Момо - Михаэль Андреас Гельмут Энде
В некоторых местах людские толпы были такими густыми, что Серые господа с трудом продирались вперед в этом человеческом лесу. Даже пушинка, повисшая в воздухе, становилась такой твердой, что Серые господа, наталкиваясь на нее, едва не разбивали себе голов. Маленькой и худенькой Момо бежать было легче.
Момо не представляла себе, как долго предстоит им еще бежать. Она озабоченно поглядывала на Цветок Времени. Но он только распустился. «Беспокоиться рано», — подумала Момо.
И тут случилось то, что сразу заставило Момо забыть обо всем: она увидела в боковой улице Беппо-Подметальщика!
— Беппо! — крикнула она, вне себя от радости, подбежав к нему. — Беппо, я тебя повсюду искала! Где ты был все это время? Почему ты ни разу не пришел? Ах, Беппо, милый Беппо!
Она хотела было кинуться ему на шею, но в страхе отпрянула, ударившись как об железо. На глазах у нее выступили слезы. Она смотрела на Беппо, тихо всхлипывая.
Фигурка старика казалась еще более согбенной, чем раньше. Он похудел и побледнел. Вокруг подбородка выросла белая щетина. В руках он держал старую метлу, стершуюся от бесконечного подметания. Так он стоял, неподвижный, как и все вокруг, и пристально смотрел сквозь маленькие очки на уличный мусор.
Вот когда Момо нашла его — сейчас, когда это бесполезно, когда он не мог ее видеть! Может быть, она видит его в последний раз! Кто знает, чем все это кончится. Может быть, он так и останется тут стоять целую вечность…
Черепаха затрепыхалась в руках Момо.
«СКОРЕЕ!» — стояло на панцире.
Момо кинулась назад, на главную улицу, — и испугалась: воров времени нигде не было! Она пробежала еще немного в том направлении, куда они улепетывали, — но напрасно.
Момо потеряла их след!
Она остановилась в растерянности. Что теперь делать? Момо вопросительно взглянула на Кассиопею.
«ТЫ ИХ НАЙДЕШЬ, БЕГИ СКОРЕЕ!» — посоветовала черепаха.
И Момо просто побежала куда глаза глядит — то вправо, то влево, то прямо…
Она была уже на северной окраине большого города — там, где выстроились одинаковые постройки вдоль широких прямых улиц — до самого горизонта. Момо бежала все дальше и дальше, но так как все дома и улицы были совершенно одинаковыми, ей стало казаться, что она не двигается с места.
Момо уже совсем пала духом, как вдруг заметила последнего из Серых господ, заворачивавшего неподалеку за угол. Он хромал, штаны были разорваны, шляпу и портфель он потерял, только в его судорожно сжатых губах еще дымился окурок серой сигары.
Момо побежала следом за ним — до того места, где в бесконечном ряду домов не хватало одного. Вместо дома возле пустыря возвышался высокий строительный забор, сколоченный из грубых досок. В заборе Момо увидела чуть приоткрытые ворота — туда и прошмыгнул последний из Серых господ.
Над воротами — объявление, Момо остановилась, чтобы прочитать его:
!ВНИМАНИЕ!
ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!
ПОСТОРОННИМ ВХОД
СТРОГО ВОСПРЕЩЕН!
Глава двадцать первая
КОНЕЦ, ОЗНАЧАЮЩИЙ НАЧАЛО НОВОГО
Момо задержалась, расшифровывая надпись. Когда она проскользнула в ворота, последний из Серых господ уже исчез.
Перед ней был огромный строительный котлован, глубиной метров в тридцать. Вокруг стояли экскаваторы и еще какие-то строительные машины. В глубину котлована вела наклонная дорога, на ней застыли внезапно остановившиеся самосвалы. Тут и там окаменели в различных позах строительные рабочие.
Куда теперь? Куда мог скрыться Серый господин? Никакого особого входа Момо не заметила. Она взглянула на Кассиопею, но и та, видно, ничего не предугадывала. Ее панцирь был пуст.
Момо спустилась в котлован и огляделась. И опять увидела знакомое лицо! Это был Никола, каменщик, нарисовавший когда-то цветы на стене ее комнаты. Конечно, и он был недвижим, как другие, но его поза была очень странной. Он стоял, приложив ко рту ладонь — словно кричал кому-то, другой рукой он указывал на отверстие гигантской трубы, торчавшей возле него из дна котлована. Казалось, что Никола смотрит прямо на Момо.
Момо сочла это за благоприятный знак. Не долго думая она полезла в трубу. Очутившись внутри, Момо сразу заскользила куда-то вниз — труба была почти отвесной. Она то и дело поворачивала, и Момо кидало из стороны в сторону. От бешеного скольжения она ничего не видела и не слышала. Иногда она входила в штопор, вертясь вокруг собственной оси, и летела вниз головой, в темноте, крепко прижимая к себе черепаху и Цветок Времени. И чем глубже она спускалась, тем становилось холодней.
«Как я отсюда выберусь?» — мелькнуло у нее в голове, но не успела она об этом хорошенько подумать, как труба вдруг кончилась, и Момо очутилась в подземном коридоре. Вокруг был разлит пепельно-серый свет, исходивший, казалось, от самих стен.
Момо вскочила на ноги и побежала дальше. Ее шаги были беззвучными, она бежала босиком, — а впереди опять раздавались шаги Серых господ.
От главного коридора расходились в обе стороны боковые ходы, все это разветвление простиралось, очевидно, далеко под кварталом новостроек.
Момо услышала голоса. Она пошла прямо на них, дошла до какого-то угла и осторожно выглянула из-за него.
Ее взгляду открылся огромный зал с длинным столом посередине. Вокруг него в два ряда сидели Серые господа — вернее, то, что от них осталось. Как убого выглядели эти последние из воров времени! Их костюмы превратились в лохмотья, серые лысины были в шишках и ссадинах, лица искажены от страха.
В бледных губах зажаты горящие сигары.
Момо разглядела в противоположной стене зала большую стальную дверь. Оттуда веяло ледяным холодом. И хоть Момо знала, что это бесполезно, она все же опустилась на корточки и закутала ноги пиджаком.
Говорил Серый господин, восседавший во главе стола на фоне бронированной двери:
— Надо экономнее обходиться с нашими запасами. Мы не знаем, как долго нам еще ими пользоваться. Мы должны себя ограничивать.
— Нас мало осталось! — крикнул другой. — Запасов хватит на годы!
— Чем быстрее мы начнем экономить, тем дольше продержимся, — продолжал оратор, не обращая внимания на выкрик. — Вы знаете, господа, что я подразумеваю под экономией. Будет вполне достаточно, если катастрофу переживут только некоторые из нас. Мы должны быть объективными! Сидящих за этим столом слишком много, господа! Число их должно быть значительно уменьшено. Так подсказывает разум. Могу я попросить вас произвести
