Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya
Профессор, который преподавал социологию поменялся после гражданской войны, а значит и содержание уроков изменилось по сравнению с тем временем, когда в Академии учились наши родители. Пособия, которые подготовил для меня Фердинанд кардинально отличались от того, что требовал от нас профессор. Поэтому в прошлом году нам всем пришлось приложить много усилий, чтобы сделать новый учебник, но при этом сохранить и старые знания. Это было даже немного грустно, ведь не смотря на то, что старая программа была заметно труднее, она казалась более полезной для нашего будущего.
— Начинаем экзамен, — сказала Фрауларм, которая и являлась нашим профессором социологии. Мы приготовились записывать вопросы, на которые нам предстоит отвечать.
— Хм? — удивленно пробормотал один из учеников. — Что это…?
— Мы не проходили подобное… — сказал кто-то другой.
Зачитанные ей вопросы вызвали переполох среди учеников Древанхела и некоторых других представителей великих герцогств. То есть среди тех, кто отлично знал предмет. Шум начал нарастать и Фрауларм бросила на ропщущих студентов свирепый взгляд.
— Тишина! — закричала она. — Я буду читать задание только трижды! Зададите свои вопросы после того, как я закончу. Вы мешаете другим ученикам! — ее высокий голос, усиленный магическим инструментом, разнесся по всей аудитории. Это было так громко и пронзительно, что мне хотелось закрыть уши, чтобы защититься.
Фрауларм начала читать задачу во второй раз, не обращая внимания на недовольное бормотание учеников. Но скоро в аудитории воцарилась тишина, нарушаемая только ее голосом и скрипом ручек. Все торопливо записывали, осознав возможные последствия своей медлительности.
Когда задача наконец была прочитана трижды, кто-то из студентов Древанхела вскрикнул, привлекая к себе внимание.
— Профессор Фрауларм! — пока все сидели и старались написать ответ к заданному нам заданию, только Ортвину хватило смелости, чтобы встать и задать вопрос.
— Да, Древанхел? — Фрауларм посмотрела на него, ожидая, пока Ортвин продолжит.
— Этот тест не может быть правильным. Ничего из этого не входило в программу по социологии в прошлом году.
Он был прав. Задача, которую нам только что зачитала Фрауларм основывалась на программе, которую изучало поколение Фердинанда. Сам факт изменения учебного плана не был чем то необычным. Когда профессор социологии сменился после гражданской войны, учебный план тоже поменялся, но это было в первый раз, когда содержание занятий меняется без смены профессора. Фрауларм еще какое то время слушала, как ученики выражали свое несогласие с подобными заданиями, а затем ее губы изогнулись в бессердечной ухмылке.
— Да, конечно. Материал отличается, но мы будем изучать его в этом году. Учебная программа не всегда остается неизменной. Подобные проблемы изучались студентами в прошлом. Я просто решила использовать в своих уроках мудрость предков, потому что посчитала, что ее изучение будет полезным для вас.
Если не искать подвоха в ее словах, то может показаться, что она действительно учитель, который страстно любит свой предмет. В конце концов, она потратила время на то, чтобы изучить материал прошлых лет, чтобы собрать лучшее для своих учеников.
Я была бы тронута этим, если бы она сделала подобное через несколько лет, после своего прихода в Академию. И если бы не ее ухмылка, я бы действительно могла подумать, что она старается ради нас.
Но ее хихиканье и тот самодовольный взгляд, которым она одарила нас, были адресованы не Ортвину, который посмел открыто выразить свое сомнение в содержании вопросов, а Эренфесту. Нет никаких причин сомневаться, что такая резкая смена программы связана лишь с ее желанием не дать нам сдать ее предмет с первого раза.
— Древанхель, если у вас больше нет вопросов, можете садиться.
После недолгого ошеломленного молчания, Ортвин все-таки подчинился с тихим «Ясно». Он тоже смог догадаться, что здесь происходит, и когда сел на свое место, с беспокойством бросил взгляд на нашу группу. Я видела, что другие ученики тоже бросают в нашу сторону сочувствующие взгляды, но поскольку даже Древенхель, великое герцогство, не смогло ничего добиться своим протестом, то они тем более не могли высказывать никаких претензий.
— Мы просто должны сделать все, что в наших силах, — тихо прошептал Вилфрид. Я, как и Филина с Родериком, до этого внимательно смотрящие на Фрауларм, кивнули.
— Итак… Следующий вопрос, — голос Фрауларм разносился по тихой аудитории. Во время небольших пауз, которые она делала, было слышно лишь, как перья царапают пергамент. Экзамен продолжался.
— И так, все закончили? — к тому времени, когда мы сдали наши работы, большинство учеников других герцогств уже давно закончили. Они никак не могли хорошо написать экзамен, который был почти полностью построен на вопросах, которые не изучались уже около десяти лет. Большинство учеников просто сдавались и сдавали листы, которые не были заполнены и наполовину.
Причина, по которой они все еще не ушли заключалась в том, что им было любопытно как с этим экзаменом справится Эренфест.
— Родерик, передай наши работы, — сказал Вилфрид. Родерик кивнул в ответ на это распоряжение, а после собрал листы с ответами у учеников нашего герцогства и понес их Фрауларм. Она взяла их с широкой улыбкой, словно бы с нетерпением ждала этого момента.
— Позвольте мне начать оценивать ваши тесты, — ее тон был полон превосходства, но как только она начала просматривать наши листы с ответами, ее глаза широко раскрылись, а руки, сжимающие бумагу, начали мелко дрожать.
— Ого! Какие же замечательные работы! — воскликнул другой профессор, которые проверял ответы вместе с ней.
— Вы довольны, профессор Фрауларм? — спросил третий преподаватель, с удовольствием переводя взгляд с листов перед ним на женщину. — Эренфест не пытался жульничать. Как мы все видим, им под силу пройти тесты по материалу, который вообще не преподавался уже несколько лет.
— Гх… Эренфест сдал в полном составе, — с досадой в голосе, наконец, выдавила из себя Фрауларм. Это объявление вызвало волну удивленных перешептываний, которая разошлась по аудитории. Те, кто еще писал работу, тоже оторвались
