подарок вашему отцу, - сказал он Соколову, и Василий Иванович понял, что никакая милиция тут не поможет. Попробуй теперь доказать, где он его взял…
Викентий же, мельком сравнив денарий Тиберия в альбоме Василия Ивановича с тем, что показывал Градов, твердо сказал:
- Этот на несколько порядков выше. И по сохранности, и по стилю. Тут не может быть двух мнений.
- Есть еще третье мнение! Научное! – весомо сказал Василий Иванович и, порывшись подрагивающими руками в портфеле, протянул Соколову журнал с книгой «Закон Божий»..
- Что это? - не понял тот.
- Статья, доказывающая, что денарием кесаря вполне мог быть, и даже наверняка был им денарий императора Августа.
Василий Иванович показал Соколову на денарий в своем альбоме и потом для сравнения дал посмотреть на его изображение в книге:
- Вот этот!
- Спорный вопрос! – заявил Градов.
- Возможно, – с трудом сохраняя спокойствие, пожал плечами Василий Иванович. – Но, тем не менее, с поддержкой такой статьи в авторитетном научном журнале я могу с равным правом утверждать, что денарием кесаря была не ваша, а моя монета!
И не давая Градову опомниться, с несвойственной для него настойчивостью, протянул Соколову переданный ему другом резерв:
- А это монеты взамен тех, что вам по каким-либо причинам не понравились. Вот – святой Константин Великий, его мать – святая Елена, и еще Византия, с изображением Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы.
- Простите, - вмешался Градов. – А какое время описывается в вашей повести?
- Первый век! – с готовностью ответил Василий Иванович.
- А эти монеты какого времени?
- Четвертого и десятого!
Чувствовалось, что Градов основательно подготовился к приему заказа.
- И на каком же основании вы пытаетесь всучить нам эти совершенно не подходящие во времени монеты?
- А на основании моих сносок! – ответил Василий Иванович, взял повесть из рук Градова и показал: - Вот, вот и вот!
Изучив сноски, Градов дал знак Викентию, что его миссия закончилась, и обменялся с Соколовым заговорщицкими взглядами.
Наступила неловкая пауза, которую, кашлянув, нарушил сам Соколов.
- Все это, конечно, хорошо… И, тем не менее, в этом заказе есть некоторые пробелы! – сказал он.
