Проклятье гномов. Клинки и розы - Вадим Кузнецов
— Неужели? Я думал, все женщины любят пожестче.
— Не все… А у меня еще не зажила рана после этого мерзкого Адольфа!
— Рана… простите, телесная…
— Там все нормально… — криво улыбнулась Шарлотта. — Душевная рана. Поэтому, будьте нежнее.
— Хорошо… — согласился Андрэ, увлекая женщину на постель. Кровать в келье была маленькой, монашеской, и они с трудом, но поместились. Медленно, шаг за шагом, Шарлотта освободилась от своей одежды, и улеглась на спину, призывно раскинув ноги. Андрэ не требовалось долгой прелюдии, но виконт замешкался. Сперва он запутался в своем женском платье, но потом выскользнул из него, оставив на полу скомканную юбку и башмаки. С голым торсом и узких панталонах, сквозь которые выступало поднятое мужское достоинство, виконт жадно бросился в объятия принцессы. Та помогла ему стянуть последний предмет одежды, и Андрэ победоносно вошел в женщину. Шарлотте пришлось закусить губу, дабы сладострастные крики не нарушали покой этого святого места.
Через несколько минут все было кончено, и обессиленные любовники просто лежали на узкой кровати, едва не падая с нее. Шарлотта, вспоминая Робера, ожидала большего, но в ее положении лучше довольствоваться малым.
— Может, ты все-таки оставишь меня одну? — спросила Шарлотта.
— Мне уйти? — удивился Андрэ.
— Здесь вдвоем тесновато. Уступи мне кровать, любезный друг, сам же садись рядом. Хочешь, одевайся.
— Брр… как вы только ходите в этих балахонах? — завозмущался Андрэ, вставая с постели. — Мне около часа помогали облачиться в платье. Я сам не сумею.
— Хм… Ладно, оденем тебя попозже. Можешь потом хвастаться, что тебя одевали принцессы, — Шарлотта многозначительно подняла палец вверх.
— Принцессы?
— Глупый, я же не могу просить монашек, чтобы они напяливали на мужчину женское платье! Придется нам тебя одевать с Изабеллой, больше некому.
— А-ааа… — прошептал Андрэ, натягивая панталоны. За ними последовала сорочка, а платье, естественно, он сам умело надеть не в состоянии.
— Что нового в Столице? — спросила Шарлотта, стыдливо прикрываясь одеялом, хотя холод пронизывал помещение весьма ощутимо. В келье было совсем не жарко, ибо в монастыре топили плохо, а ремонт давно не производился. Поэтому зимой тянуло изо всех щелей.
— Антонию удалось задержать неприятеля. Он одержал победу. Маленькую, но победу.
— Прекрасно. Алоиз не предлагал заключить мир или хотя бы перемирие?
— Нет. Какого черта. Он захватил почти весь Россенваль и половину Вискарии. Неужели ты думаешь, что эта небольшая неудача умерит его пыл?
— Не знаю. Думаю, Антоний умеет воевать, как и все знатные имперцы. Я не считаю, что Столица в опасности, — усмехнулась Шарлотта.
— Если к весне не удастся взять под контроль пашни и пастбища Вискарии, то остается надеяться лишь на Маконьяк.
— Справимся. Но мне нужен мир, понимаешь? Чем быстрее наступит мир, тем быстрее я покину эту святую обитель! Ну, и… тебе больше не придется наряжаться девицей.
— К сожалению, от меня мало чего зависит…
— Это так кажется. Почему бы тебе, любезный друг, не пойти на войну и быть в курсе всех событий. Стоять рядом с Антонием насмерть, разить врага? — несколько игриво пророкотала Шарлотта, и Андрэ поморщился, только представив себе подобную перспективу.
— Э-эээ…на войну… Но, ведь там могут оторвать какую-нибудь важную часть… часть тела…
— Да, конечно. Могут оторвать, а могут и не оторвать… — ехидно улыбнулась Шарлотта.
— Хватит! Вы же знаете, что я ненавижу войну и дуэли. Я люблю женщин!
— Да, конечно. Чего тебе там делать, — согласилась принцесса. — Тебе что-нибудь известно о Робере вискарийском. Говорят, он давно пропал.
— Нет никаких сведений, увы.
Андрэ даже если бы знал, ничего бы не сказал, ибо справедливо считал Робера своим соперником.
— Ладно, любезный друг, об этом после. Извини, но мне нужно пообщаться с сестрой. Я покину тебя. Отвернись, дорогой, и я, наконец, оденусь.
Через некоторое время Шарлотта облачилась в монашеское платье, чтобы ничем не отличаться от остальных обитательниц монастыря, и собиралась уже уйти.
— Но как же я? — удивленно спросил Андрэ. Только теперь виконт понял, что его решили оставить, грубо использовав. Хозяйка наигралась, и плюшевая кукла больше не нужна.
— Ты же не можешь сам одеться, любезный друг. Ну, и… Если обман обнаружиться… — тут Шарлотта притворно сделала суровое выражение лица. — Говорят, что мужчин, которые проникают за стены монастыря, — кастрируют.
— Что? Почему вы меня об этом не предупредили! — Андрэ задрожал, его зубы начали выдавать дробь, а плечи покрылись отчетливо заметными мурашками.
— Ну, я думала, что любовь ко мне независима от возможного риска. Опасность должна интриговать, не так ли. Особенно такого бравого кавалера. Да? — с этими словами Шарлотта приблизилась и, опустив руку вниз, осторожно сжала промежность виконта. Тот тихонечко охнул.
Изабелла сидела за грубым столом и брезгливо мешала деревянную ложку в деревянной же плошке. Кукурузная каша, приготовленная на ужин, не возбуждала аппетит у привередливой принцессы. Конечно, зачем набивать желудок монашеской бурдой если в гостинице ждет курочка, поджаренная на сливочном масле. Монастырь Марии Плодородной находился в ста верстах от Столицы. Изабелла не имела рядом никаких владений. Ни земли, ни замка, ни даже зачуханного садового домика. Чтобы посещать сестру и приводить к ней любовников приходилось довольствоваться гостиницей. Впрочем, поездки были нечастыми, а в местном заведении заранее договорено о хорошей комнате без насекомых и с прекрасным обслуживанием. Именно поэтому кукурузная каша оставалась почти нетронутой. Правда, чтобы не обижать монашек, принцесса изредка подносила ложку ко рту, но лишь чуть облизывала ее. Но скоро и это нехитрое действие потеряло смысл. Монашки быстро расходились по своим кельям, и через несколько минут Изабелла осталась почти одна в дальнем углу трапезной. Лишь темненькая уборщица сметала крошки со стола в тот момент, когда в помещение зашла Шарлотта. Беглая принцесса медленно подошла к Изабелле и подсела к ней.
— Сестра, тебе что-нибудь принести? — засуетилась уборщица. Шарлотта появилась в монашеском одеянии, поэтому ничуть не удивилась обращению. Об ее настоящем имени и статусе в монастыре знали немногие. А монашка продолжила: — Я спрошу на кухне. Возможно, осталось немного каши.
— А молока нет? — внезапно поинтересовалась Шарлотта.
— Думаю, найдется. Подожди, сестра.
С этими словами прислужница удалилась, а Шарлотта придвинулась к Изабелле почти вплотную, едва не вдавив ее в бревенчатую стену.
— Поосторожней, милая! В чем дело?
—
